Михаил Керулларий — патриарх Константинопольский

[1]  [2]  [3]  [4] 

Император Константин Мономах всячески желал угодить папским легатам в надежде на помощь папы против интервенции, грозящей Византии. Интересы Константинопольской Церкви были принесены в жертву сомнительным политическим выгодам в союзе с папским престолом. Перечислим те оскорбления, которые ради государственных выгод, подчиняясь своему императору, понесла Константинопольская Церковь от римских посланников во время их пребывания в Константинополе.

24 июня 1054 года римские легаты прибыли в Студийский монастырь, туда же прибыл и император Константин Мономах. Латиняне потребовали, чтобы Никита Стифат анафематствовал свою книгу «Об опресноках, субботе и браке священника». Поскольку император поддержал это требование в угоду римским послам, монах Никита не посмел отказаться.

На следующий день монаха Никиту призвали во дворец Пиги, где остановились легаты, и там повторилась процедура отречения, и, по словам Гумберта, «монах Никита был принят в общение с Римской Церковью и стал их другом».

Предав огню сочинение защитника греческих обрядов, легаты решили распространить свои взгляды в православной столице. Двум латинским переводчикам, Павлу и его сыну Смарагду, было приказано перевести на греческий язык «Диалог» — ответ епископу Льву Охридскому и «Ответ, или Возражения против книги Никиты Стифата», написанные в самой грубой форме.

16 июля 1054 года легаты, не дождавшись уступок со стороны патриарха, явились в храм Святой Софии и на глазах у всех положили на престол акт-анафему об отлучении патриарха и всех его единомысленников от Церкви[15].

Казалось, что Римская Церковь восторжествовала. Римские легаты, получив богатые подарки от императора, заверив его от лица будущего папы в помощи и содействии в политических шагах Константинополя, удалились из столицы. Причем на прощальной аудиенции у императора они в очередной раз произнесли анафему в такой форме: «Кто упорно будет противоречить вере святого римского и апостольского престола и его жертве, да будет анафема маранафа и да не почитается кафолическим христианином, но еретиком-прозимитом, да будет, да будет, да будет»[16].

Можно только удивиться выдержки патриарха Михаила, который ради государственных интересов, содействовать которым он взялся, молча вынес и отступничество своего союзника монаха Никиты, и демонстративное восхваление не блистающего добродетелями императора в противовес уничижению патриарха, и внешнюю победу легатов в попирании обрядов Восточной Церкви. Патриарх Михаил сделал все для себя возможное, чтобы сохранить этот зыбкий мир. В своем письме Антиохийскому патриарху Петру он писал: «Мы прекратили разговоры и сношения с ними, потому что убедились в невозможности отклонить их от нечестия, и потому еще, что без Твоего Блаженства и прочих Святейших Патриархов рассуждать о таких предметах с римскими послами сочли и совершенно недостойным и противным, и несогласным с обычаем, господствовавшим в таких случаях в древние времена»[17].

Однако дерзость поступка 16 июля требовала справедливого возмездия: видимый мир, который пытались сохранить, был нарушен самой грубой выходкой — унижением Греческой Церкви в лице ее патриарха. «Раздраженные твердостью Михаила, не думавшего жертвовать ничем из своих священных прав в пользу папства, легаты решились на поступок, который служит и доныне позором для Церкви Западной. Они решились произнести анафему на Константинопольскую Церковь 16 июля 1054 года, они дерзнули положить отлучительную на Церковь Константинопольскую грамоту в Софийском Константинопольском храме на святом алтаре, во время богослужения… Едва ли нужно разбирать, насколько несправедливы те наветы на Церковь Восточную, какими наполнена эта грамота; едва ли нужно доказывать, что ничего нельзя найти общего между еретиками, здесь упоминаемыми, и верованиями и обычаями, каких держалась Восточная Церковь времен Керуллария. Достаточно сказать, что обвинения эти находят несообразными с истиной даже сами лучшие из римско-католических писателей… В этой грамоте, прибавим мы, высказалось со стороны Запада полное непонимание Восточной Церкви: в своем самомнении Церковь Западная видела заблуждение там, где было самое точное последование древним церковным учреждениям», — пишет профессор Лебедев о позорной отлучительной грамоте-анафеме[18]. Профессор Н.С. Суворов, анализируя эту грамоту, говорит: «Грамота эта остается печальным историческим документом, свидетельствующим об убожестве представителей Римской Церкви, которые не в состоянии были понять, что признание Керуллария еретиком за то, что он отстаивает восточную практику, и признание в то же время православными императора и народ, которые тоже стояли за восточную практику, есть логическое противоречие, граничащее с отсутствием здравого смысла»[19]. Представитель Римско-Католической Церкви первой половины XX века профессор М. Жюжи пишет: «Этот приговор, без сомнения, прямо был направлен только против Михаила Керуллария и его сторонников, а не против Византийской Церкви в целом. Но сторонниками Керуллария, по сути дела, были все клирики, все монахи и сам народ, что слишком ясно показали последовавшие события. Во всех отношениях, театральный жест легатов достоин сожаления»[20]. Римские легаты не заботились об историческом суде, возможно думая, что победителей не судят. Они использовали любые средства для достижения подчинения Константинопольской Церкви: клевету, лесть императору и народу для приобретения их как единомышленников, якобы противопоставление их взглядов взгляду «лже-патриарха», те посулы, на которые может откликнуться только безнравственный или темный и непросвещенный люд, варвары. Беспринципность римских легатов проявлялась еще и в том, что они использовали трудности государства во внешней политике для проталкивания своих взглядов и обрядов. Не строгие богодухновенные мысли были аргументами их правоты, а грубый напор, безнравственный расчет. Объект для удара они выбрали правильно, ибо именно патриарх был тем стержнем, той опорой, знаменем и героем, вокруг которого собрались единомышленники и народ. Их желание было сломить этого упрямца или хотя бы скомпрометировать его перед народом и императором, а если и это не удастся, то хотя бы заложить семя сомнения в правильности позиций Православия.

