Архиепископ Полтавский и Миргородский Филипп:
«Если живёшь с Богом,
преодолимы все препятствия»
Наш разговор с архиепископом Полтавским и Миргородским Филиппом, Председателем Миссионерского отдела и Отдела религиозного образования и катехизации при Священном Синоде Украинской Православной Церкви, настоятелем Мгарского Спасо-Преображенского монастыря, ректором Полтавской Миссионерской Духовной Семинарии, состоялся незадолго до 55-летия Владыки, которое он встретит 2 июля. Что, собственно, и определило тему беседы.
— Ваше Высокопреосвященство, всегда не только интересно, но и назидательно бывает узнать о духовном пути верующего человека. Расскажите, что Вас привело в Церковь? Помните ли свои первые посещения храмовых служб?
— Никаких стрессовых ситуаций, которые послужили бы толчком для обращения к Господу, в моей жизни не было. Но меня всегда тянуло в церковь. С особым трепетом я проходил мимо храмов. Первых посещений храма не помню. А регулярно ходить на службы начал в студенческие годы. Что было тогда довольно небезопасно. Запросто могли исключить из комсомола и автоматически из университета — а я был комсомольцем, иначе в высшие учебные заведения не принимали. Учился я в Харькове, чаще всего посещал Благовещенский собор.
— В котором и тогда почивал своими мощами святитель Афанасий Лубенский?
— Да, как раз возле его раки, напротив иконы святителя Николая Угодника, всегда стоял и молился.
— Своё священническое служение Вы начали в Курске — в храме, построенном матерью святого Серафима Саровского, с колокольни которого упал в детстве преподобный и чудесно остался жив. Но как Вы оказались на Полтавщине?
— В Курске я был секретарём епархии и служил в Сергие-Казанском кафедральном соборе, затем недолго был секретарём Иркутского епархиального управления, а также настоятелем Никольского храма в посёлке Листвянке, но пришлось подать прошение о переводе в Украину. Время было сложное, не каждый архиерей имел возможность принять в клир нового священника. Согласился только архиепископ Полтавский и Кременчугский Савва (Бабинец). Это были последние советские годы, храмы ещё не открывались, свободных мест не было. Владыка определил меня на место псаломщика в село Дудкин Гай в Новосанжарском районе. Прослужил я на приходе три года. Храм в селе хороший, но сельсовета не было, школы не было... Глухое село. И я просил по возможности перевести на такой приход, где можно было что-то делать, при этом полагался на волю Божию. Началась перестройка, люди стали просить об открытии храмов. В это время в Комсомольске образовалась религиозная община, просили батюшку. Владыка и предложил: мол, если хочешь — переведу, но там — только небо и земля. Я согласился. Приехал я на Крещение Господне, это была первая служба, собрались тысячи людей — впервые за многие годы к ним приехал священник. Владыка не преувеличивал: в самом деле ничего у общины не было. Поначалу мы арендовали сарайчик у одной старушки, я в нем даже не мог стать в полный рост. Народу собиралось много, религиозная активность была высокая, стояли вокруг сарайчика, вытаптывали огород, бабушка скорбела, причитала, но не гнала. Потом мы стали арендовать зал, где теперь храм Ксении Петербургской. А за три года волевым решением генерального директора Полтавского ГОКа Владимира Мартыненко уже был возведён Свято-Николаевский храм — сейчас это архиерейское подворье. В ответ на просьбу народа построить храм руководитель комбината ответил, что пришло время отдавать долги, ведь раньше на месте комбината, в селе Горишни Плавни, стоял Свято-Николаевский храм — его, разумеется, снесли; а теперь люди просят — значит, нужно строить. Вскоре в Комсомольске было уже три священника.
— Вы были настоятелем храма и благочинным?
— Да, и настоятелем, и благочинным. В благочиние входило пять районов — Глобинский, Семёновский, Кременчугский, Решетиловский, Козельщинский. Постепенно организовывались новые приходы, и я ходатайствовал перед архиереем об образовании в этих районах новых епархиальных округов и назначении новых благочинных.
