Возрождение пентархии, или Кто главный в мировом православии?

1—2 сентября 2011 года в резиденции Константинопольского патриарха на Фанаре (Стамбул, Турция) состоялась встреча Предстоятелей Древних Православных Патриархатов и Кипрской Церкви. В русскоязычных СМИ этот форум назвали «Собором», хотя сами участники именуют его «Синаксисом» (греч. — Σύναξις), что точнее было бы перевести как «Собрание».

Несмотря на то, что результатом этого форума стала публикация двух совсем кратких документов (послания и коммюнике), содержащих на первый взгляд лишь самые общие фразы, вполне очевидно, что участники Синаксиса сделали серьезную заявку на переформатирование современной системы Поместных Православных Церквей и, соответственно, характера межцерковных отношений.

Стязание о диптихах

Созыву «стамбульского саммита» предшествовало обострение отношений между Поместными Православными Церквами, неожиданно наметившееся в феврале 2011 года во время работы Межправославной подготовительной комиссии, собравшейся в Православном центре Константинопольского Патриархата в Шамбези (Швейцария). Столкновение началось с того, что во время обсуждения проблемы согласования диптихов, существующих ныне в разных Церквах, делегация Кипрской Церкви высказала желание повысить свой ранг в диптихах. Как стало известно из комментариев самих кипрских иерархов, они выступили за то, чтобы Кипрская Церковь была поставлена в диптихах на пятое место, непосредственно после древних Восточных Патриархатов. Свою просьбу киприоты мотивировали тем, что их Церковь имеет апостольское происхождение и что автокефальный статус Кипрской Церкви подтвержден канонами Вселенских Соборов (8 каноном Халкидонского Собора 431 г. и 39 каноном Трулльского Собора 691 г.). Фактически Кипрская Церковь высказала претензию занять в диптихах место, которое ныне принадлежит Московскому Патриархату. Более того, Кипрская Церковь, имеющая статус архиепископии, претендует на то, чтобы быть поставленной в диптихах выше тех Патриархатов, которые были учреждены после эпохи Вселенских Соборов (Московского, Грузинского, Сербского, Румынского и Болгарского).

Предстоятель Кипрской Церкви архиепископ Хризостом, рассказывая о деталях работы комиссии в Шамбези, сообщил журналистам, что кипрская делегация готова была сделать уступку и согласиться на шестое место в диптихе (то есть занять место сразу же после Московского патриарха), хотя, по его мнению, «это было неправильно». Архиепископ Хризостом также заявил, что фактически нет никаких различий между патриаршим и архиепископским статусом автокефальной Церкви. Поэтому, с его точки зрения, возвышение Кипрского архиепископа над целым рядом патриархов, никак не противоречит канонической традиции.

Одновременно с этим грузинская делегация заявила в Шамбези, что считает необходимым поставить Грузинскую Церковь на шестое место в диптихах (сразу после Московского Патриархата). Вполне очевидно, что это требование вошло в противоречие с инициативами киприотов. В результате, Межправославная комиссия вынуждена была признать, что ей не удалось найти такое решение проблемы диптихов, которое бы удовлетворило всех участников заседания.

И вот 1—2 сентября в Стамбуле состоялся Синаксис предстоятелей Древних Восточных Патриархатов с участием Кипрского архиепископа. В своих итоговых документах участники Синаксиса высказались по ряду вопросов общеправославного характера. Это заставило наблюдателей вспомнить полузабытое греческое слово — «пентархия».

Новое «пятивластие»

Термин «пентархия» происходит от двух греческих слов: πέντε — пять и ἀρχή — начало, власть. Буквально его можно перевести как «пятивластие» или «пятиначалие». В русскоязычных учебниках по каноническому праву доктрину о «пентархии», существовавшую в Византии, обычно излагают примерно следующим образом. Как у человека есть пять чувств, так и во Вселенской Церкви (как в едином организме), может существовать лишь пять Патриархатов, которые должны разделить между собой всю территорию Земли. Этими Патриархатами в древности были: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Доктрина пентархии нередко квалифицируется как «курьезное учение», лишенное каких бы то ни было «канонических и исторических оснований». Тем не менее, из тех же учебников можно узнать, что эту доктрину разделяли многие авторитетные византийские канонисты. Присутствует она и в славянских канонических памятниках: «Кормчей книге» святого Саввы Сербского и в «Кормчей» московского издания (см., например, учебник по церковному праву протоиерея В. Цыпина).

