Внучка Иоанна Кронштадтского

Иногда ее называют просто «внучкой Иоанна Кронштадтского». Хотя точнее сказать, Любовь Алексеевна — внучатая племянница Батюшки, внучка его сестры — Дарьи Ильиничны Сергиевой, в замужестве Малкиной. У нее было шестеро детей. Младший сын Алексей Семенович как раз и есть отец Любови Алексеевны. Степень родства столь близкая, что даже страшно подумать.

Любовь Алексеевна сейчас — ближайшая на земле плоть и кровь Батюшки отца Иоанна Кронштадтского. Известно, что благословение Божие пребывает на роде праведника, как в Библии: Господь «наказывает детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, и творит милость до тысячи родов любящим и соблюдающим заповеди Его». (Исход. 20, 6). Так что благодать Батюшки отца Иоанна Кронштадтского не могла не почить на его потомках. Поэтому нам столь дорога сродница по плоти великого русского святого. Любовь Алексеевна — простая русская женщина, северная крестьянка, родилась в 1920 г., всю жизнь прожила в Суре, на родине Иоанна Кронштадтского.

В ноябре прошлого года, будучи в Суре вместе с петербургским церковным историком Ильей Васильевичем Поповым, мы познакомились с Любовию Алексеевной.

Все, кто бывает в Суре, обязательно заходят к Любови Алексеевне. Несмотря на свои лета, она замечательно справляется с подвигом гостеприимства сурских паломников.

В доме Любови Алексеевны в святом углу нас встретил сам батюшка отец Иоанн своей большой фотографией:

— Этот портрет Кронштадтский сам подарил моему отцу, Алексею Семеновичу Малкину, — пояснила Любовь Алексеевна. Интересно отметить, что в Суре отца Иоанна многие называют именно так — «Кронштадтский», как будто это его имя или фамилия. Любовь Алексеевна живет в доме, построенном еще ее отцом — Алексеем Семеновичем. Говорят, что сам отец «Кронштадтский» жертвовал на этом дом. Здесь она родилась в 1920 году и прожила всю свою жизнь в родной Суре. Почти всю историю двадцатого века, прошедшую перед ее глазами, она видела в «сурском» варианте.

О Первой Мировой «германской» войне (1914 г.) Любовь Алексеевна вспоминает по рассказам матери, как англичане останавливались у них дома на постой и заставляли бегать ее за продуктами. О Гражданской войне Любовь Алексеевна рассказывает историю о том, как ее мать вместо отца поехала с красным извозчиком, чтоб только остался в живых кормилец семьи. Вспоминала и страшные картины закрытия Сурской обители, как монахинь самих заставляли уничтожать иконы, а потом посадили на баржу и затопили на Пинеге под Верколой.

Глядя на ее маленькую сухонькую фигурку, поражаешься энергии и подвижности этой пожилой женщины и в то же время отсутствию суеты, даже некоторой торжественности в движениях, в беседе и манерах. Как было приятно слушать ее мелодичную северную речь, этот северный окающий с твердыми окончаниями говор, и в какой-то момент начинаешь понимать, что ведь так говорили в Суре и сто, и двести лет назад, что так говорил в детстве и сам батюшка Иоанн. И тогда этот сурский сладкозвучный говор становится уже священным для твоего слуха.

У Любови Алексеевны за чаем с шанежками и простыми живыми рассказами мы просидели целый вечер. Расставаясь, мы приглашали ее посетить Петербург, побывать в гостях «у дедушки» в его Мемориальной Квартире в Кронштадте. Оказалось, что Любовь Алексеевна в Питере была однажды и только проездом.

— Куда мне с моими годами теперь? А, может, Господь-то и сподобит.

Хотя приглашение было искренним, — надежды было мало. Больно уж далека Сура от Питера. Какова же была радость, когда в начале марта из Архангельска позвонила Нина, дочь Любови Алексеевны:

— Звоню с вокзала в Архангельске. Мы едем с мамой. Встречайте завтра.