— Вы прошли ступени священства: иподиакона, диакона, священника, были настоятелем храма, благочинным. Очевидно, и Ваш путь, как путь многих, усеян трудностями и успехами. Какое наставление молодым священнослужителям хотели бы дать? Какие опасности таятся на этом пути? Каких ошибок следует избегать?
— Хочу напомнить слова Евангелия: взявшийся за плуг и озирающийся назад не благонадёжен для Царствия Небесного. Советую не забывать этого, служить честно во славу Божию и бояться грешить.
— Помогает ли в воспитании церковнослужителей и священнослужителей Полтавская Миссионерская Духовная Семинария? Помнится, её открытие было одним из Ваших горячих желаний.
— Разумеется, хотя в нашей семинарии не достаёт ещё одного года обучения — пятого. Нужно расширить перечень преподаваемых дисциплин, необходимых современным людям. Наша цель — дать такое образование, которое впоследствии позволит христианину, и в первую очередь священнику, соответствовать запросам общества, отвечать на многие вопросы, задаваемые людьми. Выпускники нашей семинарии продолжают обучение и в светских, и в духовных высших учебных заведениях, в том числе и за рубежом. И в этом году несколько человек едут учиться в Италию, Германию, Грецию.
— А многие ли рукополагаются?
— Немногие. Молодёжь хочет сначала устроить свою жизнь, кто-то потом растворяется в социуме. Но кто хочет служить, обязательно найдёт возможность стать священником.
— За два десятилетия церковного возрождения, в том числе и за годы Вашего архиерейского служения, на Полтавщине с помощью Божией удалось восстановить Мгарский, Козельщинский, Крестовоздвиженский монастыри, сейчас затеплилась монашеская жизнь в восстанавливаемом Великобудищанском монастыре. Известно, что с двумя из них тесно связана Ваша жизнь.
— В 1993 году я был пострижен в монашество с именем Филипп в Козельщинском женском монастыре, поскольку мужских тогда в епархии не было. А Козельщинский я открывал, будучи благочинным. Вскоре после пострига был назначен наместником Мгарского монастыря. Во Мгаре не было ничего, кроме руины, и никого.
— То есть Вы — не только настоятель, но и первый монах Мгарского монастыря после восстановления?
— Да, после его открытия. Потом стала собираться братия... С Козельщинским монастырём связаны не менее тёплые воспоминания не только потому, что там я принял монашество, но и потому, что был причастен к возвращению Козельщинской чудотворной иконы Божией Матери. Вскоре после открытия обители мы стали искать сестёр монастыря, оставшихся в живых. Кинули клич по всей Русской Церкви и нашли — в Оренбурге, Гомеле, Киеве, на Полтавщине... Оказывается, они поддерживали между собой связь, рассказали и об иконе, которую игумения Феофания увезла из монастыря, — она сохранена, находится в Киеве. Мы поехали в Киев. Нашли нужную квартиру с фанерной дверью, в квартире бедно... В углу небольшой иконостас. Говорят: вот, мол, икона. А я не вижу её, думаю: они, наверное, ошибаются — это ж бумажная икона Архистратига Михаила... А сестры достают из оклада эту бумажную иконку, а под ней — Богородица. Так они её и сохранили, никого не соблазняя. С Козельщинской иконой мы заехали сначала в Мгарь, затем в Комсомольск, совершили такой Крестный ход, потом уже привезли её в Козельщину.
— Кроме монастырей, отстроены многие храмы, действует духовная семинария, работают детские православные лагеря. Владыка, теперь что в Вашем архиерейском делании считаете наиболее важным?