Но и здесь латиняне недооценили ни греческий народ — паству патриарха, ни самого патриарха, который был любим своим народом. «Керулларий, несомненно, пользовался популярностью среди константинопольского населения, к составу которого он сам принадлежал по рождению. Популярность вела свое начало еще от того времени, когда Керулларий выступил против Михаила Пафлагона с заговором, в котором пробиваются и признаки народного протеста против злоупотреблений. Популярность еще возросла в патриаршество Керуллария: стремление поддержать достоинство Константинопольского престола и сохранить чистоту кафолической веры, обнаруженное во время столкновения с Римом, неустрашимое предстательство перед верховной властью за правду, за права и интересы Церкви, беззаветное обличение пороков и противозаконных деяний в императорах — все это не могло не производить обаяния на народ… Керуллария народ уважал как своего героя — за его безответную прямоту и стойкость, за преданность интересам народа и Церкви, за самоотверженную защиту этих интересов», — пишет профессор Скабаланович[21]. Сам император, зная, какой популярностью пользуется патриарх в народе, иногда побаивался ему противиться.

Сотворив смуту, легаты вовремя ускользнули из столицы, а император, видя, что он в своем стремлении угодить латинянам позволил им совершить недозволенное, поспешил оправдаться перед патриархом и народом, наказав виновников возникшей в столице смуты. Под рукой у него оказались только переводчики латинских пасквилей Павел и сын его Смарагд, которые были ослеплены и пострижены, да родственники известного дуки Аргира, сына Мела (Мело), константинопольского правителя в южных итальянских землях, государя города Бари, ведшего переговоры с легатами еще в Италии. Зять Аргира со своим сыном, проживавшие в Константинополе, были брошены в тюрьму. Видимо, желая взять реванш, патриарх просил императора вернуть легатов в столицу, а те в своей самонадеянности решили, что сумели сломить упорство патриарха и добиться его подчинения папе.

20 июля 1054 года состоялся синод (Собор) в патриаршем секрете в присутствии двенадцати митрополитов, двух архиепископов и уполномоченных императора. На нем был зачитан акт отлучения, написанный легатами, и произнесена анафема как против самого акта, так и его составителей. В определении говорилось: «Некоторые нечестивые люди пришли из тьмы Запада в царство благочестия и в этот Богом хранимый град, из которого, как из источника, истекают воды чистого учения до предел земли. В этот град пришли они, как гром, или буря, или глад, или, лучше, как дикие кабаны, чтобы низвергнуть истину…». Преосвященный Арсений (Иващенко; † 1903) в своей «Летописи…», говоря о заседании 20 июля, пишет, что народ при оглашении анафемы на своего патриарха пришел в такое волнение, что пребывание римских легатов в Константинополе стало опасно для их жизни. При содействии императора они бежали из столицы, продолжая в своей запальчивости испускать угрозы на патриарха и его последователей, не понимая или не желая понять, что последователями его были почти все население, начиная с императора и кончая самым простым византийцем[22]. Определение Собора было сообщено всем восточным патриархам, которые единодушно приняли его. Итак, на анафему Константинопольской Церкви синод ответил анафемой на сам позорный документ и на его составителей. Этим и завершился конфликт.

