«Скажите этой лисице...»

[1]  [2] 

Царь Ирод. Художник Бертрам из Мидена

В Евангелии от Луки есть одно на первый взгляд странное место. В ответ на слова фарисеев, что Иисусу угрожает тетрарх Иудеи Ирод Антипа, Христос отвечает: пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу; а впрочем, Мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день, потому что не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима (Лк 13:32—34). Странное определение: «лисица». То, что рассказывают Евангелия об Ироде, убийце Иоанна Крестителя, предполагает другую характеристику: «палач, тиран, распутник» и т. п. Почему «лисица»? А что означает этот образ в Библии? По мнению автора Библейской Энциклопедии, она была символом хитрости и лукавства, иногда лисы тайком следуют за войсками и питаются трупами погибших воинов (Библейская Энциклопедия. М., 1990. С. 434). И хотя есть другие интерпретации этого образа, всё равно на первый взгляд (!) кажется, что он неожиданный. Что-то такое видел Иисус в Ироде, о чём не сообщают нам Евангелисты.

Выразительный образ. Попытаемся разобраться, как он мог возникнуть.

Церковные писатели справедливо пишут прежде всего о духовном смысле событий. Они следуют за Евангелистами, которые, по справедливому замечанию Иоанна Златоуста, не говорили «ничего лишнего и постороннего, кроме того, что могло содействовать их главной цели». Именно поэтому Иоанн Златоуст убеждён, что во время убийства Иоанна Крестителя «несчастным Иродом овладел дьявол». В святоотеческой традиции суд Ирода над Спасителем очень подробно обдумывает блаженный Феофилакт Болгарский. Он считает главным мотивом Ирода суетную легкомысленность: «Ирод обрадовался <...> поскольку слышал о Нём, что Он мудрец и чудотворец, то имел неразумное желание, страдая и сам любовью к новостям, увидеть Сего странного Человека и послушать, что Он говорит».

«Ирод желал видеть Иисуса с тем намерением, чтобы наругаться и насмеяться над Ним, и увидеть от Него чудо». Блаженный Феофилакт утверждает, что «Господь не мятежник и не возмутитель. Если бы Он был таков, то не стали бы шутить, когда угрожает такая опасность и предполагается восстание целого народа, и притом народа многочисленного»...

«Восстание целого народа»... Здесь церковный писатель ставит перед нами другую очень важную проблему. Мы знаем, что иудеи искали прежде всего восстановления независимости, и именно под этим углом смотрели на Иисуса как на потенциального претендента на царство. И если так Его воспринимали иудеи, то так же должны были рассматривать и политики и «спецслужбы» великих держав на Ближнем Востоке. Деятельность Спасителя неизбежно должна была оказаться в поле пристального внимания политиков. Историки редко готовы видеть в Евангельских текстах информацию о реальных политических событиях. Кажется, напрасно.

Политический контекст

Как известно, политическая ситуация на Ближнем Востоке в I в. по Р. Х. определялась противостоянием двух великих держав: Парфии и Рима. Парфянская держава, которой правила династия Аршакидов, образовалась на юго-восточном берегу Каспийского моря примерно тогда же, когда Рим защищал Италию от Ганнибала.

Два столетия римские легионы двигались на восток, а парфянская конница — на запад. Впервые они столкнулись на Евфрате в 54 г. до Р. Х., когда римляне под командованием Красса вторглись на территорию Парфии. Основа их армии — первоклассная пехота, строй которой трудно прорвать. Это стало ясно уже в первых столкновениях: «Первым намерением парфян было прорваться с копьями, расстроить и оттеснить передние ряды, но, когда они распознали глубину сомкнутого строя, стойкость и сплочённость воинов, то отступили назад и, делая вид, будто в смятении рассеиваются кто куда, незаметно для римлян охватывали каре кольцом».

Царь Ород направил против противника корпус конницы под командованием Сурены. Несмотря на пятикратный численный перевес, римскую армию ждал катастрофический разгром: из 50 тысяч спаслась только пятая часть, столько же попали в плен, остальные погибли!

Именно в этом первом столкновении выявились все сильные и слабые стороны противников, которые потом будут проявляться столетиями. Сила Парфии — в тяжеловооружённых всадниках, катафрактариях. «Вооружение закованных в броню всадников такой работы, что копья их всё пробивают, а панцири выдерживают любой удар», — рассказывали спасшиеся римские солдаты. Вооружены катафрактарии были тяжёлыми длинными пиками: «Парфяне вонзали <...> тяжёлые, с железным остриём копья, часто с одного удара пробивавшие двух человек». Кроме того, парфяне активно использовали конных лучников: «от преследующих парфян убежать невозможно, сами же они в бегстве неуловимы, будто их диковинные стрелы невидимы в полёте и раньше, чем заметишь стрелка, пронзают насквозь всё, что ни попадается на пути».