— В архиерейском послушании всегда самое главное — проповедь Евангелия. А что касается других сторон дела обустройства Церкви, то и сейчас строятся в епархии храмы, в том числе и в Полтаве — кафедральный Воскресенский собор, Андреевский храм. К сожалению, финансовая проблема не позволяет строить так быстро, как хотелось бы. В строительстве Андреевского храма обещают помочь спонсоры. Иногда слышны голоса: а зачем столько храмов? Лучше бы деньги отдали нуждающимся... Хочу сказать, что социальная работа — это хорошо, это нужно, но Церковь должна в первую очередь нести людям слово Христово, преподавать церковные таинства. Слава Богу, храмы наши не пустуют, и посещают их не только люди пожилые, но и молодёжь. И если храмы строят, значит, у народа Божия в этом есть потребность. Ещё одна из основных задач, о которой уже упоминали, — улучшение качества образования в духовной семинарии.
— Владыка, какие задачи ставит Церковь перед Миссионерским отделом и Отделом катехизации, которые вы возглавляете?
— Эти два отдела должны содействовать распространению христианского вероучения в системе образования и духовно-нравственного просвещения общества. Мы должны знать свои исторические корни. Хочет кто-то признавать или не хочет, но именно Православие оказало наибольшее влияние на историческое развитие нашего Отечества, нашего народа. Потому мы говорим об изучении в школах «Библейской истории и христианской этики» — культурологического, а не религиозного предмета. Но даже этого в системе образования до сих пор боятся.
— Какой Вы видите роль средств массовой информации в деле миссионерства? Насколько они помогают или вредят христианскому просвещению и нравственному оздоровлению общества?
— Церковные средства массовой информации рассказывают о жизни Церкви, епархии, о духовном опыте — это понятно. Продукт этот востребован, потому что многие сейчас интересуются Православием. В православных газетах, на православных сайтах информация спокойная, не скандальная, без ненормативной лексики. Это не «жёлтая» пресса. Но основная масса СМИ в погоне за читателем и зрителем играет на низменных инстинктах человека. Светские СМИ подают не всегда объективную информацию о Церкви. К сожалению, в электронных СМИ позволяют публиковать издевательские, явно провокационные, оскорбительные комментарии религиозной информации. Но это никоим образом не влияет на общественное мнение, тем более не может осквернить Святую Церковь. Как иногда говорят: кто-то там осквернил иконы. Но святыню нельзя осквернить, она все равно останется святыней. Таким непотребством люди оскверняют только себя.
— Владыка, Вам как архиерею и руководителю Синодальных отделов приходится совершать зарубежные поездки. Наверное, Вы сравниваете дух веры и благочестия в различных странах? Где ещё живо звучит проповедь Христа?
— Одно могу сказать — в Европе никогда не было гонений. Никто за веру Христову не преследовал, не мучил, не убивал, не сажал. Все было спокойно и доступно. И народ стал тепло-хладный. Но если в Италии дух христианский ещё сохранен, то во Франции дело обстоит хуже, в странах Бенелюкса ощущается сильное охлаждение... Но самым шокирующим для меня стало откровение об Испании и Португалии, где, я считал, христианство должно быть достаточно сильным, а оказалось, что там вера охладела.
— А как Вы оцениваете духовное состояние нашего народа?
— Если в наши храмы идут молодые люди, значит, у народа есть будущее. Но многое будет зависеть от нас, от того, сможет ли Церковь удержать этот интерес, удовлетворить потребность. Во всяком случае, мы должны делать все возможное.
— Владыка, в поездках Вы всегда посещаете святые места. У Вас есть любимые святыни?
— Мне трудно сказать, чтоб меня очень тянуло куда-то за границей... Я очень люблю Киево-Печерскую Лавру и её святыни. Мне очень приятно бывать в Троице-Сергиевой Лавре, поскольку с ней связаны тоже хорошие тёплые воспоминания — ещё студентом я приезжал туда довольно часто. Люблю Козельщинский монастырь и Козельщинскую икону Богородицы.
— Ваше Высокопреосвященство, через несколько дней Вы отметите 55-летие. Вы определили для себя, что значит жить с Богом?
— За эти годы я понял, что жизнь проходит гораздо быстрее, чем хотелось бы. Но если живёшь с Богом — все преграды преодолимы. А чтобы жить с Богом, в сердце должно хранить веру, этот дар Божий. Кто её обрёл, тот счастливый человек.