«Я держал солнце в руках»
Блаженнейший Митрополит Владимир о своей первой встрече с Богом, с молитвой, красотой, болью, надеждой...
Когда мы в редакции «Православия в Украине» готовились к юбилею Предстоятеля, сама собой родилась идея конкурса «Моя первая встреча с Блаженнейшим». Ведь Архипастырь — личность выдающаяся и знаковая не только в жизни нашей Церкви и страны, но и каждого из нас. Уже 18 лет он совершает служение как Предстоятель, несет свет веры и Истины, предстоит в молитве за наш народ, и все мы, особенно в храме, молясь «о господине и отце нашем», это чувствуем.
Все эти годы Архипастырь обращается к нам со словом проповеди, утешения, поддержки и благовествования. Мы посчитали, что настало время и нам рассказать свою собственную историю о нем, ведь первая встреча с Предстоятелем, какой бы давней или мимолетной она ни была, наверняка стала памятной и значимой в жизни каждого. И конкурс, промежуточные итоги которого уже подведены, положил начало этому летописанию.
Яркой страницей в начатой книге наших воспоминаний о первой встрече с Блаженнейшим, мы уверены, станут воспоминания самого Предстоятеля. О его первых или самых значимых встречах: с Богом, с молитвой, с храмом...
Первая встреча... с Богом
Трудно сказать, когда самая первая встреча с Богом состоялась, потому что я родился и вырос в семье верующих. И такого перехода резкого, что ничего не знал о Боге и Церкви, а потом вдруг узнал, — не было. Все шло естественным путем, хоть и с большими трудностями, потому что путь к Богу для каждого человека неповторимо личный. И каждый из нас идет этим путем, потому что Христос объявил, что Он — Путь, и Истина, и Жизнь.
Вспоминаю, был очень голодный 1947 год. На второй день Пасхи я проснулся, ярко солнце светило... Мама не хотела меня будить и пошла сама в церковь, а я остался. И приходит старушка — жила на нашей улице, попрошайничала. Верующая, но какая-то судьба у нее особенная была — две дочери, и те болели и нигде не работали. Скривилась, что мне нечего было ей подать: второй день Пасхи, и ничего решительно нет. А мама испекла впервые за долгое время пасхальный хлеб. То пекли паску — само собой — сдобную, сладкую, а это пасхальный хлеб такой.
Лежали два этих хлеба на противне, и я ей вынес один целый хлеб. Она очень обрадовалась. Стала говорить: «Я что-то вижу... солнце яркое такое. Не могу выразить словами, что это. Выглядит будто огненный шар...» Я не видел, но она меня уверяла, что видит. Потом поцеловала этот хлеб, а я собрался и побежал в церковь. Богослужение еще шло. Я говорю маме, что отдал хлеб. Мама: «Как, весь?» — Говорю: «Нет, один». — «Кому?» — «С нашей улицы, нищенке Иулиании. Она что-то видела, что я держал солнце в руках». — «Ну ты наговоришь! Приснилось тебе...»
Я под впечатлением был несколько дней. И как раз тогда в Евангелии встретил слова: «Блаженнее давать, нежели принимать».
Часто вспоминал и помню всю жизнь этот случай и этот текст евангельский, который мне тогда встретился.
...с молитвой
Первая особенная встреча с молитвой была тогда, когда меня в первый раз ввели в алтарь. Это был праздник, Благовещение. Старенький священник вышел в храм, взял меня за руку и повел в алтарь. Показал, где нужно поклон положить, сказал, что можно, чего нельзя трогать пономарю.
И там, в алтаре, была моя первая молитва душевная. Мне казалось, что если есть Царство неземное, Царство Божие-то это алтарь, который дан нам в церкви. Такое первое впечатление было.
...с храмом
В храм мы с мамой ходили все время, сколько я себя помню. И каждый раз для меня это был праздник, и так остается до сих пор. Тем более теперь, когда я имею дерзновение, Божьей милостью, совершать святые Таинства и богослужения. Это неоценимо.
...с монашеством
Я помню, в 30-е годы был закрыт монастырь, который находился через реку от нашего села. Потом, в 43-м, у нас уже в церкви своя служба была. А в монастырь мы ходили, но не часто, потому что разливалась река. Но каждый раз, когда приходили, мама пыталась провести нас по келиям старушек, брала с собой для них какой-то гостинчик...