Преимуществом парфян была так называемая «скифская тактика»: перерезали коммуникации, лишали продовольствия, нападали на отдельные отряды римлян и избегали решающего сражения. Расчёт был на разрушение воли римлян к сопротивлению, — расчёт, который часто оказывался успешным. Однако эта тактика «работает» в обороне, но не в наступлении.

Шок для жителей империи от этого первого столкновения с парфянами был настолько велик, что передавался ещё столетия. В Откровении Иоанна говорится о всадниках «при великой реке Евфрате»: Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его. Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней — как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера (Откр 9:16—17). Сравним с рассказом Плутраха: «Парфяне вдруг сбросили с доспехов покровы и предстали перед неприятелем пламени подобные — сами в шлемах и латах из маргианской, ослепительно сверкавшей стали, кони же их в латах медных и железных». Такое впечатление, что историк видел слова Евангелиста, описывая ужас римлян от парфянских катафрактариев.

После поражения Красса парфяне перешли в наступление, перешли Евфрат и вторглись на территорию Рима. Дважды (в 51 г. до Р. Х. и 40 г. до Р. Х.) они делали попытку взять под контроль Сирию и Палестину. «Сириею овладели царский сын Пакор и парфянский сатрап Барцафарн <...> парфяне пошли войной на Иудею, собираясь сделать царём Антигона <...> Пакор двинулся по прибрежной полосе, Барцафарн же вторгся изнутри страны. Тирийцы не впустили Пакора, сидоняне же и птолемаидцы приняли его к себе», — рассказывает Иосиф Флавий (Иуд. война. 1.13.1).

В ходе длительной войны римляне изгнали парфян за Евфрат, погиб царевич Пакор. В наступлении всадники Востока оказались слабее, чем в обороне. Кроме того, они не пользовались поддержкой греческих полисов. При всей неприязни эллинов к Риму парфяне были для греков ещё дальше. Да и численность корпуса Аршакидов была, видимо, невелика: несколько сот катафрактариев и вспомогательные войска.

Вдохновлённый успехом, в 36 г. до Р. Х. Антоний собрал до 100 тысяч! Такой огромной силы римляне ещё никогда не выставляли и снова имели численный перевес. Театром военных действий были Мидия и Атропатена, парфяне опять использовали «скифскую тактику» и снова победили. Антоний потерял треть войска и отступил, не добившись практически ничего. Столкнувшись с невозможностью победить противника силой, римляне перешли к другой стратегии — использовать его внутренние противоречия.

Первый раз они поддержали претендента на престол Парфии Тиридата II. В 26—25 гг. до Р. Х. тот укрепился в Вавилонии и печатал монеты с надписью Philo-romaeus («друг Рима»). Однако вскоре его изгнал царь Фраат, который заключил мир с Августом, победителем Антония.

Вслед за этим римляне осуществили против Парфии стратегическую провокацию. Тацит сообщает об этом скупо, но зато подробно рассказывает Иосиф Флавий. В 3 г. по Р. Х. старый Фраат «пал от руки сына своего Фраатака. Поводом к этому послужило следующее: хотя у Фраата были законные дети, однако он взял себе в наложницы италийскую рабыню Формусу, которую прислал ему в числе прочих даров Юлий Цезарь. Сперва он находился с нею в незаконном сожительстве, но с течением времени, увлечённый её красотою, женился на ней и сделал её своею законною супругою. После того как она успела родить ему сына Фраатака, она вскоре достигла огромного влияния на царя и задумала приложить все старания, чтобы укрепить за своим сыном престол парфянский. Впрочем, она [вскоре] увидела, что достигнет этого не иначе как если коварным образом избавится от законных детей Фраата. Тогда она стала уговаривать последнего отправить законных детей в Рим в качестве заложников. Так оно и было сделано (Фраат не был в состоянии отказать Формусе в чём бы то ни было), и Фраатак, оставшись один, получал теперь подготовку к будущему правлению. Но вместе с этим юноше показалось слишком долгим ждать смерти отца для получения престола, и потому он задумал умертвить отца при содействии своей матери, с которою, как гласила молва, он даже находился в преступной связи. Всё это, то есть отцеубийство, равно как кровосмешение с матерью, возбудило в одинаковой мере ненависть к нему его подданных, и поэтому он, не успев достигнуть совершеннолетия, потерял власть во время мятежа и был убит».

В ходе борьбы у власти оказался новый ставленник Рима — Вонон. Однако в 12 г. по Р. Х. парфяне изгнали и его. Аршакидами стал править Артабан III — важное действующее лицо нашей истории. Тацит характеризует его как крайне умного, смелого и безжалостного правителя. В Риме в это время уже правил Тиберий.

