Преподобный Алексий Карпаторусский и его миссионерская деятельность

Преподобный Алексий Карпаторусский, в миру — Александр Кабалюк, родился 1-го сентября 1877 г. в селе Ясиня в Марамороше — восточной части Карпатской Руси, в крестьянской семье. Воспитывался он под руководством своей весьма набожной матери, вследствие чего уже в юном Александре развилось горячее религиозное чувство, отразившееся позже на всей его деятельности.

Будучи еще юношей, он познакомился на одном из религиозных праздников с человеком, который из Почаева принес продавать духовную литературу в Карпатскую Русь. Этот человек рассказал ему о Почаевской Лавре, и молодой юноша возымел желание — побывать там, и сразу же отправился с этим книгопродавцем в Почаев; затем посетил Киев, где познал красоту православного богослужения. Здесь он познакомился с монахами местной Лавры и рассказал им о незавидном положении русинского населения в Карпатах, изнывавшего под невыносимым мадьярским гнетом.

Снабжённый здесь богослужебными и духовно-поучительными книгами, он стал пробираться тайком через дремучие карпатские леса; все полученные книги принес на родину. Внимательно прочитав эти книги, он стал передавать их землякам, чтобы и те просветились и познали истину Православия. Но эта «москвофильская» пропаганда, как выражались жандармы, не могла долго оставаться в тайне. В районах православного движения жандармы целыми стаями делали облавы, нападали на крестьян, избивали их до крови и подвергали аресту всех, у кого обнаруживали православную литературу.

Познакомившись с историей и узнавши, что уния обманом была навязана русинскому народу, и видя, как униатское духовенство на каждом шагу эксплуатирует обнищалое крестьянское население, юноша Александр решил посвятить себя духовному служению и действовать как миссионер, надеясь, что тогда он сможет успешнее воздействовать на верующих, чтобы они сбросили с себя иго и вернулись в свою прадедовскую веру, веру Православную.

Но возник вопрос, каким образом задуманное дело сможет осуществиться. Обращаться за помощью в венгерские Карловцы (где была резиденция сербского епископа) думать было нечего, надежды полагались только на Россию и на православный Восток. Помолившись у стен Иерусалима, Александр на праздник Святой Троицы 1908 г. прибыл в Пантелеимоновский русский монастырь на Афоне. И оказалось, что в этом монастыре подвизался монах Вячеслав Агоста, карпаторусин из с. Березова (ныне Хустский р-н), который познакомил Александра с настоятелем обители архимандритом Мисаилом. 8 июля 1908 г., в день празднования Казанской иконы Божией Матери, Александр Кабалюк публично отрекся от унии и перешел в Православную Церковь. По принятии им Христовых Таин архимандрит Мисаил благословил новообращенного иконою Пресвятой Богородицы «Акафистная», со словами: «Приимите от меня эту икону Божией Матери и отвезите ее в свой край, как благословение святой Афонской Горы». (С 1928 г. икона хранилась в Благовещенском храме г. Хуста, откуда, пару лет назад, была похищена грабителями).

Перед Пасхой 1909 г. Александр Кабалюк, Василий Вакаров, Михаил Мачка и некоторые другие карпаторусины были приняты на обучение в русский Яблочинский мужской монастырь (ныне Польша).

Об этих событиях на Афоне была издана брошюра, в которой приводился краткий очерк из истории распространения Православия в Закарпатье и страданиях русинов под венгерским и католическим гнетом.

Именно здесь, на св. Горе, посоветовали А. Кабалюку обратиться за помощью к Русской Православной Церкви, которая, без сомнения, окажет помощь русинскому православному движению. Посредниками этой миссии стали внуки известного закарпатского деятеля А. И. Добрянского — братья Геровские. Доктор Роман Геровский еще в 1904 г. два раза ездил в г. Хуст, встречался здесь с крестьянами с. Изы и дал обещание заботиться о них.

