Призыв к святости и обожению — миссия православного кино

В этом году на один из православных кинофестивалей прислали несколько профессионально снятых кинокартин, якобы духовно-нравственных, где используются нецензурные выражения, а также показаны эротические сцены. Иными словами авторы, позиционирующие свои картины как религиозное кино, вероятно, не понимают, что такого рода произведения должны быть основаны на трех базовых принципах христианского кино: Христоцентричность, христианская этика и христианская эстетика.

Поговорить о духовной составляющей творческих поисков современных кинорежиссеров, позиционирующих себя как православных, а также порассуждать о критериях православного кино мы попросили главного редактора Moscow Media Group ltd. Александра Федоровича Чернавского.

— Религиозное, в том числе и православное, кино сложно представить без метафизической составляющей. Что такое, по-вашему, религиозная метафизика?

— Прежде чем говорить о метафизике, давайте вспомним, что это такое. «Метафизика» произошло от греческих слов «мета» и «физика» — «то, что после физики». Это раздел философии, занимающийся исследованием первоначальной природы реальности мира. Мы будем использовать это понятие для обозначения религиозной философии, которая рассматривает мир, как творение Божие. Проще говоря, познание и описание незримого мира, включая те процессы, которые в нем происходят, мы называем метафизикой.

Отсюда вытекает наше понимание метафизической составляющей киноискусства, которое либо помогает человеку пробудить его творческую потенцию и жажду встречи с Богом, жажду познания и принятия Истины, либо наоборот, уводит от Истины в дебри, лабиринты искания Бога в демонском мире.

Киноискусство стало бурно развиваться в начале ХХ века, когда наиболее модными философами среди творческой интеллигенции были экзистенциалисты. Вводя понятие «экзистенции» — уникального переживания человеком своего существования, в ситуации между жизнью и смертью, последователи этого течения делают акцент на чувственном (эмоциональном) восприятии мира и интуитивном познании реальности. Однако каждый художник субъективно переживает происходящее, а настоящую «объективность» дает ему вера в Бога и воцерковленость, а не абстрактная метафизичность, как это происходит у атеистов.

Без «метафизики» на Западе успешного кино не получается. Там они метафизику, то есть свое религиозное мировоззрение, в гротескной форме вставляют везде, показывая противоборство добра и зла. Это излюбленная тема западного киноискусства сейчас. В разных формах, будь то научная фантастика, звездные войны, триллеры, фильмы ужасов — везде режиссеры (как они это понимают) показывают борьбу сил света и тьмы. Последний «кассовый» фильм «Аватар» служит тому ярким примером.

— Произведения любого ли кинематографического жанра (например, триллер, фильм ужасов и прочее) можно рассматривать с духовной точки зрения?

— Форма уже несет в себе содержание. Зачем что-то притягивать за уши, и искать черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. А если серьезно, то верующий человек, духовный, вообще-то всегда рассматривает любое явление как ведущее к Богу или уводящее от Него. Если произведение, которое ты смотришь, не вызывает у тебя чувства покаяния или не ведет тебя к Любви, к желанию познать Истину и любить Истину, то это недуховное кино. Ведь Истина есть Бог. А если при просмотре фильма в человеке усиливается еще и негативная страсть, это когда с экрана идет трансляция деструктивного содержания, то такое разрушительное кино подобно духовному яду. «Соблазны придут в мир, но горе тому, через кого они придут...» Не стоит режиссеру самонадеянно искушать себя и зрительскую аудиторию «чернухой», надо беречь зрителя от соблазнов, которых сейчас и так хватает.

Верный критерий оценки духовности произведения — это получение ответа на вопрос, помогает ли оно человеку встретить Бога...

Кино прошло путь от интересного развлечения до художественного произведения за несколько десятилетий. Уже в начале ХХ века была отмечена сила воздействия на людей этого «самого массового искусства». Американцы сравнительно быстро поняли, что ненадлежащие киноразвлечения ухудшают жизнь нации, разрушая её моральные устои. В Америке в 1930 году был принят «Кодекс Хейса», то есть этический кодекс, регулирующий производство фильмов в Голливуде, ставший в те времена неофициальным действующим национальным стандартом США. Снимать фильмы не по кодексу было можно, но они не имели шанса быть выпущенными в прокат.