Была такая матушка Архелая, слепая от роду. Помню хорошо, как она всегда нас благословляла. Но в тот раз было особенно памятно и торжественно... Мама меня подвела перед Литургией в ее скромную келийку. Она положила руку мне на голову, сказала, что я буду священником...
Таких случаев потом было немало.
...с красотой
С красотой встреча очень проста. В деревне всегда легче, чем в городской обстановке. Потому что тут — река, тут небо лунное, тут сады цветут. С одной стороны — поля бескрайние, с другой — леса. И на природе, хотелось того или нет, приходилось бывать каждый день с утра до ночи поздней. Когда в школе были каникулы, мы пасли скотину в лесу, на полях. И всё рядом: и ягоды лесные, и грибы, и вся красота Божьего мира была вокруг нас.
Помню особенно, когда очень раненько выгоняли скотину на пастбище... Держишь корову за веревку, а она тоже указывает, ищет места, где хорошая травка с росой. И так каждый день, в своем неповторимом очаровании, с природой с глазу на глаз.
Сейчас, спустя столько лет, природа в Марковцах осталась такой же, конечно. Что касается самих домов и жителей села, то было 220 хат, а теперь действующих осталось 50 или 40. Молодежь разъехалась, детей нет, школы нет, медицинского кабинета нет. Клуб есть, его тоже посещают время от времени, когда фильмы крутят. Иногда приезжают внуки, дети, если есть к кому приезжать.
Только природа всё та же...
...с дружбой
Нет, уже нет в живых всех моих друзей, с которыми дружили, играли, ходили... Организовали при клубе художественный кружок, пели песни, даже гастролировали в областном центре. Получили грамоту...
Свою молодость прошедшую вспоминаю самым приятным образом и те условия, в которых это было. Если бы кто спросил, хотел ли бы я вернуться, сказал бы: «Конечно, но не только по времени, но и по обстоятельствам...» Чтоб такая же была жизнь беззаботная, полная всякого познания.
Никакие испытания не омрачили тех лет, потому что и священники учили, и родители, что все временно, даст Бог, все пройдет и восстановится. И знаете, кокой-то парадокс: после войны пели девчата, хлопцы. Не было такой ночи, чтоб деревня не гремела песнями. Это было очень трогательно. В клуб шли, из церкви возвращались, становились у чьих-то ворот и пели песни. Все народные обряды после войны всплыли во всей полноте. Крестины были с песнями, свадьбы. И по хорошим поводам собирались, и по плохим, сочувствуя на погребении кого то, похоронах, да и просто пели.
Сейчас прошел небольшой промежуток времени, и все затихли. Никому ничего не мило. Очень опасно это, потому что настала какая-то разочарованность жизненная, народ не поет. Болит душа, что так все резко изменилось и теперь никто не знает ни обычаев в деревне, какими сопровождались, к примеру, свадьбы. Теперь ничего этого нет. Собрались, подрались, напились и на том все.
...с книгой
Первая встреча была с Евангелием. У нас не было Библии дома, не было ее и у остальных жителей деревни. В церкви слыхали Слово Божье, когда проповедовал священник.
А у нас дома — старенькое Евангелие, старинным шрифтом, без начала и без конца, прочитанное много раз. Это была моя первая книга.
Родители, это часто было зимой или осенью, когда работы в поле уже закончены, читали по несколько глав на ночь, или утром, а мы слушали. Летом они работали в колхозе, приходили поздно, и надо было на рассвете вставать, чтоб еще не нагрелась рожь, или пшеница чтоб снопы вязать...
У меня всегда мечта была: посмотреть, что это за Библия такая, что о ней так много говорят? Как она выглядит? Мне объяснил отец — он как-то больше церковный был, чем мама. А мама говорила на наше старенькое потрепанное Евангелие: «Так это и есть Библия». Я думал: «Да не может же Библия так выглядеть...»
Потом, когда в семинарии стал работать в библиотеке, то уже мог смотреть и читать все, что мне было интересно: и Библию, и богословие. Я рад был такому случаю, потому что первых два года, а я четыре года работал в библиотеках, посвятил изучению того, чего совсем не знал. В библиотеке закрывался, а иногда и ночевал там, читал.