В последние два года правления императора Константина Мономаха патриарх Керулларий находился в оппозиции правительству. Причиной этому послужили и тайные переговоры императора с папой, его либеральное отношение к выходкам латинских легатов, приведших к народной и церковной смуте, и попытка ущемления прав Константинопольской Церкви. Константин Мономах скончался 11 января 1055 года, и, как мы уже говорили выше, патриарх, отбросив все свои личные чувства и понесенные обиды, был один из немногих, кто был утешителем его на смертном одре, а позже устроителем достойных похорон. В следующие два царствования его сдержанное отношение к власти сохранялось, и только к Исааку Комнину, выдвинутому патриотически настроенной военной партией, патриарх испытывал сочувствие. Вступив на императорский престол в сентябре 1058 года, Исаак Комнин всячески желал проявить благосклонность к Церкви и ее предстоятелю Михаилу Керулларию: Церковь получила бóльшую самостоятельность от гражданской власти, что облегчало вести надзор за церковным хозяйством и ограждать от злоупотреблений; племянники патриарха (дети его старшего брата, умершего в ссылке) получили хорошие должности при дворе. Но очень скоро хорошее отношение сменилось на противоположное. Поводом к конфликту была секуляризация церковных и монастырских имуществ в пользу государственной казны. Патриарх, всегда ставивший церковные интересы выше личного спокойствия и благополучия, не мог быть безучастным к таким действиям императора. Сначала он пытался воздействовать на императора пастырскими вразумлениями и кротостью, чтобы отклонить его от недостойного способа пополнения государственной казны, но когда это не помогло, Керулларий стал грозить епитимией. Скабаланович объясняет это следующим образом: «В характере Исаака Комнина были некоторые общие черты с Керулларием, как-то: двойственность поведения в домашней и официальной обстановке, суровое и высокомерное обращение с людьми. Разница главным образом состояла в том, что у Комнина было менее, чем у Керуллария, рассудительности в поступках, менее стремления приноравливаться к обстоятельствам и более нетерпимости, бесцеремонности, резкости и решимости в действиях. В лице Керуллария и Комнина сошлись две натуры, одинаково устойчивые и неподатливые… Одна сторона необходимо должна была сойти со сцены…»[23]. Приближенные советники императора указали два пути устранения неугодного патриарха: добровольное его отречение или низложение его по суду в патриаршем синоде. Боясь народных волнений в столице, император арестовал патриарха 8 ноября 1058 года, в день празднования архистратига Михаила, когда патриарх находился в основанном им пригородном монастыре. Он был доставлен и заточен на острове Приконис. Патриарх Михаил Керулларий не пожелал отречься от престола и пристыдил митрополитов, прибывших на остров для убеждения его пойти на этот шаг. Для императора оставался единственный законный путь — судить патриарха. На корабле опального Керуллария отправили к месту суда. Обвинительный акт было поручено написать Михаилу Пселлу, который, понимая истинные мотивы свержения патриарха, позже, уже после смерти патриарха, продемонстрировал ему свою преданность, активно способствуя оставлению Исааком Комнином императорского престола и восхождению на престол родственника Керуллария — Константина Дуки, супруга которого, Евдокия, была племянницей патриарха. Многие члены судебного трибунала лишь из угождения новому императору предали патриарха и лицемерно изменили свое отношение к нему.

«Путь лежал через Геллеспонт, на европейском берегу Геллеспонта расположен был город Мадит, в котором почивали мощи угодника Божия Евфимия, источавшие благовонное миро. Причалили к Мадиту, Керулларий вошел в храм, приложился к мощам святого, и так как был вечер, то весь кортеж расположился на ночлег. Во сне явился Керулларию святой Евфимий и возвестил ожидающее его в скором времени преставление в лучшую жизнь, о чем, проснувшись, патриарх и сообщил сначала караулившему его солдату, а потом еще нескольким спутникам. Взойдя на корабль, поплыли дальше и пристали наконец к месту назначения. Но не привелось Собору судить патриарха. Исполнилось бывшее ему в Мадите предсказание: изнуренный телесно голодом и лишениями во время приконисского заключения, еще более потрясенный душевно, с разбитыми идеалами, носителем которых и неодолимым защитником почитал он себя, Керулларий скончался, молясь в последнюю минуту за свой народ, им любимый и ему преданный; рука его так и застыла в форме для благословения, в чем его современники видели чудесное знамение», — описывает Скабаланович последние дни патриарха[24].

