Православная соборность в Сербии

Владыка Николай (Велимирович)
и отец Иустин (Попович) о личности и Церкви

[1]  [2]  [3] 

Эта истина, которую наследовали от святых апостолов и святых отцов владыка Николай и отец Иустин, содержится в словах Христа, что Он, как «птица собирает птенцов своих под крылья» (Mф. 23.37); в христианской традиции это сливается с символом пеликана, который собой кормит своих птенцов — или с тем, что Христос именует Себя Самого лозой, а Своих учеников ветвями на лозе (Ин. 15.1—5). Этот последний евангельский образ очень верно отражает образ самой Церкви: Христос — Лоза, а христиане — ветви, но жизнь у них одна. Лоза одна, а ветвей много, но они в нераздельном единстве, в общении всеобъемлющем. Но каждая ветвь может стать отдельной лозой, благодаря прививанию, то есть она сохраняет свою самостоятельность и неповторимость, хотя пребывает в общении и единстве.

Подобным образом происходит и с другими символами Церкви: Христос — Пастырь, а все христиане овцы Его стада. Или Христос — Краеугольный Камень, а верующие — живые камни духовные, которые полагаются на этот Краеугольный Камень и так созидается Церковь как Великий Дом Божий. Или снова: Христос — Глава и Первенец Тела Церкви, а Его верные — члены Тела и между собою, в единстве с Главой и друг с другом. Но, вероятно, самый лучший и наиболее полный образ Церкви — семья, как говорит святой Иоанн Златоуст (которого очень ценили и которому подражали отец Иустин и владыка Николай) «Семья Единородного», что святой конечно прямо заимствует из Посланий апостола Павла, где сказано, что Христос «Перворожденный среди многих братьев» (Рим. 8.28—29), то есть, что во Христе, Единородном Сыне Божием, люди усыновляются Богом как чада Божии и братья Христовы (эта мысль особенно развивается владыкой Николаем в его Омилиях, экзегетических беседах и в Охридском Прологе).

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что Святая Троица предназначила для человека как личности и для рода человеческого как общности задачу осуществления через Богочеловека Христа в Церкви своего личного и соборного совершенства, где личность и общение тесно связаны и взаимно обусловлены.

Итак, согласно этим двум богословам, для того, чтобы личность получила свое истинное развитие, ей необходимо общение, жизнь в общении, общение с другими личностями. И опять, для того, чтобы существование истинного единства и подлинно гуманного и спасительного общества стало возможным, оно должно состоять не просто из индивидуумов, а из истинных личностей. (Кстати сказать, ключевая проблема социологии и состоит в том, что никак не удается найти решение правильных соотношений личности и общества: ибо личность, так скажем, утверждается именно за счет самостоятельности и своего отделения от общества, а общество, чтобы реализовать себя, неизбежно притесняет и вытесняет личность. Поэтому западные и восточные общественно-философские системы в подобных тупиковых обстоятельствах или при вынужденных компромиссах, в конце концов, не находят универсального и спасительного решения проблемы судьбы человека и человечества).

Богочеловек Христос как данный Богом, но данный реальным человеческим образом, является истинным modus-ом совершенной человеческой личности и совершенного человеческого общества и бессмертного единства, Христос дан Церкви как исключительное, персональное и соборное жизненное «пространство», или как говорится в Псалмах, как ή Χώςατών ζώντων «Земля Живых» (сравни, образ Христа над входом в храм в цареградском монастыре «Хора», который называется «Христос — Земля Живых»)^[5].

Итак, святотроическая творческая любовь к человеку, человеколюбие даровали нам, людям, «Тaйну Христову» (апостол Павел, святые отцы, о. Иустин, владыка Николай), которая собой и в себе дает каждой человеческой личности возможность развиваться до богоподобного совершенства и снова соединиться всем в одно православно-соборное Единство — Тело Христово. Бог распорядился, чтобы каждый человек обрел христоподобие или, по определению святых отцов, каждый человек стал малым Христом по благодати, чтобы всем вместе достичь Единства Единого Христа — в Мужа Совершенна в меру полного возраста Христа Богочеловека. Сие есть тайна Православной Церкви Христовой и об этой богочеловеческой Тайне и своим учением и всей своей жизнью свидетельствуют владыка Николай и о. Иустин.

Это учение и свидетельствование о нем самой жизнью, является не просто истиной и догматом нашей веры, в который нам надлежит верить, но истинной христианской реальностью, личностно-церковной реальностью Православия, реально начавшейся на земле с приходом Христа и продолжающейся в вечности.

