Увидеть себя ниже всей твари
и не впасть в депрессию^*

В Древнем Патерике есть такое поучение: «Один монах сказал преподобному Сисою Великому: «Я нахожусь в непрестанном памятовании Бога». Преподобный Сисой отвечал ему: «Это не велико; велико будет то, когда ты сочтешь себя хуже всей твари». Давайте немного поразмышляем над этими отрезвляющими словами преподобного. В святоотеческом понимании «тварь» — это всё одушевленное творение Божие: от червяка до человека (ангелы в данном случае не в счет). И если псалмопевец Давид говорил о себе: «Я же червь, а не человек», — то святой Сисой, грубо выражаясь, посоветовал монаху увидеть себя ниже червя. Почему же подвизающийся инок получил такое, с мирской точки зрения, странное наставление? Мне кажется, дело в том, что, во-первых, старец почувствовал: вопрошающий находится в полушаге от гордыни, а значит падения. Ведь иначе говоря, монах сказал, что уже достиг совершенства… А смиренный человек никогда так оценивать себя не станет… И во-вторых, невозможно постоянно думать о святом Боге, и при этом не замечать своих грехов.

Как видим, в ситуации, когда верующий находится в прелести (самообольщении), для него спасительной, но горькой пилюлей является познание глубины своего падения, духовного повреждения и недостоинства пред Богом. Причем, сие радикальное самоунижение весьма действенно: оно мгновенно, как ушат ледяной воды, охлаждает горячие головы оторвавшихся от реальности подвижников. Поэтому в коротком ответе преп. Сисоя заключен весь смысл православного аскетического делания: увидеть себя ниже всей твари. Здесь речь идет не о воображаемом, мечтательном самоосуждении, а о необходимости реально увидеть себя в таком неприглядном виде. То есть святой призывает познать горькую правду о своей падшей душе, находящейся в состоянии духовного недуга.

Бесспорно, это смиряющее аскетическое упражнение весьма полезно для духовного совершенствования. Судите сами. Кто такой монах? Грубо говоря, это тот, жаждущий Бога человек, который умер для мира. Монах должен вести ангелоподобное житие и молиться за весь мир, лежащий во зле. Однако невозможно искренне любить грешников и молиться о них тому, кто себя считает лучше других. Согласитесь, эти иноческие обеты легче исполнить, считая себя ниже всей твари.

Подобное усмирение себя в сердце — великий подвиг и прямой путь к спасению, ибо при таком настрое души уже не возникнет желания осуждать ближних. А значит, христианин исполняет заповедь Спасителя: «Не судите и не судимы будете». Вспоминается поучение аввы Дорофея: «Один инок был довольно нерадив на пути спасения — и в постничестве, и молитвах. Наконец, пришло время расстаться ему с жизнию, собравшиеся вокруг одра его братия чрезвычайно удивились, видя, что он, по мнению их, беспечный инок, оставляет мир не только без трепета, но благодаря Бога и даже улыбаясь. — „Отчего ты в грозный час Суда Божия так беспечален? — спросили они, — мы знаем твою жизнь и не понимаем твоего равнодушия, укрепись силою Христа Бога нашего и скажи нам, да прославим Его милосердие“. — Тогда умирающий инок, несколько поднявшись с одра, сказал им: „Так отцы и братия! Я жил нерадиво, и ныне все мои дела представлены мне и прочтены Ангелами Божиими; я с сокрушением признался в них и ожидал всей строгости Суда Господня… Но вдруг Ангелы сказали мне: „При всем небрежении — ты не осуждал и был незлобив“, — и с сим словом раздрали рукописание грехов моих. Вот источник моей радости!“ — Сказав сие, инок предал с миром душу свою Господу. Не осуждайте, да не осуждены будете: оставьте и оставится вам, сказал Господь (Лк. 6; 37)». Воистину «неосуждение — без труда спасение».

Есть и ещё положительный момент в видении себя хуже всех: помимо смирения и, покаянного чувства в человеке появляется также внутренняя свобода от мнения других, тщеславия. К сожалению, все люди духовно больны и потому, в основном, не сознают своей греховности, зато отчетливо видят даже малюсенькие грешки ближних. Мало того, что мы — грешные, при этом ещё хотим для других казаться хорошими. Протоиерей Валериан Кречетов точно подметил: «Да мы больше, чем греха, боимся того, что узнают, что мы в чем-то грешны. Наше тщеславие боится: что о нас скажут, что о нас подумают… Только величаемся друг перед другом. Сидим все в грязи, один другого глубже, и только думаем: „Я ещё не так глубоко, как тот…“ Чем бы только не превознестись!»