Летом 1908 г. Геровские составили обширный доклад и послали в Киев на православный миссионерский съезд, который в то время там заседал. Председателем съезда был архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), который познакомил съезд с содержанием доклада Геровских и вызвал их к себе по затронутому вопросу.

Но этот вопрос нашел свое решение только в 1909 году. Евлогий (Георгиевский), епископ Холмский, (впоследствии проживавший в Париже), согласился принять в свою епархию, в Яблочинский монастырь, желающих монашества православных угроруссов. Владимир Бобринский, председатель «Галицко-русского общества» в Петрограде, своим влиянием и средствами много помогал содержанием и обучением закарпатских юношей.

25 марта 1910 г., по благословению владыки Евлогия, архимандрит Серафим совершил постриг Кабалюка, будущего Христова исповедника, в малую схиму с наречением имени Алексия, в честь Алексия Божьего человека. 11 июля 1910 г. последовало рукоположение Кабалюка в иеродиаконы; 15 августа, в день Успения Божией Матери, — в иеромонахи.

Получив хиротонии, Алексий не был отпущен прямо из России на родину, что для него и вообще для дела Православия было рискованным. Мадьярские власти его могли судить как шпиона в пользу России. Чтобы не дать повода к подозрению, иеромонах Алексий сначала был послан в Константинополь, где просил от патриарха командировку в Венгрию. С такой командировкой он мог беспечно явиться в родные края. Он подробно изложил патриарху Иоакиму положение православного движения в Карпатской Руси и вообще в Венгрии. Но патриарх уклонился удовлетворить прошение о. Алексия, а рекомендовал ему обратиться к сербскому патриарху Лукиану Богдановичу в Сремские Карловцы, главе Православной Церкви в Австро-Венгрии.

Отец Алексий поскорбел душой, не получив ожидаемой поддержки от Константинопольского патриарха; он мог предвидеть все, что его ожидает после прибытия на родину. Но, возложив надежду на Божий Промысел, будучи вооруженный достаточным знанием и подкрепленный незыблемой верой в правоту своего дела, он без малейшего страха и сомнения начинает теперь же свою миссионерскую деятельность среди своих земляков.

Но, пока все это должно было совершаться еще под спудом, в глубокой тайне, как это описывается мемуарах преподобного.

Благополучно прибыл он в свой родной дом. Как он сам говорил: «Я обратился к Богу с горячей просьбой, чтобы Он избавил нас от беды ради тех людей, которые ждут своего священника».

Отец Алексий принес с собой антиминс и комплектный походной храм со складным иконостасом, написанным на полотне и иные священные принадлежности; они перенесены были на плечах через венгерскую границу, тайно от врагов православной веры.

Его прибытие было открыто только самым верным деятелям православного движения. Спустя несколько дней, Михаил Палканинец из Хуста, ночью, на подводе с сеном, привез отца Алексия в свой дом. Здесь он, укрываясь от людей, завязал отношения с доверенными лицами в селах, в которых происходило православное движение.

«Не может град укрыться верху горы стоя» (Мф. 5, 14), равным образом, не могло долго оставаться в тайне прибытие давно ожидаемого овцами пастыря. О прибытии в Карпатскую Русь иеромонаха Алексия вскоре узнали и мадьярские власти от своих детективов — униатских священников. Жандармы разошлись по всем уголкам Марамороша, тщательно ища пастыря, чтобы схватить его и арестовать. Но Божьим Промыслом сначала не смогли найти его, а только обступили кордоном село Изу, чтобы он туда не мог попасть.

Отец Алексий был вынужден вернуться тайком в Ясиня, своё родное село. Возвратившись, он нашел у себя дома два больших ящика, посланные ему из Черновцов от Владимира Бобринского, в которых находились богослужебные вещи для походной церкви.