У нас в России нравственная оценка кино тоже всегда была. Таковой до революции являлась оценка церкви. А в советское время были худсоветы, на которых не говорили о Боге, но давали нравственную оценку кинопродукции: после просмотра кинопроизведения будет ли человек лучше и добрее. Шедевры советского кинематографа были нравственны: учили добру, любви, состраданию. Символично, что первая киносъемка в России, сделанная А. Федецким, — это фильм «Перенесение иконы Озерянской Божьей Матери».

— Каков должен быть инструментарий (понятийный аппарат, критерии) с помощью которого можно было бы снимать и оценивать религиозное кино?

— На самом деле для ответа на этот вопрос необходимо культурологическое исследование. Разумеется, нам необходимо иметь жизнеутверждающее позитивное искусство, особенно в контексте происходящей экспансии Запада с его индивидуализмом, эгоизмом, аморализмом, с его разлагающим безбожным искусством. Замкнутость персонажей в себе и смакование авторами их переживаний, являющихся порой больными фантазиями, — это все возведено у них в ранг нормы. Жестокость, насилие, пошлость, всякие изощренные формы извращенных чувствований и переживаний, экзальтаций — все это пришло и в наше кино. Коммерческое кино — то, что хорошо продается, и приносит быструю прибыль, заняло приоритетное положение и у нас.

Повторюсь, позитив в киноискусстве — для меня это жизнеутверждающее начало, вызывающее душевное согласие и одобрение сердца. Это — радость Любви и Богоприсутствия, Красота, нравственная и телесная чистота, целомудрие сотворенного мира и человека в нем, как венца Творения. Отражение красоты труда человеческого. Позитивное, доброе искусство ведет к радости, к желанию жить, творить, любоваться Божиим мирозданием и прославлять Творца, который все это создал. Увидеть и передать присутствие Бога-Любви в капле росы, в глазах человека, в человеческих отношениях — задача настоящего художника.

Интересный случай рассказывал отец Валериан Кречетов. Дети ставили театральную сценку о Христе. Показывали разговор Богочеловека с прокуратором, завершающийся осуждением Христа. Когда закончился этот разговор-«обвинение», вдруг весь зал, все дети закричали: «Простите Христа!..» Вот это — искусство. Мальчик, который играл роль Христа, искренне верил в Бога, и он передал Правду Божью своей игрой. Господь дал любившему Его детскому сердцу такие чувства, такое понимание жертвенности Христа, и мальчик смог это передать, что, сострадая Спасителю, весь зал закричал: «Простите!..»

Вообще если говорить о промысле Божием, то отец Иоанн Крестьянкин подсказал одному батюшке золотое правило миссионера: в своих проповедях не говорить ни слова ни о церкви, ни о Боге. А нести веру и любовь ко Христу своей жизнью и поступками. Миссионерство — это, в первую очередь, личный пример. И тогда будут тебя спрашивать: как ты стал христианином?

Если вспомнить тех, кто привел нас к Богу, наших близких, то они ведь именно своей жизнью показывали нам силу веры православной и вызывали у нас желание им подражать. А это и привело нас в храм Божий, в соответствии с промыслом Божиим о нас. Аналогично, кто такой православный психолог? Это тот, кто не говорит о духовном, а готовит человека к исповеди.

— А мы можем выработать инструментарий православного кино для кинорежиссеров и киноведов?

— Сейчас просто необходимо определенное концептуальное осмысление современного кинотворчества. Вообще должна быть богословская оценка творчества и, соответственно, богословское отношение к мастерам искусства и их воспитанию. Ведь «от избытка сердца говорят уста». Пока, к сожалению, у нас нет такого подхода к современному искусству, который помогал бы деятелям культуры работать именно в православной системе идеалов и ценностей.

Повторюсь, всякое произведение нужно оценивать с этой позиции. Мы как верующие люди, можем спросить себя, ведет ли увиденный нами фильм к спасению или в нем отсутствует высшая цель. В принципе, настоящее произведение искусства помогает человеку сформулировать цель своей жизни, то есть подсказывает, как найти истину. Православие дает человеку возможность осознать цель своего земного пути. Бог есть Истина и Любовь. Воцерковленный человек с помощью молитвы и церковных таинств начинает познавать любовь и испытывать Ее действие. Действие благодати на сердце есть проживание Любви. Вот это — настоящее богословие, так сказать, богословие сердца.

