История конфликта

Соуслаждающеся бо закону Божию по внутреннему человеку, вижу же ин закон в составах моих, противувоюющь закону ума моего и пленяющь меня законом греховным. (Римл.)

Дед собирается на работу, спешит. А по натуре своей был злой, сердитый. Баба, сиречь его знакомая жена, и себе спешит. Сердитая. Но в спешке, знаете, да еще взаимной, очень трудно угодить друг другу, да еще если к этой беде добавить горячие, категоричные и неуступчиво-сердитые характеры. Радикальные действия в таких случаях неизбежны. Вот неизбежны и все. Вспышка, искра и полымя, огонь конфликта готов.

Быстро сварив картошку, баба также быстро ставит ее на стол, в свою очередь быстрому и спешащему на работу деду. К картошке быстро приставляет и кувшин со сметаной. Ну, в общем, быстрый, сердитый завтрак готов.

Дед быстро подходит к столу, быстро придвигает нос к картошке, а она горячая, парует. Ни минуты промедления, сразу же распахивает окно и «фить!», выбросил картошку в окно. Тiльки загуркотiла (укр.) Баба и себе, ни минуты промедления, берет сметану и «фить!» ее в окно, только слышно как ляпнула.

— Шо ты наделала, я б хоть сметаной позавтракал.

— А ничего страшного. Пойди, там за окном и позавтракаешь.

Хотим ли мы того или нет, конфликты возникают в нашей жизни. Происходят и будут впредь происходить в человеческих обществах. Даже Церковь Христова вначале своего бытия сделавшая серьезную заявку на их преодоление была в конце концов ими же (конфликтами) начисто побеждена и сейчас мировое христианство представляет из себя очаги конфликтующих, противостоящих, ненавидящих, проклинающих на чем свет стоит, друг друга различных христианских конфессий, деноминаций, школ, групп.

Как говорил Солженицын: юрисдикций и фикций.

В чем же дело? Почему такая вселенски-историческая неудача? Ни умный, ни дурень ничего не знает — живет умирает. «Ибо все мысли человека, в коварном сердце только зло. И вот во все дни земного века уже не сделаю сего!»

Как иллюстративный материал возьму Почаевскую лавру конца 70-х — начала 80-х годов. Я очень хорошо помню Почаевскую Лавру, так как сам был в ней послушником. Братия обители, даже за трапезой читающие отрывки из святых отцов, житий святых, Добротолюбия, изучающие как раз те книги, которые в своей идее призваны были победить зло, несогласие, вражду, конфликты между нами живыми человеками, на деле представляли из себя группы враждующих между собою и сильно противостоящих друг другу людей.

Так периодически шло все мирно, мирно, но потом как вспыхнет пожар, огонь кофликта, то не загасить его никакими увещаниями, до тех пор пока сам не перегорит и не сойдет на нет. Один раз из келарни на кухню была принесена большая двухведерная миска гречихи. Ну, варить кашу к обеду. Зерно было торжественно всыпано в двухсот литровый паровой котел и благополучно сварено. Уже потом как каша разбиралась в трапезную, была обнаружена в ней и бытовая мышь. Господи, что там «зчынылось» (укр.)!!! Сей досадный случай стал катализатором негативных эмоций, накопившихся в нас людях. Виновница «торжества» — мышь, загадочно выглядывающая из каши, словно думающая: в чем дело, к чему такой мне почет? Она была торжественно обрезана, вместе с кашей помещена на тарелочку и отнесена к наместнику, как вещественное доказательство «преступления». Свое мнение высказывали все. Послушник Иван, из Днепродзержинска, пожилой дедушка, ходивший в халате (о котором рассказывали, что он еще в свое время работал с Брежневым на металлургическом заводе), кричал громче всех: «Представляете себе, до чего докатились келарь и повара! Какое пренебрежение к жизни и подвигу братии. Ведь монахи не едят мясной пищи, некоторые по сорок и даже пятьдесят лет не ели мясного, а это поневоле оскоромились! Ведь знаете — кухня это же источник жизни! Представляете!». Выражение «кухня источник жизни» попало на языки. С языка на язык, с острой шпильки на шпильку, с вилки на вилку и даже в тему проповеди иеромонаха (тогда еще), Амвросия (Юрасова) знаменитого в те годы проповедника и духовника приезжих мирян лавры, который весело подтрунивая над опрометчивыми высказываниями взволнованной братии говорил: «Для кого-то не Бог источник жизни, но — кухня?! Представляете себе?! Нет, вы не представляете всю глубину наших духовных исканий и в связи с этим — прозрений. Кухня — как источник жизни!». Но это смешной случай. А были и очень серьезные. Трагичные.

