Рождество Пресвятой Богородицы

Рождество Пресвятой Богородицы можно, по словам святого Андрея Критского, назвать «началом праздников», хотя этот Богородичный непереходящий праздник едва ли не последний из двунадесятых по времени своего появления в Церкви.

С точки зрения вероучения, рождение Пресвятой Богородицы, Матери Иисуса Христа, не было событием случайным и обычным, ибо Ей была отведена важная роль в осуществлении Божественного плана спасения человечества. О Ее рождении еще задолго до этого события содержится много предсказаний в ветхозаветных пророчествах и прообразах (чудесное произрастание; рождение Эммануила (Богочеловека) от Девы; врата, чрез которые пройдет Господь, но врата те останутся по-прежнему закрыты и проч. См.: Ис. 7: 14; Иез. 44: 1—3 и др.).

В Новом Завете содержатся крайне скудные сведения о земной жизни Пресвятой Богородицы. Сведения о событии праздника можно найти в апокрифе II века — Протоевангелии Иакова. Оно повествует о скорби благочестивой иудейской четы в Назарете — Иоакима и Анны, которым Господь не дал потомства. А бесплодие считалось знаком гнева Божия (см., напр.: Ос. 9: 14; Иер. 29: 32). Каждый ветхозаветный праведник питал в душе надежду, что если не от него, то от его потомства произойдет Мессия и что если не он сам, то его потомки будут участниками славного мессианского царства. И Иоакиму и Анне нередко приходилось терпеть обиды, пренебрежение и упреки от своих соотечественников.

Во время одного из великих еврейских праздников, когда Иоаким пришел в Иерусалимский храм, чтобы принести по закону Моисееву сугубую жертву Господу, первосвященник Иссахар отклонил дары и сказал: «Не должно принимать от тебя дары, потому что ты не имеешь детей, а следовательно, и благословения Божия»[1]. Убитый стыдом и печалью, Иоаким не пошел домой, а скрылся в горах, где пастухи сторожили его стадо. Анна осталась в одиночестве. Она ходила по саду и плакала.

И тогда явился в саду ангел Господень: «Анна! Бог услышал молитву твою: ты зачнешь и родишь Дщерь Преблагословенную; через Нее будет славен во всем мире род твой»[2]. Такое же видение было и Иоакиму. Он поспешил домой, обещав принести в жертву десять овец, двенадцать тельцов и сто козлов. Анна была у дверей дома и увидела Иоакима, шедшего со стадами своими, и она побежала и пала на его грудь. После встречи праведные Иоаким и Анна дали обет, что если Господь дарует им дитя, то они посвятят его Богу и, как было тогда заведено, отдадут его в храм для служения до совершеннолетия. И действительно, в свой срок, 8 сентября, у них родилась Дочь. Они назвали Ее Мариею, что в переводе с еврейского означает «госпожа и надежда».

Начиная анализ установления рассматриваемого празднования, необходимо вспомнить о том, что Богородичные праздники появляются позднее Господских.

Первые упоминания о праздновании Рождества Пресвятой Богородицы встречаются на Востоке в V веке — в словах Прокла, патриарха Константинопольского (439—446), а на Западе — в сакраментарии папы Геласия (492—496). Но эти свидетельства не имеют полной достоверности. Подлинность слов Прокла оспаривается, а древнейшие списки указанного требника появляются поздно — не ранее VIII века.

В сирийском месяцеслове 412 года не зафиксирован не только праздник Рождества Богородицы, но и ни один из Богородичных праздников (из Господских перечислены только Рождество Христово и Крещение). Под датой 8 сентября здесь стоит следующая память: «Пресвитер Фавст и Аммоний и 20 других мучеников».

Праздник Рождества Богородицы возник, по-видимому, в Греческой Церкви и скоро после этого появился в Риме, распространяясь на дочерние Церкви.

Знаменательно, что празднество совершается и иаковитами, и несторианами, которые называют его Рождеством Владычицы Марии. Происходит это, как правило, 8 сентября, хотя в некоторых древних коптских месяцесловах он датируется 26 апреля. Подобный эортологический параллелизм служит признаком того, что праздник появился в Восточной Церкви до отделения от нее многих еретических течений, то есть в V столетии.

Для святого Андрея Критского, составившего на праздник два слова и канон (около 712 г.), Рождество Богородицы является праздником большой торжественности. В каноне он говорит, что в этот день должны «ликовствовать вся тварь», «веселиться небо и радоваться земля», «дерзать и играть безчадныя и неплоды».

Помечен праздник в Иерусалимском канонаре VII века, по грузинской версии — с явными отличиями от других дней. Праздник поименован в праздничном Евангелии, которое подарено Синайскому монастырю императором Феодосием III (715—717).