На самом деле генезис учения о «пентархии» и смысловые оттенки, вкладывавшиеся в него в разные эпохи, — это весьма сложная научная проблема, заслуживающая специального изучения. Вполне очевидно, что это учение связано с развитием представлений об апостолическом характере Вселенской Церкви. В Византии идея особого статуса древних Патриархатов тесно переплеталась с представлением об особых полномочиях епископских кафедр апостольского происхождения. Поэтому важнейшей составляющей учения о пентархии была (и есть) мысль о неравночестности Поместных Церквей. Так, Церкви, входящие в пентархию, мыслятся сторонниками этой доктрины как имеющие особые прерогативы в управлении Вселенской Церковью.

После разрыва общения с Римской Церковью (в XI в.), появления новых автокефальных Церквей на Балканах (в X—XIV вв.), османского завоевания (в XV в.) учение о пентархии претерпело заметную трансформацию. В османский период оно превратилось в доктрину «тетрархии» (поскольку древних Патриархатов теперь было не пять, а четыре). Более того, в XVII—XVIII веке сложилась ситуация, когда Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский патриархи, сохраняя формальную независимость, по факту оказались подчиненными Константинопольскому патриарху. Только через Константинопольского собрата они могли официально общаться с султанской администрацией. Избрание предстоятелей всех этих Церквей происходило при прямом участии Константинополя. Зачастую именно Константинопольские патриархи и их окружение определяли, какую кандидатуру представить на утверждение султана. Большую часть времени предстоятели всех этих Церквей проводили не на своих кафедрах, а в Константинополе, превратившись в своеобразную «курию» Константинопольского патриарха. Именно тогда и сложилась традиция решать вопросы общеправославного значения на Соборах Восточных патриархов (то есть на собраниях «тетрархии»), или точнее на «домашних» Соборах, созываемых Константинопольским патриархом. Фактически в пределах Османской империи сформировалась одна православная «квази-юрисдикция» во главе с Константинопольским патриархом, в состав которой вошли все остальные Восточные патриархи.

Характерно, что особый статус «тетрархии» признавали и в Московском царстве. Именно к восточным иерархам московские цари обращались с просьбой об учреждении в Москве патриаршества, равно как и за подтверждением легитимности синодальной формы правления.

Национально-освободительное движение, охватившее Балканский полуостров в XIX — начале ХХ веков, привело к появлению ряда новых Поместных Церквей (в Греции, Сербии, Болгарии, Румынии, Албании), что повлекло за собой распад этой единой «квази-юрисдикции». На свет появилась новая система Поместных Церквей. Это были, прежде всего, национальные Церкви, мыслившие себя абсолютно равноправными и никак не соглашавшиеся признать особые властные полномочия за членами «тетрархии». Да и сама «тетрархия» дала серьезные трещины. Греческая гегемония в Антиохийском и Иерусалимском Патриархатах оказалась подорванной в результате усиления антигреческих настроений среди православных арабов.

Все это и привело к тому, что в России в ХХ веке о пентархии говорили лишь как об историческом недоразумении, давно канувшем в Лету. Однако сами Восточные Патриархаты по-сути никогда не отказывались от своего традиционного самосознания. И потому факт созыва на Фанаре в сентябре 2011 года собрания предстоятелей пяти древних Поместных Церквей неслучайно навевает мысли о воссоздании пентархии, хотя и в несколько обновленном формате. Теперь претензию на пятое место в этом «аристократическом церковном клубе» открыто заявил глава Кипрской Церкви.

В итоговом послании Синаксиса, работавшего в Стамбуле, прямо сказано о том, что этот форум созван для того, чтобы «возродить древний обычай». Формальной же причиной созыва Синаксиса именно в таком составе названы последние события «на исторических территориях тех географических областей, где Провидению Божию было угодно с древнейших времен поместить наши Церкви». Вполне очевидно, что речь идет о политических потрясениях, затронувших в недавнем прошлом ближневосточный регион и страны Магриба. Кроме того, в послании упомянуты и экологические проблемы региона. По инициативе Константинопольского Патриарха Варфоломея Синаксис выступил с инициативой провести в ближайшее время встречу религиозных лидеров Ближнего Востока, в ходе которой будет обнародован экологический вариант «Средиземноморской Хартии». Таким образом, «стамбульский саммит» высказался за постоянное сотрудничество лидеров Православных Церквей Ближнего Востока для реагирования на политические, социально-экономические и экологические вызовы времени.

На пути к Собору

В контексте ситуации, сложившейся в мировом православии после февраля 2011 года, важны суждения Синаксиса о процессе подготовки Всеправославного Собора и о взаимоотношениях между Поместными Церквами. Здесь обращают на себя внимание два пункта итогового коммюнике (третий и пятый).

