О патрологии православной

Основы и факты

[1]  [2] 

О первоосновах православной патрологии

Современные западные патрологи не только не принимают во внимание службы нашей Минеи. Они игнорируют и традиционное богослужение латинского Запада; секулярный дух обесценил такую науку до крайности.

Что же имеет православная наука в своём арсенале? Восточная богослужебная традиция Церкви содержит уникальные службы, составленные Святым Отцам. Во-первых, эти службы были составлены теми, кого та же западная наука традиционно включает в свою хронологическую схему. Только ничего не понимающие в литургике и истории Церкви дилетанты, могут полагать, что тексты православного богослужения суть просто творческие произведения гимнографов христианского Востока. То, чему научает нас богослужение суть богословская рефлексия всей Вселенской, Соборной и Апостольской Церкви. Наше богослужение есть самый главный и самый уникальный первоисточник для патролога и для историка Церкви. Всякий, кто ищет ответ на вопрос о том, как в Древней Церкви были осознанны архипастырские труды и богословские идеи, скажем, св. Василия или св. Афанасия, обязан первым делом обратиться к нашему богослужению. И только уяснив основные идеи богослужения, можно приступить ко всевозможным академическим штудиям: филологическим, историческим, палеографическими и прочим. Только уяснив прежде смысл церковной службы, можно приступать к изучению монографий западных патрологов.

К сожалению, значение богослужения нашей российской патрологической наукой осознанно неудовлетворительно. Нередко получаются плохие парадоксы нашей науки: зная множество значительных и незначительных фактов филологического, исторического и богословского характера, многие учёные оставляют без внимания идеи своего собственного богослужения. Осмелюсь заметить, что такая «наука» не знает самого главного, ничего не говорит нам о том, что делает её наукой церковной, наукой православной, полезной и интересной не только для специалистов, но и просто для всех, кто хочет лучше и глубже понять смысл церковных служб Святым Отцам. В современных монографиях много толкуется о мнениях различных западных и отечественных учёных по тому или иному вопросу (датировка, интерпретация, и т.д.), можно много узнать о результатах филологического анализа сирийских, коптских, армянских, грузинских, славянских, эфиопских, арабских версий текста, можно узнать о том, как наша наука удостоверяла подлинность того или иного памятника святоотеческой письменности. Но вот о том, как Церковь на христианском Востоке осознала богословие Святых Отцов, как это было запечатлено в литургическом наследии, наши современные пособия и монографии умалчивают.

Прежде чем перейти к заключению, необходимо сделать небольшую оговорку. Подлинная православная модель патрологии как науки — это модель литургическая. Оснований тому множество, все они хорошо отражены в знаменитом изречении lex orandi, lex credendi [7]: закон веры, то есть истинное церковное богословие рождается в молитвенном опыте, за богослужением, кульминацией которого является Евхаристия. Наше богослужение повествует нам, например, о чудесном явлении свят. Николая Чудотворца царю Конастантину и Авлавию во сне[8]. Если наша наука не может ни подтвердить, ни опровергнуть этого, то это ещё не означает, что учёный имеет право оставить литургическое наследие Церкви за скобками своих научных исследований. Подобные «исключения» (если даже и рассматривать их как исключения) только подтверждают (а не опровергают) аксиоматическое правило православного богословия lex orandi, lex credendi .

О перспективах православной патрологии

Не известно, сколько пройдёт времени, прежде чем учёные ознакомятся с содержанием трёх-четырёх десятков служб Минеи. О выводах, к которым порой приходят протестантские исследователи патристики лучше не упоминать, дабы меня не обвинили в злопыхательстве.

В современной науке существуют разные способы организации материала. Энциклопедии используют алфавитный порядок; в некоторых пособиях материл излагается тематически, но самой популярной системой сегодня является модель хронологическая. Я не хочу сказать, что такой подход полностью лишён научной пользы; какая-то польза, конечно же, есть. Сломанные часы, как известно, показывают правильное время ровно два раза в сутки. Главный недостаток хронологической модели состоит в том, что, будучи нецерковной по своему происхождению, такая организация материала порождает близорукую науку.

Возьмём список «академических» имён Отцов Церкви: Григорий Назианзен, Василий Кесарийский, Афанасий Александрийский, Григорий Нисский… Если дать этот список начинающему студенту, то ему пока ничего не будет ясно, кроме, пожалуй, географии. Но если составить тот же список на основании нашего Месяцеслова, то у нас получится: Св. Григорий Богослов, Св. Василий Великий, Св. Афанасий Великий, Св. Григорий Нисский. Даже поверхностный взгляд на литургические имена Святых Отцов сообщает нам массу интереснейших фактов. Св. Василий и Св. Афанасий оба — Великие; их можно смело рассматривать как звёзды равной величины. Св. Григорий именуется Богословом; Богословов у нас пока только три. Литургическое имя Св. Григория Нисского совпадает с «академическим» — это тоже имеет большое значение для внимательного патролога. Игнорируя литургические имена, патролог рискует сбиться с верного пути и подойти к делу по-бухгалтерски, перепутав местами выдающегося богослова и просто плодотворного автора. Так нередко и происходит в западной патрологии.