...с горем, болью, смертью
Первая встреча — это гибель старшего брата, которого очень любила мама. Из четырех сыновей его любила больше всех. Он погиб на шахте в Германии, куда его увезли на работу. Тогда с каждого дома брали кого-нибудь, показывали пальцем. Маме сказали: «У вас четверо сыновей. Можно одного отдать на работу». Там, в Германии, взорвался газ в шахте, и он почти сгорел. Мама всегда горевала и плакала очень, все письма его, открытки сшивала, склеивала. Это было первое горе, которое постучалось в двери семьи и осталось в ней на всю жизнь.
Конечно, смерть — это враг человеческий. Так сказано в Священном Писании. Господь сотворил человека по Своему образу и подобию, дав ему все возможности, которые не оценили первые люди и отступили от Бога, породив трагедию — смерть. Чтоб победить смерть, Христос Сам принял смерть и воскрес из мертвых.
Верующие всегда с болью переживают утрату близких, но знают, однако, что смерти нет, если веришь Слову Божьему. Есть земной переход в иной мир, неизведанный для нас и таинственный, открытый в силу общего понимания нашего.
Но все равно, трудно найти человека, каким был апостол Павел, который сказал: «Я хочу умереть, разрешиться от плоти, чтобы быть во Христе». Это редкость, все люди боятся смерти. Хотя от первых дней христианства смерть считается не концом жизни, а переходом в иную, новую, вечную жизнь. И этой верой жила первая Церковь во время гонений в первые века христианства. Этой верой жила Церковь и во время гонений ХХ века. Этой верой Церковь живет и сегодня. У Бога нет мертвых, у Бога все живы.
Блаженнейший Владыка рассказывал о своих первых встречах и погрузился воспоминаниями в дни детства и юности, в дни прошлого. Но оканчивалась наша беседа с Предстоятелем мыслями о будущем. О том, как идти вперед, как молиться, надеяться, верить и любить...
В первую очередь должны мы верить Богу, Его слову, Его Евангелию, где изложены все принципы Его учения, чтобы человек, живя на земле, прошел школу и приготовил себя к жизни вечной. Нет веры — нет познания Бога. Бог ведь дал человеку веру, и «кто будет веровать и креститься, спасен будет».
В разные времена были свои проблемы, испытания. И будут они до скончания века. Будут мученики, свидетельствующие о вере во Христа и о Христе, и будут исповедники. Время разное бывает, но Бог один. Пути могут быть разные, но все должны приводить к Нему. Если же человек упрямо не хочет понимать принципов веры, тогда сам себя извергает из сообщества христианского.
Всё будет меняться, но все равно будет премудро. Потому что многие люди сейчас переживают ностальгию. Несмотря на темп развития науки, достижений в разных областях научной деятельности, в каждом человеке есть часть природы. Придет время, и человек устанет совсем, если все будет и дальше такими темпами развиваться: и космос, и глубина, и высота. Человек остается человеком. И чем больше он добивается успехов в технике, тем тяжелее ему приходится в нравственном и моральном плане. Он не может не помнить своих родителей, детства, своей церкви, если была возможность там быть. Люди должны вернуться к работе на земле, ведь сейчас сотни гектаров пустуют. Господь заповедовал наживать свое сокровище трудом, а современный человек ничего не делает руками.
Верю, что вернется к человеку чувство родной земли, возобладает в нем когда-то. Село будет выполнять свои функции честно и благородно, как делало это до сих пор. И будут люди по-другому ценить мир Божий.
P.S. Трудно брать интервью у Блаженнейшего Митрополита: столько их уже было сделано, а такому человеку нельзя задавать банальных вопросов. Но к юбилею Предстоятеля, который громко будет отмечаться на общецерковном уровне, мы очень хотели, чтобы и для наших читателей прозвучало слово Архипастыря — тихое, живое, искреннее. Составили вопросы, получили благословение, но с трудом верилось, что удастся совершить задуманное — столько хлопот у юбиляра и его помощников, что явно может быть и не до нас.
Когда же совершенно неожиданно я вдруг осознала, что уже сижу с диктофоном в руках напротив Предстоятеля в его кабинете, то в голове крутилась только одна мысль: пусть этот разговор не заканчивается, чтобы лился и лился этот солнечный свет из обращенных на меня глаз...
Опубликовано: 24/11/2010