Первоначально Артабан жил в мире с Империей. «Из страха перед Германиком он некоторое время сохранял, — рассказывает Тацит, — верность римлянам и справедливо правил своими, но потом стал заноситься пред нами и свирепствовать над соотечественниками, так как преисполнился самоуверенности, проведя удачные войны с окружающими народами.

Он пренебрежительно относился к Тиберию, считая, что тот по старости неспособен к войне, и жадно добивался Армении, властителем которой после смерти Артаксия поставил старшего из своих сыновей, Арсака; более того, он нанёс римлянам оскорбление, послав своих людей с требованием выдать сокровищницу, оставленную Вононом в Сирии и Киликии, говорил о старых границах персов и македонян, бахвалясь и угрожая вторгнуться во владения Кира и Александра» (Ан. 6.46).

Попытаемся понять, о чём сообщает римский историк. «Говорил о старых границах» и о «владениях Кира и Александра»-то есть претендовал на контроль за Сирией и Малой Азией — фактически возврат к ситуации 30—40 гг. до Р. Х., когда парфяне господствовали в Сирии. Захват Армении, которая находилась под контролем Рима, — первый шаг к реализации этой программы.

Действительно он «оскорбил Империю», требуя вернуть государственную казну, которую увёз ставленник Рима Вонон, а Тиберий фактически украл («Вонон, парфянский царь, изгнанный соплеменниками и с огромной казною искавший убежища в Антиохии под защитой римского народа, был им [Тиберием] вероломно ограблен и умерщвлён» (Светоний. Тиберий. 50). Как можно понять, парфяне были убеждены в своём превосходстве над Тиберием, и политическое наступление сопровождалось пропагандистской активностью: «Артабан, парфянский царь, позорил его [Тиберия] в послании, где попрекал его убийствами близких и дальних, праздностью и развратом, и предлагал ему скорее утолить величайшую и справедливую ненависть сограждан добровольной смертью» (Светоний. Тиберий. 66).

Захват Армении не мог произойти без подготовительной работы среди пропарфянской знати этой страны. Мы знаем, что сторонники Аршакидов были даже в Риме: Тацит сообщает, что около 32 г. до Р. Х. «погибли обвинённые в причастности к заговору Сеяна римские всадники <...> А к [сенатору — Л. Н.] Рубрику Фабату была приставлена стража, так как его заподозрили в том, что, тяготясь сложившимися в Римском государстве порядками, он пытался бежать к парфянам, рассчитывая найти у них дружелюбный приём» (Ан. 6.14). Оказывается, и Тацит как-то связывает «заговор Сеяна» и парфянских агентов в Империи!

Когда началась активность Артабана? По Тациту понятно: между 19 г. по Р. Х. (после смерти Германика) и 34 г. по Р. Х. (приход Арсака к власти в Армении). 20—30‑е гг. первого века — именно тогда начиналась деятельность Иисуса Христа.

В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилине, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне (Лк 3:1—2). «Пятнадцатый год Тиберия» — это 28—29 год по Р. Х. — начало пророческой деятельности Крестителя. Именно в это время происходит обострение политической борьбы между Парфией и Римом. А что делали в это время сторонники Аршакидов и парфянская разведка в Иудее?

Ирод и волхвы

Поклонение волхвов. Андреа Мантенья. 1462 г.

Во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему (Мф 2:1). «Волхвы с востока» — кто это?

Православная традиция не сохранила имена этих людей. Кто такие волхвы? Ориген считал, что их звали Авимелех, Охозат и Фикол, потом сирийская традиция давала им другие имена (Гормизд, Яздигерд и Перод)^[1].

Христианская традиция со времён Климента Александрийского считает, что они пришли из Парфии. Раннехристианское искусство изображает их одетыми по-персидски (в штанах, войлочной круглой шапке и т. п.). Если мы остаёмся на поле исторических реалий, то это, конечно, персидские маги — зороастрийцы.

Парфяне заняли Иудею, как мы помним, примерно за 40 лет до рождения Иисуса, тогда их ставленником был царь Антигон. Римляне, со своей стороны, сделали ставку на Ирода, будущего царя Ирода Великого, «старавшегося ради себя самого лишить власти Антигона, который в Риме был объявлен врагом [республики], чтобы самому вместо него занять, сообразно сенатскому постановлению, царский престол».

Конфликт великих держав сопровождался гражданской войной иудеев. Римляне при помощи войск Ирода осадили Иерусалим. «Собравшиеся отовсюду иудеи тем временем с большим рвением и мужеством сопротивлялись войскам Ирода и, будучи заключены в стенах города, сильно хвастались [неприступностью] храма и прославляли народ свой, который Господь освободит-де от угрожающих опасностей». Однако после поражения парфян и гибели царевича Пакора перевес сил был на стороне Рима.