Не теряя времени, он вскоре отправился, но с большими затруднениями, тщательно укрываясь, в Сремские Карловцы к патриарху Лукиану, который весьма ласково принял его. С патриархом иером. Алексий объяснялся на мадьярском языке. Патриарх внимательно выслушал о. Алексия и изъявил желание охотно оказать помощь, но, предупредил, что ему известно — власти не хотят допустить организации Православной Церкови в Угорской Руси, опасаясь влияния России на русинов. «Однако я не отказываю Вам в своей помощи, — добавил патриарх. Если Вы у себя на Родине действительно для всех свой человек, да к тому еще и иеромонах, то и действуйте во славу Божию. Поезжайте в Мишкольц к протоиерею Гавриилу Мотылю, помощником которого отныне становитесь Вы».

Возвращаясь домой, о. Алексий заехал в Мишкольц к упомянутому протоиерею и получил от него удостоверение, в котором говорилось, что он является помощником прот. Гавриила, с местожительством в Ясине. Получив этот документ, он прибыл в Мукачево, а после и в с. Великие Лучки, где тайно совершил богослужения, на которые собирались ревнители Православия из окружающих сел. Неописуемая радость объяла исповедников св. Православия, что Господь сподобил их дождаться православного священника и выслушать православную литургию. Но в то же время, они глубоко скорбели душой о том, что дело Божие должно было совершаться в глубокой тайне и под страхом наказания.

Из Великих Лучок преподобный отправился в Хуст, но при переходе из одного места на другое, всякий раз жандармы задерживали его и под конвоем отправляли в родное село. На требование верующих, он вторично приехал в Вел. Лучки, но здесь было приказано жандармам арестовать его и пешком отвести в Мукачевскую тюрьму. В народе поднялось волнение с требованием — отпустить его на свободу, власти, несколько дней продержав, отвели исповедника опять же в родное село.

У иеромонаха Алексия было горячее желание попасть в село Изу, о котором он много мечтал, что ему, наконец, и удалось осуществить. Здесь народ с восторгом его принял. В частном доме ночью он начал всенощное бдение, поисповедывал и приобщил св. Христовых Таин более одной тысячи человек; окрестил около 300 детей, причем многие были в таком возрасте, что уже сами, держа в руках свечи, пели: «Елицы во Христа крестистеся...»; и обвенчал 30 пар.

Окружной начальник, по совету жупана, иером. Алексия оставил на три дня в Изе выполнить все требы и тем успокоить верующих от восстания. Видимо, он там был оставлен вынужденно, это видно из доклада, в котором начальник письменно изложил жупану Мочкаи, проживающему в г. Сиготе: «Нужно было бы перестрелять весь народ в Изе, и только тогда можно взять от них священника».

При совершении треб отцом Алексием, власти приказали жандармам наблюдать за порядком, поскольку в течение этих трех дней со всего Марамороша стали стекаться сюда православные верующие. Это было в праздник Стретения Господня в 1912 г. Верующие от радости пели «Христос Воскресе». Народ заполнил битком не только дом, в котором совершались богослужения, но и двор, сад, куда с открытых окон и дверей были слышны богослужения и проповедь. Иеромонах Алексий каждый раз выходил, совершая каждение и обходя весь молящийся народ.

«Когда я прощался с народом, говорил отец Алексий, то все дали мне присягу (клятву) в том, что никогда не отступят от святой Православной веры хотя бы им грозили мучение и сама смерть». Когда говорили эти слова, то многие в голос плакали и со слезами проводили о. Алексия в путь.

Эта трехдневная миссия о. Алексия в Изе произвела на весь карпаторусский народ сильное впечатление, что послужило толчком к движению за возрождение Православия и в тех районов, где уния была прочно утвердилась.

При описании этого трогательного события невольно припоминаешь слова Псалмопевца: «Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже» (Пс. 41, 1). Многие из русинов, узнав о совершении богослужений в Изе, закрыв свои дома на ключ, со всей семьей спешили к животворящему Источнику — приобщиться св. Христовых Таин, выслушать богослужения и принять благословение. Так, Господь не оставил Своей помощи исповедников св. Православия.