Вместе с тем, даже самое эффективное лекарство, принимаемое без меры и рассуждения, способно принести вред. Если б духовно не подготовленный мирянин вдруг неожиданно открывшимся оком сердца (подобно святым) увидел истинное состояние своей поврежденной души, то неминуемо впал бы в отчаяние и окончательную погибель… По словам людей Божиих, слишком жуткое это зрелище! Вот почему «надо познать свою святость одновременно с постижением своего ничтожества и глубины падения. Именно в неизменном сочетании их и заключается спасение христианина», — ссылаясь на святых Отцов, писал Н. Е. Пестов. И далее продолжал: «Что значит увидеть свой грех? Это значит понять уклонение себя от какой-то нормы. И чем выше познание нормы, тем более заметно уклонение, тем резче разница между тем, что есть и что должно быть. Идеал святости должен завладеть душой, гореть в ней ясным огнем и пленять своей красотой. Откуда может пасть на душу этот идеал? Он отпечатлевается из образа Христа и затем тех Его учеников-христиан, которые в какой-то мере отобразили Его образ. Счастье тем, кто глубоко познал их, чтобы в их святости понять и свой образ святости. Тогда омерзителен для познавших будет их грех, и они постигнут свое высокое предназначение. О последнем так пишет схиархимандрит Софроний: „Я заметил странное явление: люди БОЯТСЯ открыто взглянуть на ВЕЛИЧИЕ человека. Увидеть Божественный замысел о себе людям кажется „непомерной“ гордостью. Узнать о себе, что в Идее Отца мы прежде создания мира задуманы как полнота совершенства, мне кажется делом совершенно необходимым для того, чтобы жить и действовать должным образом. Я полагаю, что умалять предвечную мысль Творца о человеке не только ОШИБКА, но действительно ВЕЛИКИЙ ГРЕХ, когда люди не видят в себе самих и в брате своем подлинного и вечного достоинства“.

Обратимся ещё к одному высказыванию о соотношении между покаянием и пришествием врачующей благодати Божией.

„Порядок не таков, что мы должны сначала покаяться, а потом осознать присутствие Христа; ибо только тогда, когда свет Христов уже вошел в нашу жизнь, мы действительно начинаем понимать свою греховность… Согласно отцам пустыни, „чем ближе человек к Богу, тем яснее он видит, что он грешник“. В качестве примера они приводят Исайю: сначала он видит Господа на престоле и слышит серафимов, возглашающих: свят, свят, свят; и лишь после этого видения он восклицает: Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами“ (Ис 6, 1–5). Таково начало покаяния: видение красоты, а не безобразия; осознание Божественной славы, а не собственного убожества», — отмечает епископ (ныне митрополит) Каллист (Уэр).

Поэтому пока у верующего нет личных отношений с Богом, ему бесполезно советовать увидеть себя ниже всей твари. Когда малодуховный человек, не способный к самопознанию, слышит проповедь о том, что он — «ничтожество», то в лучшем случае такой индивид начнет выдумывать себе недостатки, в худшем — у него возникнет чувство протеста и отторжения. К последнему, в основном, склонны подростки и молодежь. Нетрудно представить, что станет с мирянином, если он приобретет привычку повседневно находиться в искусственном состоянии духовного «комплекса неполноценности». Такой «верующий» займет пассивную жизненную позицию и сложит с себя всякую ответственность. У отца Димитрия Смирнова есть интересное высказывание, дающее обильную пищу для размышления: «Да, где вы видели ответственных православных мужчин? Я двадцать пять лет служу в церкви, являюсь настоятелем нескольких храмов и могу сказать: если тебе что-то обещает мужчина, то, как правило, не делает…»

К тому же, с психологической точки зрения, от культивирования самоуничижения (без Бога) до ненависти к себе — один шаг. А это прямой путь к депрессии, алкоголизму, наркомании, суициду.