Наместник архимандрит Яков (Панчук) в те годы болел на католицизм, так же, как в последние годы заболел на украинизм. Он воспитанник Ленинградской духовной семинарии, был близок с митрополитом Никодимом (Ротовым), который слыл филокатоликом, вернее сказать не слыл, а был в точности таковым и, естественно, люди находящиеся близко в контакте с ним перенимали его идеи, его умонастроение, которое мы обычно стремимся навязать и другим. Знаете, все мы периодически болеем разными идеями-болезнями. Ну, кто тянул отца Якова (наместника) за язык. Он встречным и поперечным, даже нам — послушникам — в комнате на экономии, переоборудованной под класс, собирая там нас, рассказывал, доказывал, убеждал, что раскол между католиками и православными — всего лишь недоразумение, которое со временем умными людьми, которые, вот, вот созреют в Церкви будет преодолен, и что католики и православные это одно и то же. Наивный все же был отец Яков, как вспомню сейчас, — идеалист. Мир же не идеален и Бог проявляет Себя в нем во многообразии форм!

Старшим из братий такие высказывания наместника очень не нравились.

Были и еще, какие-то разногласия, весьма существенные, о которых я не знаю, да мне и знать о них не положено. Но на поверхности «фишка» была именно такова: любовь к католикам. В конце концов, сие дело дошло до того, что наместника лавры архимандрита Якова, какая-то больная женщина, из странниц, «воительница за веру Христову», во время литии в 1981 году в соборе «рубонула» топором. Покушение на жизнь наместника оказалось неудачным. Он был определенно ранен, но не смертельно. Этот инцидент Яков приписал своим ярым оппонентам из братий, что якобы это они наустили, подговорили, направили бесноватую, ее руками решив убрать ненавистного наместника. Этот случай развязал ему руки. Из лавры были выписаны монах Нестор (Онук), игумен Апеллий (Станкевич), игумена Питирима (Старинского) прямо в заключение, и другие из числа несогласных с его политикой управления обителью вынуждены были уйти. В действительности ничего не было доказано — правда это или нет. До сих пор это страшное происшествие лавры опутано тайной и остается загадкой: действовала эта женщина в одиночку или была направлена. Но главное остается правдой: воздух, вся атмосфера обители была накалена до предела неумолимо-неразрешимым конфликтом.

Человек, дабы снизить собственную агрессивность, должен, просто обязан, бывать периодически один, в своей внутренней пустыни. Пустыня, уединение — лучшее лекарство духа. Общежительные монастыри — не идеал монашества, идеал — пустынножительство. Таковым оно вначале и задумывалось. Знаток человечности юморист Михаил Жванецкий в одной из своих остроумных юмор-пьес говорил: «Вы, продавцы — люто ненавидящие своих покупателей, перемените место работы, поезжайте в Сибирь. Тайге требуются лесники!». И это не смешно, если глубинно вдуматься. Пустыня сейчас роскошь, дефицит. Люди, скупченные на малом пространстве в городах, квартирах, давят друг на друга межпсихологически, мучают друг друга своим собственным бытием, присутствием. Это неумолимо, неостановимо и неизбежно. Нет похожих друг на друга человеков по своему душевному так же, как и телесному устроению. И нет общего правила, которое бы одинаково открывало путь к небу, к Богу. Мы очень и очень разнимся и, как следствие своей разности, конфликтуем. Идеал монашества, настойчиво повторю, все же не лавры и общежительные монастыри, но очень и очень одинокий путь пустынножительства. Да и мирянам — людям, живущим в миру — периодически нужна, как воздух необходима, своя внутренняя пустыня. Человек замыслен един, но где двое, трое, там уже разность, нестроения и раздоры. Возжелавший хоть на малое время побыть один, я утверждаю со всей ответственностью, он уже — монах! И миряне делают (я из сообщений прессы последнего времени знаю) все больше и больше таких, нацеленных на пустыню, шагов: выезд на природу, на целительное для души жительство в заброшенных деревнях — пустынях.

«Итак, пустыня необходима для укрепления любви. Из пустыни видней вечность и нам необходимо вглядеться в нее прежде вступления в ее необозримые просторы», — писал Сергий Фудель.

Скажут, посмеиваясь над захолустным попом Аввакумом, мол батюшка предлагает новое-старое средство лечения ненависти. Какой-то старый гроб с новой музыкой. Сколько их было уже, и ни одно не сработало. Спешно оправдаюсь. Я не предлагаю модель, я говорю, что пути преодоления зла нужно ежедневно, ежечасно искать, ежели не хотим, чтобы мир безвременно сгорел в огне ненависти. Нет единого правила, которое бы всех устраивало. Но человек должен постоянно искать добротолюбия, быть в неустанном поиске выхода из зла. Это суть религия, духовность, совершенство — собственно задача Церкви.