Прежде чем анализировать эти пункты, следует сделать еще одно небольшое историческое отступление. Непосредственная подготовка к созыву Всеправославного Собора началась еще в 1961 году (на I Всеправославном совещании на о. Родос), то есть ровно пятьдесят лет назад (примечательно, что этот юбилей, насколько нам известно, никем и никак не отмечался). Процесс подготовки велся достаточно эффективно в течение почти тридцати лет (до конца 1980-х годов). Однако в 1990-е годы, когда Восточная и Центральная Европа пережили процесс политических трансформаций, отразившийся и в сфере межцерковных отношений, подготовка к Собору фактически была заморожена. Одной из главных причин ее приостановки стал спор между Константинопольским и Московским Патриархатами из-за канонической юрисдикции в Эстонии.

«Разморозить» межправославное сотрудничество удалось лишь в 2008—2009 гг. Во время празднования в Киеве 1020-летия Крещения Руси Московский патриарх Алексий встретился с Константинопольским патриархом Варфоломеем и выразил согласие принять участие во встрече предстоятелей Поместных Церквей в Стамбуле. После этого в октябре 2008 года было решено провести в 2009 году IV Всеправославное предсоборное совещание (оно работало в Шамбези с 6 по 13 июня 2009 года). Последнее подобное совещание было проведено еще в 1986 году. Поэтому созыв всеправославного форума в 2009 году (после 23-летнего перерыва) дал надежду на скорый созыв и самого Всеправославного Собора. Эта надежда еще более укрепилась после проведения в декабре 2009 года очередной Межправославной подготовительной комиссии в Шамбези, на которой был достигнут чрезвычайно непростой консенсус по вопросу процедуры дарования автокефалии, и после визита в Россию патриарха Варфоломея в мае 2010 года. Тогда у наблюдателей сложилось устойчивое впечатление, что Московский и Константинопольский патриархи нашли общий язык и отныне подготовка Всеправославного Собора станет их «совместным проектом». Однако уже в феврале 2011 года эти надежды начали рушиться.

Межправославная комиссия, заседавшая в Шамбези в феврале 2011 года, не смогла достичь единства ни по одной из обсуждавшихся проблем. Даже такой, казалось бы, технический вопрос, как процедура подписания Томоса о даровании автокефалии, вызвал жаркую дискуссию, которая выявила существенный разброс мнений.

Как же на эту ситуацию отреагировали участники сентябрьского «саммита» в Константинополе? В своем коммюнике они заявили, что считают необходимым ускорить подготовку к Всеправославному Собору, дабы он был созван «в обозримом будущем». Синаксис констатировал, что тупиковая ситуация сложилась в феврале текущего года в процессе подготовки Собора «по причине наличия в „Регламенте Всеправославных предсоборных совещаний“ требования принимать все решения единогласно». Именно это требование регламента не позволило принять решение по проблеме диптихов и по вопросу о процедуре подписания Томосов об автокефалии. Синаксис предложил Константинопольскому Патриарху созвать совещание предстоятелей всех Поместных Церквей для обсуждения перспективы скорейшего созыва Всеправославного Собора.

Пятый пункт коммюнике стал реакцией участников «саммита» на конфликт, разгоревшийся несколько месяцев назад между Иерусалимской и Румынской Церквами. Проблема в том, что в мае 2011 года Иерусалимский Патриархат разорвал евхаристическое общение с Румынским Патриархатом из-за того, что Румынская Церковь начала строительство паломнического центра и храма в Назарете. В своем коммюнике участники Синаксиса призвали все автокефальные Церкви придерживаться своих границ «в том виде, как они определены Священными Канонами и Томосами об основании этих Церквей». И хотя, конкретные Церкви, вышедшие за переделы своих территориальных границ, здесь не названы, все же вполне очевидно, что речь идет, прежде всего, о Румынском Патриархате.

Таким образом, анализ итоговых документов «стамбульского саммита» позволяет сделать следующие выводы. Созыв собрания предстоятелей древних Православных Церквей ближневосточного региона, по замыслу самих участников форума, должен возродить «древнюю традицию» созыва подобных совещаний, которые могут обсуждать не только внутренние дела своих Церквей, но и общеправославные проблемы. Фактически это стремление древних Восточных Церквей сменить парадигму мирового православия, считавшуюся нормативной в ХХ веке. Участники Синаксиса явно желают выделить себя из числа других Поместных Церквей, усвоив такому «закрытому клубу» приоритетное право в разрешении всеправославных проблем.