В западных месяцесловах праздник впервые упоминается в римском псевдо-Иеронимовом мартирологе VII столетия.

На Западе, должно быть, примерно в это же время выдвинута версия, связанная с датировкой рассматриваемого праздника — 8 сентября. Один благочестивый человек несколько лет подряд в ночь накануне слышал с неба праздничное пение ангелов. На вопрос о причине ему было открыто, что ангелы веселятся, так как в эту ночь родилась Дева Мария. Узнав об этом, папа тотчас распорядился, чтобы, по примеру небожителей, и на земле праздновалось рождение Святой Девы[3].

Несмотря на упоминания о Рождестве Богородицы в латинских источниках VII столетия, праздник не был там распространен и долгое время, вплоть до XII—XIII веков, не имел торжественной службы. Лишь на Лионском Соборе 1245 года папа Иннокентий IV сделал октаву праздника обязательной для всей Западной Церкви, а папа Григорий XI (1370—1378) установил для праздника бдение с постом и особую службу литургии.

Праздник в православном богослужении

Источником, от которого можно вести историю литургического формуляра праздника Рождества Пресвятой Богородицы, следует признать Иерусалимский канонарь VII столетия. Он устанавливает тропарь, глас 1 «Рождество Твое, Богородице Дево», прокимен (глас 1) «Освятил есть селение Свое», стих «Бог нам прибежище и сила», чтения: Прем. 8: 2—4; Ис. 11: 1; Евр. 8: 7—9, 10; аллилуиа (глас 8 «Слыши дщи»); Лк. 11: 27—32. Евангелие начинается со слов: «Бысть же егда глаголаше сия», то есть с конца отрывка, который положен в настоящее время. В канонаре даны уставные рекомендации только для литургии. По-видимому, вечерня и утреня в этот праздник не имела серьезных отличий от будничных, что в свою очередь приводит к следующему выводу: статус великого праздника Рождеству Богородицы усвоен еще не окончательно.

Синайский канонарь важен для исторической литургики тем, что в нем для указанного празднования даны паремии, тропарь, апостол, Евангелие и причастен, идентичные современным.

Анализируя отдельные редакции Студийского типикона (Евергетидского, Гроттофератского монастырей и некоторых других), который применялся в обителях и, возможно, в приходских храмах Византии в IX—XII столетий и был воспринят на Руси X—XIV веков, можно обнаружить следующие особенности, отличающие их от нынешнего устава: на «Господи, воззвах» кодифицированы три современные стихиры на шесть; лития на вечерне отсутствует; стихиры на стиховне: первая — синхронная, вторая — стоит на месте современной третьей, а третья — на месте четвертой; «Слава и ныне», глас 2 подобен «Доме Евфрафов». На утрене после Евангелия, как и в другие праздники, положен прокимен «В нощех воздежите руки вашя». Каноны пелись так: в первом каноне в первой, третьей, четвертой и шестой песнях ирмосы по единожды, стихи — по дважды; в пятой, седьмой, восьмой и девятой песнях — и ирмос, и стихи по дважды, поскольку в первых песнях было по три стиха, а в последних — по два. Во втором каноне ирмос и стихи предписаны по единожды. На Хвалитех следовали нынешние три стихиры по дважды. На утрене полагались всегда и стиховные стихиры: в этот праздник стиховны утрени (глас 2) подобен «Доме Евфрафов»[4].

При подобном же сопоставлении синхронного положения с древнейшими списками Иерусалимского устава, на который в XII—XIII веках перешла Греческая, в XIV веке — южнославянские, в конце XIV — начале XV столетий — Русская Православная Церкви, можно найти следующие диахронические изменения: на «Господи, воззвах» повторяются две первые стихиры; из канонов второй одни рукописи указывают петь на шесть и только тропари (без ирмоса), другие, главным образом славянские, предписывают петь его ирмос и тропари по единожды; ексапостиларий праздника — дважды; на литургии на Блаженных полагаются песни только из первого канона.

В настоящее время Рождество Пресвятой Богородицы, которое до сих пор отмечается Церковью 8 сентября, имеет один день предпразднства (7 сентября) и четыре дня попразднства, а также отдание (12 сентября).

Святоотеческая экзегеза праздника

Событие праздника Рождества Пресвятой Богородицы заставляло святых отцов задавать вопрос: почему Богоматерь, Корень жизни, родилась от неплодной?