[15] Отлучительная грамота-анафема на патриарха Керуллария: «Гумберт, Божией милостью кардинал-епископ святой Римской Церкви, Петр, архиепископ Амальфи, Фридрих, диакон и канцлер, всем сынам Кафолической Церкви. Святой римский первый и апостольский престол, которому как главе принадлежит преимущественная забота о всех Церквах, ради церковного мира и пользы удостоил нас назначить своими апокрисиариями в этот царствующий град, дабы мы, по Писанию, сошли и видели и его возвестили, отвечает ли само дело или нет, тому шуму, который непрерывно доносится до его ушей из этого города. Итак, да знают, прежде всего, славные императоры, клир, сенат и народ этого города Константинополя и вся Церковь Кафолическая, что мы здесь узнали великое добро, сильно радующее нас о Господе, и великое зло, горестно печалящее. Ибо что касается столпов империи и почтенных ее мудрых граждан, то государство это христианское и православное. Но что касается Михаила, неправильно именуемого патриархом, и приспешников его безумия, то в его среде ежедневно рассеваются плевелы крайних ересей. Как симониане, они продают дар Божий; как валезиане, пришельцев своих делают евнухами и не только допускают в клир, но возводят в епископство; как ариане, перекрещивают во имя Святой Троицы крещеных, особенно латинян; как донатисты, утверждают, что, за исключением Греческой Церкви, Церковь Христова, истинное священнодействие и крещение погибли во всем мире; как николаиты, допускают и требуют плотского брака для служителей священного алтаря; как севериане, порицают закон Моисеев; как духоборцы и богоборцы, исключили из символа исхождение Святого Духа от Сына; как манихеи, говорят, между прочим, что все квасное воодушевлено; как назореи, соблюдают плотскую чистоту иудеев до такой степени, что не допускают крещения умирающих младенцев раньше восьми дней от рождения, женщин в периоде очищения и рожениц воспрещают причащать и, если они язычницы, крестить; сами взращивая волосы на голове и бороде, не принимают в общение тех, которые постригают волосы и, по установлению Римской Церкви, бреют бороду. По поводу этих заблуждений и других многих деяний Михаил пренебрег увещаниями в письме господина нашего папы Льва. Сверх того, когда мы, его нунции, хотели благоразумно прекратить причины стольких зол, он отказывался видеться и говорить с нами, отказал нам в церквах для совершения литургии, равно как и прежде запер церкви латинян и, называя их азиматами, всюду преследовал словом и делом, дойдя до того, что анафематствовал апостольский престол в лице его сынов и, в противность ему, доныне пишется Вселенским патриархом. Поэтому мы, не вынеся неслыханного пренебрежения и обиды для святого первого апостольского престола и всемерно стараясь поддержать кафолическую веру, властью Святой и Нераздельной Троицы и апостольского престола, легацию которого исполняем, всех православных отцов седьми Соборов и всей Кафолической Церкви, подписываем анафему, возвещенную господином нашим преподобнейшим папой Михаилу и его последователям, если не исправятся, тако: Михаилу, лже-патриарху, неофиту, страха ради человеческого восприявшему одеяние монашеское и ныне опозоренному злейшими преступлениями, а с ним Льву, именующемуся Охридским епископом, и сакелларию Михаила Константину, который мирскими ногами попрал жертву латинян, и всем последователям вышеназванных их заблуждений и дерзостей, анафема маранафа с симонианами, валезианами, арианами, донатистами, николаитами, северианами, духоборцами, манихеями, назореями и со всеми еретиками, купно со диаволом и аггелами его, если только не обратятся. Аминь, аминь, аминь».
[16] Скабаланович Н.А. Разделение Церквей при патриархе Михаиле Керулларии // Скабаланович Н.А. Византийское государство и Церковь в XI веке. СПб., 2004. Т. 2. С. 316.
[17] Михаил Керулларий Константинопольский патриарх. Киев, 1854. С. 6.
[18] Лебедев А.П. История разделения Церквей в IX, X и XI веках. СПб., 2004. С. 289, 290.
[19] См.: Суворов Н.С. Византийский папа. М., 1902.
[20] Цит. по: Огицкий Д.П., Максим Козлов, протоиерей. Православие и западное христианство. М., 1999.
[21] Скабаланович Н.А. Византийское государство и Церковь в XI веке. СПб., 2004. Т. 2. С. 101, 109-110.
[22] Арсений (Иващенко), епископ. Летопись церковных событий и гражданских, поясняющих церковные, от рождества Христова до 1898 года. СПб., 2007. С. 364-367.
[23] Скабаланович Н.А. Византийское государство и церковь в XI веке. Т. 2. С. 99, 100.
[24] Там же. С. 103-104

[1]  [2]  [3]  [4]