Ревностными исполнителями этого являлись святые Православной Церкви, каждый из которых был совершенен и как человеческая личность и являлся самым живым участником и причастником Тела Церкви. Святые были лучшими созидателями Церкви, в Которую они вносили и вносят величайшую лепту. Именно такими в православной Сербии были владыка Николай и о. Иустин. Они как и все святые Христовы, им предшествовавшие, из любви к Христу и к людям умели подниматься к высочайшей точке смирения и любви, чтобы в своем сердце сродниться с другими людьми, со своими братьями во Христе, быть доступными и открытыми для них, сопереживать их печалям и боли, сострадать и сорадоваться всем их скорбям и радостям.

Святые христоподобные члены Церкви, какими были владыка Николай и о. Иустин, в своем глубочайшем смирении считали себя худшими из людей, подобно апостолу Павлу, чувствовали себя «первыми из грешников», что «Иисус Христос пришел в мир, чтобы спасти грешников, из которых я первый» (Тим. 1.15). Именно такое смиренное самоотрицание и самоумаление, по примеру кеносиса Христа (Фил. 2.8), рождающегося из любви, делает возможным истинное общение, истинное единство с другими людьми, невзирая на их положение или степень добродетели.

Поэтому святые были так милосердны и человеколюбивы, так позитивны и конструктивны в созидании как личности ближнего, так и Церкви Божией в целом. Подобно тому, как человеколюбивый Христос отождествлял Себя с каждым (Mф. 25.35—45), также в милосердии и любви поступали святые, и можно сказать, что они были милосердны и снисходительны даже к самым отъявленным грешникам только ради того, чтобы, по апостолу Павлу, спасти хотя бы кого-то из них: «для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Koр. 9.22). (O таком христоподобном смирении ради спасения других и осуществления истинного единства блестяще говорит Ф. Достоевский в произведениях «Зимние заметки о летних впечатлениях» и «Братья Карамазовы» (описание образа и поучений старца Зосимы). Этому и другим вещам святые Николай и Иустин учились у Достоевского, ибо он был выразителем подлинного православного живого предания).

Важно подчеркнуть еще один момент, когда речь идет о понимании созидания Церкви еп. Николаем и о. Иустином. А именно то, что истинная, правильная, открытая человеческая и братская атмосфера между людьми рождается в домашней атмосфере. Домашняя же атмосфера возможна только тогда, когда люди чувствуют себя братьями, а Церковь Христова и есть истинный Дом Божий, общий Дом, в котором все признают и знают одного общего небесного Отца, а друг в друге видят братьев во Христе, в Перворожденном Сыне Отчем и Первенце среди многих братьев. Поэтому вся Божия тайна о мире, явленная и дарованная человечеству во Христе, называется «Домостроительством Божией Благодати» или по-гречески Οίχονομία, то есть Икономия — Божественное распоряжение, руководство и созидание Дома, который есть Церковь и все творение, собранное в ней. Сегодня, когда так актуальна проблема экологии, можно было бы сказать, что Церковь Христова является истинной человеческой «Экологией» — наукой и промыслом об истинном бессмертном человеческом доме, правильной и незагрязненной среде и жизни в нем, о бессмертной жизненной среде, отвечающей богоподобному человеческому существу.

Боголюбивые и человеколюбивые отцы Николай и Иустин — это дар Божий нашему времени, дар всему Православию и всему миру, каждый из них по мере своей веры и таланта, полученного от Христа и умноженного подвигом всей жизни. Они даны нам в пример подлинного созидания богоподобной личности, в пример созидания соборности Церкви как истинного и бессмертного единства в Богочеловеке Христе. Они знали, испытали на себе, как наш человеческий эгоизм, наше самолюбие, препятствуют и делают невозможным и созидание личности и созидание подлинного единства. Поэтому, себялюбие они побеждали боголюбием, христолюбием превозмогали узкие эгоистичные границы собственного «личного совершенства», всесердечно отдаваясь великому делу созидания Церкви как богочеловеческого Единства. Таким образом, любовь, как боголюбие и как человеколюбие, была для них и главной созидательной силой Церкви и главной когезивной «штукатуркой», связующей всех людей в единство веры и любви, в одно Тело Христово — в «Мужа совершенна», в полный возраст Христов.