Ответ, который приводится в многочисленных праздничных гомилиях, поражающих, с одной стороны, строгостью богословской мысли, а с другой — вдохновляющих своими красочными описаниями, совершенно ясен: «Потому что чудесами должно было предуготовить путь к единственной новости под солнцем, главнейшему из чудес, и постепенно восходить от меньшего к большему. Впрочем, я знаю и другую причину этого, гораздо возвышеннее и божественнее, именно: природа уступает могуществу благодати и, объятая трепетом, останавливается, не смея идти далее. Так как Дева Богородица долженствовала родиться от Анны, то природа не дерзала предупредить семени благодати, но оставалась бесплодною, доколе благодать не произрастила плода. Надлежало родиться первородной, чтобы родить Перворожденного всей твари, в Немже вся состоятся» (преподобный Иоанн Дамаскин)[5].

И, конечно, святые отцы неустанно прославляют высшую степень приближения Божества к благодатному единению с человечеством в лице предызбранной Девы, рожденной по обетованию Божию: «Сегодня приготовлена на земле поразительная Книга, не начертания слов, но могущая носить Самое Живущее Слово; и слово, не в воздухе носящееся, но — Небесное; не обреченное на исчезновение, но — внемлющих Ему похищающее от гибели; не от движения человеческого языка, но — от Бога Отца превечно рождающееся. Сегодня видима бывает Одушевленная и Нерукотворенная Божия Скиния и Словесный и Духовный Кивот воистину нам “посланнаго с небес Хлеба жизни” (см.: Ин. 6: 32—33)... Сегодня произрос предсказанный в пророчестве (см.: Ис. 11: 2) “Жезл из Корене Иессеова”, от Которого “Цвет изыдет”; Цвет, не подверженный завяданию, но и наше естество — увядшее и посему лишившееся неувядающего места наслаждения — снова призывающий и возводящий к цветению, и дарующий ему вечное цветение, и возводящий на небо, и вводящий в рай; Жезл же — при помощи Которого Великий Пастырь управил словесную паству на вечные пастбища; Жезл — опершись на Который наше естество, сложив с себя древнейшую дряхлость и немощь, легко шествует на небо, оставляя землю внизу для тех, которые склонились долу, как лишенные опоры» (святитель Григорий Палама).

В «Слове на Рождество Пресвятой Богородицы» преподобный Андрей Критский также говорит: «Служа пределом закону и прообразованиям, он (праздник Рождества Богородицы. — Г.Б.) вместе служит дверью к благодати и истине. Возвещая славу девства, настоящий богоблагодатный день предлагает всей твари общую радость. Дерзайте, говорит он, се праздник Рождества Девы, и с ним обновление человеческого рода. Дева рождается и готовится быть Материю Царя всех — Бога. Дева становится посредницею между величием Божества и ничтожеством плоти».

Именно поэтому весь человеческий род должен благолепно и многоголосо, всей душой, сердцем и помышлением прославлять Рождество Богородицы: «Итак, счастлив и преблажен человеческий род, от корня которого произошел столь святой и благодатный плод... Обозрите чудесные дела всемогущего Божественного Промысла, как мудро он извлекает лекарство из того самого, из чего рождаются болезни. Какая радость видеть сегодня рождение Девы — изменение несчастного нашего состояния! Видеть, что отверзаются перед нами врата, которые заключило преслушание! Что нам даруется благодать для достижения того блаженства, которого лишало нас коварство диавола! Какая слава для нас возвыситься до того, чтобы войти в близость с Самой Пресущественной Троицей, дав Отцу Дщерь, Сыну — Матерь и Святому Духу — Невесту! Поистине я дерзаю сказать, мы вынудили Бога быть милостивым, и имеем теперь в лице Марии прекрасное ограждение, чтобы далеко отражать от нас стрелы угрожающего гнева» (святитель Илия Минятий).

Праздник в дохалкидонской и западной традициях

Праздник Рождества Пресвятой Богородицы не принадлежит в Римской Церкви к числу самых величественных. Он ниже по рангу, чем празднования в честь некоторых святых: Рождества Иоанна Крестителя, Иосифа Обручника, апостолов Петра и Павла, всех святых, храмового праздника и местного святого. Однако он выше Преображения. С его службой соединяется служба дрневнего святого (мученика Адриана).

Католическое Рождество Пресвятой Богородицы при этом имеет, как все великие праздники, восьмидневное попразднство (octava).

Нужно сказать, что вообще по составу и композиции богослужение Римо-Католической Церкви значительно отличается от православного. Преобладающее место в нем занимают псалмы, а затем чтения библейские и святоотеческие (стоит оговориться, что праздник Рождества Пресвятой Богородицы специальных гимнов не имеет, извлекая их из общей Богородичной службы)[6].

Те и другие предваряются и заключаются отдельными стихами, частью из псалмов и вообще из Библии, применимыми к празднуемому событию. Среди них встречаются стихи и не из Библии, а составленные разными церковными писателями. Данные гимнографические произведения, сопровождающие и псалмы, и чтения, похожие на прокимны православной службы и называемые антифонами («около псалмов») и респонсориями («около чтений») и составляют главный праздничный певческий материал богослужения.