Вот что поведал о себе бывший алкоголик В.: «На первых порах алкоголь снимал с меня страх, вселял уверенность, окрашивал жизнь в розовые тона. Он помогал мне знакомиться с женщинами, которых я очень боялся, потому что СЧИТАЛ СЕБЯ НИЧТОЖЕСТВОМ. После института выпивки стали регулярными, и я все чаще и сильней стал испытывать похмелье; алкоголизм становился проблемой… Одна женщина посоветовала мне пойти в церковь, поговорить со священником, покаяться. Я так и поступил.

И на следующий же день после этого произошло мое обращение — оно было бурным, как все в моей жизни. Это был момент встречи с Богом, и Он ясно дал мне понять, что любит меня. Прежде я жутко НЕНАВИДЕЛ себя и не мог поверить, что меня, такое ничтожество, можно любить. Но личная встреча с Господом развеяла все сомнения. Поразительно: Христос — Истина, живая и любящая меня Личность — дал мне пережить ряд удивительных состояний. Я чувствовал себя ошеломленным и заполненным, родившимся заново. Господь развеял мои сомнения, Он показал, что всегда будет рядом. Центром моей жизни стал Христос… Вскоре я познакомился со священником, который стал моим наставником, духовником. Впервые за всю свою жизнь я исповедовался, прошел катехизацию, а потом даже стал работать в церкви…»

«По жизни знаю феномен, — поделился своим наблюдением на одном из Интернет-форумов прот. Георгий Бирюков, — что ненавидящие себя (встречается) часто люто ненавидят и ближних, и весь мир. Без внешних причин. Только потому, что и себя ненавидят» … «Любовь, которой учит нас Христос, несовместима с ненавистью к кому бы то ни было… любовь охватывает и собственное „я“, меня самого… Мы должны научиться не только принимать нашего ближнего, но принимать и самих себя» (митр. Антоний Сурожский). Кстати, о принятии и терпении себя учил даже такой великий святой подвижник и аскет, как преп. Серафим Саровский: «Должно снисходить и душе своей в её немощах и несовершенствах и терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних, но не обленяться и непрестанно побуждать себя к лучшему. Употребил ли ты пищи много или сделал другое что сродное слабости человеческой, не возмущайся сим, не прибавляй вреда ко вреду; но, мужественно подвигнув себя к исправлению, старайся сохранить мир душевный, по слову Апостола: „Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает“ (Рим. 14, 22)». О том же писал и схиигумен Парфений: «„Первый предмет терпения есть — терпение себя, хотя никто почти не обращает на это внимания…“ (свт. Феофан Затворник). Терпеть себя — значит, когда видишь свои ошибки и недостатки, то не должно сильно расстраиваться или возмущаться, ни, тем более, отчаиваться, ибо все это есть признак гордости. Тогда нужно смириться и молчаливо терпеть себя. Нужно помнить, что каждому человеку свойственно ошибаться, т. к. совершенных людей на земле нет. Верно также и другое, что необученный человек всегда больше ошибается. Но есть и ещё одна причина ошибок человека, это попущение Божие за грехи его, и это уже как наказание ему. Поэтому, когда случится так или иначе споткнуться, тогда нужно смириться, сокрушиться сердцем о своем невежестве и впредь стараться быть внимательнее и осторожнее, испрашивая на то помощь Божию, но ни в коем случае не сваливать свои ошибки на других, или на что-нибудь стороннее. Свою вину всегда нужно признавать своей: это есть правильный путь и признак способности души к исправлению».

Если рассматривать духовную жизнь прежде всего как движение ко Христу, то поиск в себе негативного и греховного будет необходим лишь для того, чтобы, покаявшись, двигаться дальше в исполнении заповедей, к обожению. («После Воплощения Господня — сколько бы мы ни согрешали как люди, сколько бы мы ни отдалялись от Бога — если мы хотим вернуться к Нему покаянием, это возможно. Мы можем вернуться в единение с Ним, стать богами по Благодати» (арх. Георгий, иг. обители св. Георгия на Горе Афон)). К слову будет сказано, в Древнем патерике есть и такое поучение о покаянии двух монахов, побежденных одним и тем же грехом: «…они просили отцов назначить им покаяние, исповедав им то, что они сделали. Старцы заключили их на год, и обоим поровну давались хлеб и вода. Братья были одинаковы по виду. Когда исполнилось время покаяния, они вышли из заключения, — и отцы увидели одного из них печальным и совершенно бледным, а другого — с веселым и светлым лицом, — и подивились сему, ибо братья принимали пищу поровну. Посему спросили они печального брата: какими мыслями ты был занят в келье своей? — Я думал, отвечал он, о том зле, которое я сделал, и о муке, в которую я должен идти, — и от страха прильпе кость моя плоти моей (Псал. 101, 6). Спросили и другого: а ты о чем размышлял в келье своей? Он отвечал: я благодарил Бога за то, что Он исторг меня от нечистоты мира сего и от будущего мучения, и возвратил меня к этому ангельскому житию, — и, помня о Боге, я радовался. Старцы сказали: покаяние того и другого равно перед Богом».