«Произошла страшная резня, так как римляне были разъярены продолжительностью осады, а иудейские приверженцы Ирода не желали оставлять в живых ни одного противника. Тогда происходили массовые избиения на улицах, в домах и в храме, где жители искали убежища. Не было пощады никому — ни детям, ни старцам, ни слабым женщинам».

Победил Ирод, парфяне ушли, но их сторонники, точнее, противники Ирода, остались. Кроме того, «военачальники парфянские захватили в плен Гиркана, бывшего сперва первосвященником, а затем и царём».

Парфянский царь Фраат, видимо, решил использовать Гиркана в борьбе против Рима — ведь Гиркан имеет на престол Иудеи права не меньшие, чем ставленник Рима — Ирод. Кроме того, в Вавилонии, провинции Парфии, было много иудеев. «Когда же Гиркан был привезён к парфянскому царю Фраату и последний узнал о его знатном происхождении, то к нему стали относиться более мягко. Ввиду этого царь освободил Гиркана от оков и разрешил ему жить в Вавилоне, где тогда было много иудеев. Последние почитали Гиркана как первосвященника и царя, равно как делали это и все прочие иудеи, жившие у Евфрата» (курсив мой — Л. Н.).

Ирод Великий понимал, что власть его непрочна, и нанёс превентивный удар. Он решил выманить Гиркана, полагая, что пока у Рима с Парфией мир, Фраат не решится на вторжение, а в поддержке Августа Ирод был уверен. «Ирод прислал письмо, в котором советовал упросить Фраата и тамошних иудеев не сердиться на него, если он, Гиркан, разделит царскую власть с Иродом <...> Ирод одновременно с этим послал к Фраату послом Сарамаллу с богатыми дарами и просьбою дольше не препятствовать ему воздать должное по заслугам своему благодетелю. Впрочем, Ирод тут вовсе не имел в виду оказать услугу Гиркану: но так как он правил вовсе не так, как следовало, то он опасался всяких осложнений и потому скорее желал иметь в руках Гиркана или же совершенно от него избавиться. Последнее он, впрочем, несколько позже и сделал».

Можно полагать, что Фраат рассчитывал на то, что Гиркан станет знаменем антииродовской партии в Иудее. Иосиф Флавий прямо пишет о спорах, которые шли вокруг миссии Гиркана.

«Вследствие мягкости своего характера Гиркан ни в это, ни в другое время не желал интриговать и вообще касаться политики, удовлетворяясь тем положением, которое дала ему судьба. Всё это мы описываем, как рассказано в мемуарах самого царя Ирода. У других писателей имеются, впрочем, на этот счёт разногласия, а именно будто Ирод велел казнить Гиркана не за это дело, но основываясь на всегдашних интригах последнего против него» (курсив мой — Л. Н.). Произошло это всё около 30 г. до Р. Х.

Следующие годы прошли в постоянных попытках иудеев избавиться от Ирода — заговоры и восстания. В конце I в. до Р. Х. «иудеи только и рассчитывают на нового царя для совершения государственных переворотов», — писал Флавий.

И вот, во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему (Мф 2:1). Это не могло не вызвать тревоги царя. Ищут настоящего Царя Иудейского. Ирод скорее всего воспринимает это в контексте той борьбы, которую он вёл за власть, видит в этом продолжение парфянской интриги против него, ставленника Рима. Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним (Мф 2:3). Отметим кстати информацию о том, что Иерусалим был встревожен вместе с царём. За годы правления Ирода судьбы Иудеи и Галилеи всё больше расходились.

Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды (Мф 2:7). Фактически он пытался использовать волхвов в своей игре — «известите меня». Говоря языком разведки — пытался «завербовать» волхвов. Скорее всего их сопровождали его агенты. Однако «гости из Парфии» оказались не просты. Они ускользнули от агентов Ирода и иным путем отошли в страну свою (Мф 2:12). В той конкретной ситуации уйти от Ирода и римлян волхвы могли скорее всего через Аравию — Иосиф Флавий пишет, что царь Арета враждовал с Иродом Великим (Иуд. война. 2.5.1) и мог пропустить через свою территорию парфянских мудрецов. Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался (Мф 2:16). Он считал, что на этом этапе парфяне его «переиграли». Правда, его могло успокоить, что именно в это время римляне провели на парфянский престол своего ставленника Фраатака.

Волхвы вернулись в Парфию. Даже если противники Рима возлагали на их путешествие какие-то политические цели, не они стали главным содержанием их путешествия. Мы не знаем точно дальнейшей судьбы этих людей, но по преданию встреча с Младенцем перевернула их жизнь. Спустя десятилетия их крестил апостол Фома. Иоанн Златоуст назовёт их «первенцами Церкви».

[1]  [2] 

^[1] Западноевропейская традиция приписывает волхвам имена Каспар, Мельхиор и Бальтазар (Валтасар)