Но необходимо отметить, что им, так же и как святым отцам — их предшественникам было свойственное живое переживание того, что для истинной любви необходима истинная вера, то есть истинное православие. Настоящая истинная любовь требует Истины, то есть, преимущественно, любви к Истине, так как вера Христова никогда не отделяла одного от другого, поэтому они и являются свидетелями веры Православной, а истинное созидание Церкви как «Тела Истины», по слову св. Иринея Лионского, возможно только в вере и с верой. В них не было нетерпимости к другим, неправославным христианам, но еще меньше им было свойственно равнодушие к Истине, единственной освобождающей, перерождающей и совершенствующей личность и общение в единстве Церкви Единого Живого и Истинного Бога.

Православие — как правоверие и праводелание (греческое: ортодоксия и ортопраксия), для владыки Николая и о. Иустина, являлось не роскошью, но прежде всего насущной потребностью и требованием истинного христианского бытия и жизни в Церкви как в «Доме Божием, столпе и утверждении Истины» (1 Tим. 3.15). Они видели в Православии не привилегию, а прежде всего обязательство и огромную ответственность перед Богом и миром, перед современным человеком и человечеством, обладание истинной верой и Истиной не делало их надменными и не порождало в них гордости, ибо гордость фарисейский грех и порок разрушающий, а не созидающий Церковь, он убивает и отравляет единство, приводит к презрению и потере самой Истины. Поэтому и владыка Жичский и духовник Челийский были людьми, полными смирения и любви и к неправославным и к атеистам, но не для того, чтобы оставить их в состоянии заблуждения, а для того, чтобы любовью, а не насилием привлечь их к Истине и истинной жизни. Это тоже является знаком подлинного и правильного созидания Церкви, свойственного Православию на протяжении всех веков его существования. Хорошо известно полное смирения отношение владыки Николая к простому народу и в Охриде и Жиче, полное смирения отношение о. Иустина к пастве в Челие и окрестных деревнях, где ему приходилось бывать. Все это служит доказательством их подлинной православности, свидетельством их апостольско-святоотеческого характера и церковно соборного этоса, делает их великими созидателями и личностей членов Церкви и целокупного соборного тела Церкви Христовой.

Возможно, здесь следует подчеркнуть и следующее: если владыка Николай, будучи епархиальным епископом, вероятно, уделял больше внимания созиданию Церкви, о чем свидетельствует его большая работа с верующими, особенно с богомольцами^[6], это не значит, что он не уделял должного внимания созиданию собственной и вверенных ему личностей. В то же время, если о. Иустин больше усилий прикладывал к созиданию личных добродетелей и совершенств как в самом себе, так и в других, особенно монашествующих, это не значит, что он пренебрегал вопросами созидания общего соборного характера и жизни Церкви. Каждый из них действовал и свидетельствовал, согласно дарованному ему Богом дару, но в гармонии и содействии с прочими благодатными дарами, полученными от Духа Святого на созидание Церкви Божией во Христе Богочеловеке. И в этом они, так же как св. Савва Сербский, являются нашими учителями и руководителями — «наставниками пути, ведущего в жизнь».

Они поистине жили и трудились как святые «со всеми святыми», чего так не хватает нам, современным христианам, потому что даже тогда, когда мы работаем над своим духовным ростом, чаще всего делаем это однобоко: или выдвигаем на первый план усовершенствование собственной личности, пренебрегая созиданием других, или занимаемся только общецерковным строительством, забывая о личном подвиге совершенствования добродетелей в себе и в ближнем. Владыка Николай и о. Иустин сочетали в себе и личный и соборный подвиг, были поборниками и свидетелями личного и соборного созидания и усовершенствования Церкви, подобно святым апостолам и святым отцам Церкви. Владыка Николай и о. Иустин — личности, поистине уподобившиеся Христу и Святой Троице, и потому они делали такими и других в Церкви Православной.

[1]  [2]  [3] 

^[5] См. недавно изданную на греч. яз. книгу еп. Aфанасия: Χριστός — ή Χώρα τών ώντων. Aфины, 2007. — Прим. ред.
^[6] Он возглавлял так называемое «богомольческое движение» сербского народа, призванное привлечь в Церковь простых, зачастую неграмотных крестьян, живущих в дальних горных селах. «Богомольцы» не составляли какой-то особой организации. Это были люди, готовые не столько регулярно посещать храм, сколько повседневно жить по канонам православной веры, привлекая своим примером других. «Богомольческое» движение, распространившееся стараниями владыки по всей Сербии, можно назвать народным религиозным пробуждением — прим. пер.

Седмица.Ру