Отец Алексий тайно обошел многие села, в которых возродилось движение за Православную веру, всех он укреплял, утешал и ободрял, уверяя, что Божия помощь их не оставит. Во время этих, поистине апостольских путешествий, верующие оберегали своего апостола и помогали ему скрываться от мадьярских жандармов. Некоторое время он жил в Хусте, в самом центре гонителей Православия. Здесь в доме М. Палканинца была устроена домовая церковь, в которой о. Алексий ночью совершал богослужения.

На примере иеромонаха Алексия наглядно изображаются те препятствия, с которыми столкнулось православное карпаторусское население.

Не безынтересно будет хотя бы коротко дать характеристику местной мадьярской прессы по поводу религиозного движения. Печать отмечала это по-разному: одни газеты признавали права граждан свободно избирать себе вероисповедание, другие же, наоборот, утверждали, что необходимо как можно скорее не только ликвидировать Православие, но и следы изгладить о нем. Проскользнули и осуждения и обвинения униатского духовенства, подавшие повод к движению из-за непристойного отношения их к верующим, что оно безжалостно разоряло и без этого обедневшее население непомерными поборами «коблины и роковины» и поборами за «штолу».

Униатская церковная пресса православному движению придавала политические цели. Орган униатской капитулы — «Греко-католическая мысль», буквально указывал на «опасность», которая вытекала из движения созвучного России и политически неблагонадёжного.

В то время униатскую епархию возглавлял епископ Антоний Папп, телом и душой преданный мадьярской власти. После еп. Фирцака он приложил все усилия к тому, чтобы посредством властей приостановить православное движение. С целью осуществления предпринятого, последовали репрессии, принудительные меры для привлечения православных в униатскую церковь. Была учреждена специальная комиссия, которая из дома в дом посещала православные семьи, производила обыск. Напечатанные в России книги, иконы и кресты забирали, а на «виновных» налагались штрафы, они часто подвергались побоям и аресту.

Жандармы нагрянули и в родной дом о. Алексия, а поскольку его не нашли здесь, арестовали всех его родных, дом закрыли на ключ. В то время о. Алексий находился в Черновцах. Жандармы сделали обыск в доме и все книги и церковную утварь конфисковали. Организовывались облавы тайной полиции, чтобы арестовать преподобного. Узнав обо всем этом, о. Алексий удалился в Яблочинский монастырь, где всё подробно рассказал о вновь начавшихся гонениях против православных на его родине. Эта весть молниеносно разнеслась по всему миру. Вскоре начали появляться статьи в английских и французских газетах, осуждение Изянских властей против беззащитного населения.

Из Яблочинского монастыря о. Алексий отправился в Москву, где его приняли на аудиенцию митрополит Владимир и архиепископ Платон, прибывшие из США, и посоветовали ему удалиться в Америку, что он и сделал. Там он был назначен на приход, но не забывал он за свою паству, — вёл живую переписку, наводил справки о состоянии православного движения и информировал православных в Америке, которые всецело стали на сторону страдальцев.

Мощи преподобного Алексия

Был он и на Марморош-Сиготском процессе, где его приговорили с другими верующими к тюремному заключению.

Чувства всех приговоренных выразил в заключительном слове о. Алексий: «Здесь происходит религиозный процесс... Здесь, как в храме, присутствуют верующие и я, как их священник... Мы не виноваты ни в чем. Все, что нами было сделано, совершено исключительно для Православной веры и для блага народа, а потому последнее слово в этом деле скажет сам Иисус Христос... Если придется нам страдать, мы пострадаем за святое дело... Там — на небесах знают, что в наших сердцах только одно желание: устроить нашу духовную жизнь».

17 августа 1921 г. он был избран игуменом Свято-Николаевского монастыря в Изе. В 1925 г. — возведён в сан архимандрита.

19 ноября 1947 г. он преставился в Домбокском женском монастыре. 12 марта 1999 г. были обретены мощи схиархимандрита Алексия. 21 ноября 2001 г. состоялось прославление преподобного Алексия Карпаторусского, исповедника.

Очень трудно оценить труды прп. Алексия, которые он совершил для своего русинского народа, многие монастыри были открыты благодаря его содействию и также много людей пришли к истинной вере благодаря его проповедям и молитвам.