«Но что же на самом деле имеется в виду под покаянием? Обычно говорят: сожаление о грехах, чувство вины, ощущение горечи и ужаса от того, что мы нанесли раны другим и самим себе. И все же такое представление является неполным. Горечь и ужас действительно составляют существенный элемент покаяния, но они не исчерпывают его, даже не являются его наиболее важной частью. Мы ближе подойдем к существу вопроса, если рассмотрим буквальный смысл греческого слова, обозначающего покаяние: metanoia. Оно означает „изменение ума“: не просто сожаление о прошлом, но фундаментальная трансформация нашей способности смотреть на вещи, новый взгляд на самих себя, на других и на Бога — „великое понимание“, по слову Пастыря Ерма. Великое понимание — но не обязательно эмоциональный кризис. Покаяние — это не приступ угрызений совести и жалости к себе, но обращение, перенесение центра нашей жизни на Святую Троицу. Как „новый ум“, обращение, перенесение центра существования, покаяние — прежде всего позитивно, не негативно. Как говорит св. Иоанн Лествичник, „покаяние есть дочерь надежды и отвержение отчаяния“. Это не упадок духа, но энергичное ожидание; это не значит, что ты оказался в тупике, но что ты обретаешь выход. Это не ненависть к себе, но утверждение своего истинного „я“ как созданного по образу Божию. Каяться — значит смотреть не вниз на свои собственные недостатки, но вверх — на любовь Божию; не назад, упрекая себя, но вперед — с доверием и надеждой. Это значит видеть не то, чем я не смог быть, но то, чем я ещё, по благодати Христовой, могу стать», — пишет епископ Каллист (Уэр).

Без Богообщения поиск в себе лишь негативного и уродливого (что ошибочно называется «смирением») по определению не может быть позитивным самостоятельно-значимым процессом. К примеру, апостол Павел, обращаясь к христианам, говорил: «По смиренномудрию почитайте один другого высшим себя» (Флп. 2,3). (Обратим внимание — он даже не сказал: «Почитай себя хуже других»). По сути, в этой заповеди акцент ставится на величии ближнего, а не на своей никчемности. Ибо без Бога человек — ничто, а с Богом — всё… Слова Христа: «Без Меня не можете делать ничего» — относятся не только к бытовым повседневным обязанностям, но и к стяжанию добродетелей: покаянию, смирению и проч. Без Бога ни покаяние, ни смирение — ничто иное не принесет человеку пользу.

Митрополит Антоний Сурожский писал: «Смирение — одна из самых мужественных евангельских добродетелей, мы же умудрились превратить его в жалкое свойство раба. Мало кто хотел бы быть смиренным, потому что смирение представляется людям отвержением человеческого достоинства… Истинное смирение рождается от видения Божией святости, мы же часто пытаемся заставить себя почувствовать смирение, искусственно умаляя себя… А если мы так поступаем, то достигаем не смирения, а унижения, которое не дает нам жить достойно Царства Божиего и нашего человеческого призвания… Таким образом, смирение вовсе не заключается в постоянном усилии принизить себя и отвергнуть человеческое достоинство, которым Бог наделил нас, которого Он требует от нас, потому что мы Ему дети, а не рабы. Как видно на примерах святых, смирение не рождается в них единственно из осознания греховности, потому что и грешник может принести Богу сокрушенное, кающееся сердце, а одного слова прощения достаточно, чтобы изгладить все зло, прошлое и настоящее. Смирение святых происходит из видения славы, величия и красоты Божией, смирение рождается даже не по контрасту, а из сознания, что Бог настолько свят, из откровения такой совершенной красоты, такой поразительной любви, что единственное, что остается сделать в Его присутствии — это пасть перед Ним в благоговении, радости и изумлении».