Встречать архангельский поезд на вокзал мы пришли вместе с Тамарой Ивановной Орнатской, правнучатой племянницей Иоанна Кронштадтского.

Хотя Тамара Ивановна еще не бывала в Суре, но ее там знают все родственники отца Иоанна. В Суре меня с порога спрашивали: «А Орнатская приехала?» Приходилось разочаровывать… Тамара Ивановна в Суре стала своего рода легендой. Ее бабушка Анна Семеновна была младшей дочерью Дарьи Ильиничны и любимой племянницей отца Иоанна Кронштадтского, который нашел ей жениха семинариста Ивана Орнатского — ставшего первым священником Леушинского подворья.

Можно представить себе волнение Тамары Ивановны перед этой, можно сказать, «исторической встречей», когда мы шли по перрону Московского вокзала к вагону с гостями.

Любовь Алексеевну в характерной северной плюшевке мы сразу узнали на перроне. Она тут же просто сказала самое главное, зачем она приехала:

— Вот приехала увидеть тебя, пока я еще жива, а то умру, как я тебя на том свете узнаю-то.

После таких слов все остальное было уже не столь важно.

Сразу же поехали к Батюшке в Иоанновский монастырь на Карповку.

Любовь Алексеевна, по сути, первый раз видела город. Мы проехали по Невскому проспекту, мимо Зимнего, Петропавловки… Любовь Алексеевна на все смотрела со своей колокольни: «Какая красивая у нас Сура! Ах какая у нас красивая Сура!» — повторяла она, глядя на достопримечательности Петербурга. Так и не удалось нам услышать что-то о самом городе на Неве.

Сколько раз приходилось молиться у Батюшки о.Иоанна на гробнице на Карповке, но такой теплой молитвы еще не было. Мог ли Батюшка в этот момент не приветствовать особым благословением своих земных сродников! Все случайно оказавшиеся свидетелями этой молитвы сподобились какой-то особой благодати. Сестры-инокини обнимали Любовь Алексеевну, как будто давно ее знали. На другой день Любовь Алексеевна была в Кронштадте. В квартире Батюшки она поклонилась земным поклоном: «Ну вот приехала к тебе, Батюшка наш».

После молебна пили чай «в гостях у Батюшки». Любовь Алексеевна вспомнила, что в этой квартире целый год жил ее отец. И рассказала, как он не выдержал в Кронштадте и уехал в родную Суру. После таких рассказов сама квартира вдруг наполнилась той жизнью, которая была здесь при отце Иоанне. Сколько всего здесь было: и молитв, и бесед, и ожиданий, и встреч. Хотя мы опаздывали в Петербург, но никак не могли не посетить часовню Феодоры Власьевны, прабабушки Любови Алексеевны. «Вот и к тебе приехали», — опять сказала она. И положила с дочерью Ниной земной поклон из Суры от всех потомков Сергиевского рода, корнем которого и была Феодора Власьевна.

На Прощеное воскресенье Любовь Алексеевна пожелала помолиться в Иоанно-Богословском храме Леушинского подворья.

Служба уже началась, когда пришла Любовь Алексеевна. Многие прихожане, зная, что она будет на службе, смотрели и угадывали, кто же внучатая племянница отца Иоанна Кронштадтского?

На чине Прощения все прихожане храма подходили к Любови Алексеевне. И хотя сродницу отца Иоанна видели в первый раз, прощались к ней с таким чувством, будто бы давно ее знали и совершенно искренне испрашивали у нее прощения и радостно лобызались с нею трижды. Лобызали благоговейно — будто прикладывались. Любовь Алексеевна же совершенно просто кивала головой в ответ, также просто прощаясь с неизвестными, но вдруг породнившимися ей через чин прощения , через любовь к Батюшке отцу Иоанну людьми.

Наверное, такого чина Прощения еще не было ни у кого из нас.

Сайт Леушинского подворья, СПб