Православный Месяцеслов, содержащий литургические имена Святых Отцов, уже содержит в себе маленькую, скромную, но целостную науку-патрологию. Если взять на вооружение литургическую (а не пресловутую хронологическую) модель патрологии как науки, то общий научный взгляд на святоотеческую письменность значительно проясняется! Следует обратить особенное внимание, что ниже мы обратимся только к церковному календарю; богослужения Минеи, по понятным причинам, не может быть рассмотрено в небольшой статье.

Какую же патрологию мы находим в церковном календаре? Три Святых Церковь именуются Богословами, кому-то усвоила имя Великий, другой именуются Чудотворец, а один назван Учитель, а другой — Вселенский Учитель; другие получили имена Богоносец, Златоуст. Кому-то усвоено имя в зависимости от географического места проживания или епископского служения: Нисский, Римский, Неокесарийский, и т.д., а кому-то усвоено имя в зависимости от характера его церковного служения: Сладкопевец, Монах, Подвижник, Столпник. Даже «молчание» церковного календаря является для патролога ценнейшим свидетельством. Так, например, Месяцеслов «молчит» об Оригене и Клименте Александрийском; это очень ценная методологическая подсказка для всех тех, кто изучает богословие александрийской школы. Далее, кого-то из Святых Отцов Церковь прославляет один раз в году, а кому-то составлено несколько служб. Например, празднование Св. Иоанна Златоустого Восточная Церковь совершает четырежды в году: 27 января (перенесение мощей), 30 января (Собор вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова, и Иоанна Златоустого), 14 сентября (преставление Иоанна Златоустого), 13 ноября (день памяти святителя Св. Иоанна, архиепископа Константинопольского) — феномен беспрецедентный! Наш Типикон разделяет все праздники по богослужебной торжественности на пять разрядов; всё это тоже сообщает важные сведения для всякого, кто хочет ответить на вопрос о том, как Православная Церковь осознала и оценила значимость того или иного Святого Отца. Необходимо только сделать соответствующие научные выводы и попытаться ясно и внятно ответить на вопросы: «Почему?». Почему Св. Симеон именуется «Новым Богословом», в чём же новизна? В чём заключается величие таких Отцов, как Св. Василия и Св. Афанасия?

Учёные западного типа будет искать ответ на эти вопросы в самых лучших критических изданиях; но где гарантия того, что такие исследователи правильно поймут идеи патристического автора? Такая методология и является главным источником сбоев и ошибок. Православные учёные, так сказать, византийского типа обратятся прежде к церковном службам. Богослужение и только оно сообщает нам уникальную «модель понимания» того или иного Отца Церкви.

Последним по счёту, но не по значению является вопрос о языке и стиле подлинной православной патрологии. В этом отношении в нашей науке тоже не всё благополучно. Дело даже не в том, что кто-то из патрологов предпочитает литургические имена «академическим», а кто-то нет. Для того, чтобы патрология получилась православной недостаточно просто ставить титул «Святой» перед именем Отца Церкви. Это будет лишь стилизация. Для того, чтобы исследование вышло действительно православным, надо не только исходить из церковной службы, но и максимально приближать язык и стиль к языку богослужения.

Но нередко язык нашей науки вызывает недоумения: один учёный находит параллели между М. Хайдеггером и Свят. Григорием Паламой, другой сопоставляет М. Хайдеггера с Дионисием Ареопагитом. Впечатление такое, что «степень научности» таких исследований прямо пропорциональна концентрации замысловатых словечек, взятых из энциклопедии К. Ранера Sacramentum Mundi и т.п. Конечно, язык и научный стиль — это дело личного вкуса; но если кто-то из патрологов никак не может обойтись без терминологического аппарата экзистенциалистов, то хотя бы следует признать, что наше богослужение говорит об Отцах Церкви таким языком, который современным исследователям пока просто недоступен. Церковная служба говорит о Трёх Святителях: «Христа моего уста и Троицы поборницы»; акростих канона Св. Иоанну Богослову гласит: «Сына Грома христокрасно пою». Наша богословская наука пока не научилась излагать богословие Святых Отцов, Апостолов и Евангелистов так боголепно, ей необходимо учиться этому в храме. Если мы будем развивать такую науку, которая говорит о святоотеческом богословии на языке экзистенциализма, постмодернизма, феноменологии и т.п., то мы рискуем искусственно создать колоссальную пропасть между богословием нашего богослужения и богословием наших монографий, учебников. Так мы неизбежно наступим на те грабли, на которые западная наука уже наступила.

Разумеется, вышеозначенное взаимоотношение между богослужебной, литургической жизнью Церкви и богословской мыслью распространяется на все без исключения научные дисциплины. Нет никакого сомнения в том, что со временем будет написан новый учебник по библейскому богословию, который будет основан не на идеях, скажем, Дж. Данна (J . Dunn), а на службах Апостолам и Евангелистам. Наши пособия по нравственному богословию со временем тоже будут написаны на основании Триоди Постной. Чем раньше начнётся процесс литургизации нашей науки, тем быстрее окрепнет и общая православная стратегия противостояния секуляризации и бытового безбожия.

[7] (лат.) «закон молитвы есть закон веры»
[8] Праздничная Минея (Москва 1993), с. 123.

[1]  [2] 

Русское Воскресение