А ещё апостол Павел учил: «Итак, кто во Христе, тот новая тварь (творение); древнее прошло, теперь все новое». (2 Кор. 5:17). Причем в этом послании он обращался не к известным святым, а к рядовым членам церкви в Коринфе, кои не отличались особой праведностью жизни. Из посланий Коринфянам известно, как приходилось апостолу Павлу строго их обличать за ошибки и грехи. Тем не менее, апостол утверждал, что они стали новыми творениями во Христе. Возможно, апостол хотел вдохновить коринфян, ибо понимал: от того, кем себя сознает человек, зависит то, как он будет поступать. Психологи знают: если ребёнка убеждают, что он глупый и не способный, то малыш таким и станет. (Об этом, к примеру, можно узнать из книг священника Илии Шугаева и Ирины Медведевой). Аналогично и нас, возлюбленных Своих детей, Бог через Писание вдохновляет на «жизнь и жизнь с избытком».

Господь хочет, чтобы мы познали, какую силу и возможности Он даровал тем, кто любит Бога и исполняет Его заповеди. Как сказал иеромонах Рафаил (Нойка), Бог — Тот, Кто Есть («Я Есмь»), и Он желает привести человека в то же бытие. Господь с человеком этим делится — и настолько, насколько верующий приобщается к Слову Божьему, он находит в сем слове Бога, энергию жизни… «Помните, что воскресший Христос не дал вам дух страха, но дух силы, любви и целомудрия», — повторял вслед за апостолом Павлом, архиепископ Христодул… К тому же, по выражению А. И. Осипова: «Христианство призывает к максимальной активности».

«О человеке можно говорить и плохо, и хорошо, — размышляет прот. Георгий Сидоренко. — Верно будет и то, и другое… Человек — антиномия, противоречие. Вспомним, как точно сказал о человеке Г. Р. Державин — известный русский поэт 18 века: „Я царь, я раб, я червь, я Бог“. Все четыре определения верны. Человек — царь вселенной, он знает и умеет многое, чего не умеют и не знают животные. Человек — раб. Увы, не только Божий, но и в своих грехов, своих страстей и дурных привычек. Человек — червь.

Он пресмыкается, он смертен, ничтожен, он пойдет в землю. Но человек и бог. Лучше писать это слово в данном случае с маленькой буквы — „бог“. Не настоящий, конечно, а дитя Божие, творение Божие, созданное по образу и подобию Божию, призванное войти в рай и жить с Богом. „Я царь, я раб, я червь, Я Бог“. Так удачно сформулировал православное учение о человеке Г. Р. Державин… Как хорошо, что православие нам открыло, что человек — не только червь, но и дитя Божие, любимое дитя, призванное ко спасению!»

Итак, для того, чтобы увидеть себя ниже всей твари и не впасть в депрессию, нужно записать на скрижалях своего сердца слова святителя Феофана Затворника: «Чувство своей бедности, окаянства… одно — безотрадно, и, пожалуй, может ввести в отчаяние, окончательно пагубный грех. Потому, не отказываясь от него, надо растворять его познанием и чувством богатства Христова… Потому нам надо посматривать не только на себя, как мы ничтожны, но и на Господа, как Он богат и благ… Сочетание сердца с Господом верою есть внутреннее благодатное действие, коим на наше ничтожество и бедность переносится вся полнота Христова и усвояется нам… Вера зрит Господа единственным источником своего облаженствования, исчезает в Нем сердцем, объемлет Его любовию, живет Им одним и для Него одного… Вот кратко, — как сочетается сердце с Господом!.. Сначала восчувствует оно свою бедность… Потом восчувствует богатство Христово; наконец — силою веры перенесет на себя сие последнее, говоря в себе: «Всё, что соделал Господь для всех, Он дарует по благости Своей и мне, и меня спасает…»

[*] «Депрессия — психическое расстройство, при котором наблюдается патологически сниженное настроение с негативной, пессимистической оценкой себя, своего положения в окружающей действительности и своего будущего. Депрессивное снижение настроения сопровождается двигательным и мысленным торможением, снижением потребности в деятельности… Депрессия является достаточно опасным состоянием, так как при отсутствии адекватного лечения у пациентов могут возникать суицидные мысли и намерения, с которыми больному бывает трудно справиться, и как следствие — такие пациенты предпринимают суицидные попытки, которые могут закончиться летальным исходом…» (Яворская Виктория Викторовна, врач-психиатр, психотерапевт, кандидат медицинских наук).