На каждой из главнейших служб — вечерне и утрене (которая делится на ночную службу — nocturnum и утреню в собственном смысле, называемую ad laudes — хвалитны) — празднику также посвящены один-два гимна, соответствующие стихирам.

Кроме того, о праздновании говорят имеющиеся в каждой службе (большей частью по одной) краткие молитвы.

Конечно, имеются и приспособленные к празднику чтения (lectiones). Это сравнительно большие, положенные на утрене (в количестве девяти) и на литургии (из Апостола и Евангелия) отрывки, которые сопровождены стихами, аналогичными прокимну и аллилуарию (graduale и sequentia), а также фрагменты из гомилий святых отцов. На Рождество Богоматери предписаны на утрене первое, второе и третье чтения из первой главы Песни песней; четвертое, пятое, шестое — из слова блаженного Августина; седьмое и восьмое — из комментария блаженного Иеронима на Мф. 1: 1—16, читаемое за литургией; девятое — о мученике Адриане.

На литургии, где «Рождество Марии похваляется из перспективы Ее Богоматеринства и тем самым Рождества Христова»[7], вместо Апостола устанавливаются Притч. 8: 22—35 и уже указанный евангельский фрагмент.

Кроме того, имеются еще — по одному — краткие чтения (capitula) из одного-двух библейских стихов. В рассматриваемом случае они таковы: на вечерне, в конце утрени и на третьем часе — Сир. 24: 10; на шестом часе — Сир. 24: 11—13 («Прежде века от начала Он произвел Меня, и Я не скончаюсь во веки», «Я служила пред Ним во святой скинии и так утвердилась в Сионе, Он дал Мне также покой в возлюбленном городе и в Иерусалиме — власть Моя. И укоренилась Я в прославленном народе, в наследственном уделе Господа»).

Иконография праздника

Обстоятельства Рождества Богородицы самым существенным образом сказались на иконографии праздника. При сравнении с изображениями других двунадесятых праздников обращает на себя внимание более земной, человеческий их строй.

Образность не является при этом только передачей богословско-литургического содержания праздника, но содержит чрезвычайно субъективные детали, в том числе и бытовые.

Исследователи отмечают, что артефакты доиконоборческого периода (VIII в.) не сохранились, и наиболее древние иконы и фрески относят к X—XI столетиям.

Однако устойчивая, имеющая широкое распространение изобразительная тематика и композиция косвенно свидетельствуют о том, что иконография Рождества Пресвятой Богородицы существует с ранних времен.

Из древнейших сохранившихся изображений праздника Рождества Богородицы наиболее известными являются фрески Рождества Богородицы в церкви Иоакима и Анны в Сербском монастыре Студеница (1304), Киевского Софийского собора (первая половина XI в.), росписи Преображенского собора псковского Мирожского монастыря (XII в.).

На иконографии ранних изводов праведная Анна полулежит или сидит на высоком ложе (принятый тип рождества без страданий), ее изображение крупнее других; ей предстоят жены с дарами, перед ней находится повивальная бабка и служанки, омывающие Богоотроковицу в купели или уже подносящие Ее матери, нередко присутствует и Дева Мария в колыбели.

На иконах более позднего времени изображается и праведный Иоаким. Иконы содержат больше подробностей: стол с принесенными дарами и угощениями, водоем, птицы.

Большой интерес для эортологической истории представляют клейма, фабула и архитектоника которых характеризуются самостоятельностью. Основные сюжетные линии исчерпывают событийные вехи: праведный Иоаким приносит свою жертву в Иерусалимский храм; первосвященник отказывается принять жертву у бесчадного как имеющего тайные грехи или пороки; Иоаким укоряет Анну (встречается нечасто); плач Иоакима в пустыне; плач Анны в саду; моление Иоакима и Анны; благовестие Иоакиму и Анне; встреча супругов у Золотых ворот Иерусалимского храма; беседа Иоакима и Анны; собственно Рождество Богородицы; ласкание Девы Марии (Иоаким и Анна сидят рядом, придерживая Новорожденную).

[1] Скабалланович М.Н. Рождество Пресвятой Богородицы. Киев, 2004. С. 14.
[2] Там же. С. 16.
[3] Там же. С. 41.
[4] См. подробнее: Скабалланович М.Н. Рождество Пресвятой Богородицы. С. 44—47; Бернацкий М.М. История праздника Рождества Пресвятой Богородицы
[5] Здесь и далее цит. по: Скабалланович М.Н. Рождество Пресвятой Богородицы. С. 149—151.
[6] Там же. С. 176—182.
[7] Кунцлер М. Литургия Церкви. М., 2001. Кн. 3. С. 224.

pravoslavie.ru