Своей стратегической задачей участники саммита считают скорейший созыв Всеправославного Собора. Главное препятствие на этом пути они усматривают в существующей процедуре принятия решений на межправославных форумах. Не исключено, что теперь Константинопольский патриарх, заручившись поддержкой других Церквей ближневосточного региона, постарается инициировать пересмотр положений «Регламента Всеправославных предсоборных совещаний». Однако в соответствие с этим самым регламентом внести в него изменения можно лишь при единогласном решении представителей всех Поместных Церквей. Достичь этого едва ли удастся в сегодняшней ситуации.

Консенсус или большинство?

Русская Православная Церковь достаточно быстро отреагировала на решения, принятые в Стамбуле. Уже 9 сентября председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Иларион (Алфеев) дал пресс-конференцию, посвященную проблеме межправославного сотрудничества. Он заявил, что «с точки зрения Московского Патриархата пересмотр регламента работы межправославной подготовительной комиссии в отношении изменения метода принятия решений является абсолютно неприемлемым. Мы не сможем участвовать в каких-либо межправославных мероприятиях, где решения будут приниматься не консенсусом, а большинством». Кроме того, митрополит Иларион полагает, что представительство в межправославных органах должно пропорционально соответствовать количеству паствы Поместных Церквей. В этом отношении Русская Церковь, как наиболее многочисленная, фактически должна занять доминирующее положение в мировом православии. Что же касается Всеправославного Собора, то в нем, по мнению митрополита Илариона, должны принимать участие все православные епископы мира. Опять же, при таком подходе Русской Церкви будет обеспечено доминирование на Соборе.

Таким образом, встреча предстоятелей древних Православных Церквей, состоявшаяся в Стамбуле, ставит перед другими Поместными Церквами несколько важных вопросов. Вполне очевидно, что и патриарх Варфоломей, и другие восточные иерархи видят свою историческую миссию в скорейшем созыве Всеправославного Собора. Но созвать его без достижения компромисса, прежде всего, с Московским Патриархатом просто невозможно. Именно поэтому все действия, предпринимаемые Константинополем и его сторонниками, являются очевидной попыткой давления на Русскую Церковь. Однако если до недавнего времени, как мы уже имели возможность отметить, Московский Патриархат вынужден был фактически самостоятельно противостоять попыткам Константинополя усилить свои позиции, то теперь расстановка сил в мировом православии может оказаться значительно более сложной.

Инициативы Кипрской Церкви по пересмотру ее места в диптихах могут вызвать активное противодействие не только Русской, но и всех негреческих Поместных Церквей с патриаршей формой правления. На этом фоне конфликт между Иерусалимской и Румынской Церквами, в котором Восточные Патриархи единодушно поддержали Иерусалим, также может усилить поляризацию между греческими и негреческими Церквами. Грузинская Церковь, попросившая повышения своего места в диптихах, также имеет основания для беспокойства в связи с церковной ситуацией в Абхазии. Здесь предпринимаются попытки возродить организационные структуры Константинопольского Патриархата, которые одинаково отрицательно были оценены как Русской, так и Грузинской Церковью. Все это заметно усложняет процесс межправославного сотрудничества, и потому едва ли возможно спрогнозировать дальнейшее развитие событий.

Что ждет Украину?

Коммюнике сентябрьского Синаксиса вызвало положительную (почти восторженную) реакцию непризнанных украинских православных юрисдикций. Так, например, УАПЦ обнародовала официальное заявление, в котором полностью поддержала как фактическое возрождение института пентархии, так и все решения, принятые в Стамбуле.

Дело в том, что пятый пункт коммюнике, адресованный, прежде всего, Румынской Церкви, теоретически может коснуться и Московского Патриархата. Синаксис призвал все Поместные Церкви придерживаться своих границ «в том виде, как они определены... Томосами об основании этих Церквей». Документы же об учреждении Московского Патриархата (1589—1593 гг.) говорят о границах, которые существенно отличаются от современной территории Русской Православной Церкви. В частности, в конце XVI века Киевская митрополия (то есть территория современных Украины, Беларуси, Литвы и части Польши) входила в состав Константинопольского Патриархата. Таким образом, с точки зрения грамот 1589—93 гг. Украина не входит в каноническую юрисдикцию Московского Патриархата. А значит, предстоятели древних Православных Церквей, включив в коммюнике указанное положение, дали в руки противников канонического единства Украинской Православной Церкви с Московским Патриархатом неожиданный козырь. Весьма вероятно, что составители документа имели в виду именно такую интерпретацию текста. А значит, не исключено, что Константинополь вновь может вернуться к разыгрыванию «украинской карты».

www.religion.in.ua