Какие самые правильные критерии? Это заповеди любви, заповеди блаженства, звучавшие в Нагорной проповеди. Через призму евангельских заповедей нужно и смотреть на любое произведение искусства.

Преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи спасутся» Так вот православное кино должно помогать «стяжать дух мирен», нести другим любовь, радость. Практический опыт встречи с духовником, с хорошим старцем дает правильное, трезвенное состояние души: мир, покой, переполняющую сердце детскую радость, любовь — Благодать, одним словом. И настоящее духовное кино должно быть, как встреча со старцем. Кино, привносящее в душу мир, благодать, радость, смирение, терпение, готовность следовать к Христу и за Христом. Тебе должно захотеться встать на путь совершенствования и идти к Богу. Вот критерий духовного кино: как встреча с хорошим опытным духовником. То есть кино должно удовлетворять духовные запросы. В 2011 году отец Киприан (Ященко) снимал документальный фильм «Жизнь Паисия Святогорца»: места, где тот бывал, воспоминания тех, кто его помнит, ученики старца и так далее. Фильм еще в работе, но люди, которым довелось увидеть отрывки из этой работы, плакали после просмотра.

Если вернуться к вопросу о духовной (то есть религиозно-нравственной) оценке произведения, то, если зритель — православный верующий, то, повторюсь, главный критерий его оценки кинокартины один: содействует это кино спасению или нет. И далее: пробуждается ли у зрителя страх Божий после такого фильма, возникает ли ощущение покаяния и хочется ли после этого кино пойти в церковь — в общем, приводит ли оно человека к воцерковлению, то есть к целенаправленной борьбе со своими страстями. Если этого нет и человек по-прежнему говорит, что не пойдет в храм, потому что это ему не надо, или он уверен, что: «Бог у меня в сердце, церковь мне не нужна», — значит, это кино антиправославное. Ведь православное кино не мыслится без Церкви: «кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Есть духовность со Христом, а есть духовность без Христа. Либо кино — это дорога к храму, либо — нет. Это один из критериев православного кино. Если после кино не появляется желание пойти в храм, значит, это кино неправославное.

— Что в вашем понимании есть промысел Божий? В этом смысле, каким должно быть духовно-психологическое осмысление кинопроизведения, как проекции событий в вечность?

— Прежде всего, что такое духовно-психологическое осмысление? Не может быть абстрактной духовности и абстрактной психологии. Если мы говорим о критериях святоотеческой психологии, то из этих критериев и будем исходить. Либо кино способствует разжиганию страстей, с которыми верующий человек борется всю жизнь, либо помогает зрителю стать чище и добрее. Вспомним различие психологии успеха и святоотеческой психологии. Куда мы должны успеть: в Царство Небесное, в президентское кресло или в список «Форбс» миллиардеров и олигархов?..

Промысел Божий — это забота Бога о человеке, о его спасении. Познание замысла Господа о человеке, то есть поиск замысла о самом себе. С другой стороны, это познание воли Божией и ее исполнение.

— В Библии много пророчеств. Значит и гениальное православное произведение должно содержать в себе пророческий элемент?

— Что такое пророчество? Это Божий дар, и если вспомним библейские ветхозаветные пророчества, то там всегда речь идет о познании промысла Божия о человечестве или отдельных людях. Лучшие деятели творчества, искусства обладают этим даром. И здесь мы можем говорить о феномене Пушкина и преподобного Серафима Саровского. Они жили в одно и то же время и не знали друг друга. У одного были одни пророчества о России, у другого — другие... На каком-то этапе в обществе произошло расщепление сознания: русские люди разделились на деятелей светской культуры и православных подвижников благочестия. Теперь светские люди кивают на поэта, говоря: «Это наш пророк», — а верующие указывают на святого Серафима и утверждают: «Вот это наш пророк».

— А в чем расхождение пророчеств Пушкина и преподобного Серафима, если кто-то не знает?

— Здесь вопрос антропософии, то есть кто был в центре их пророчеств. Пушкин в известном своем стихотворении писал: «Я памятник воздвиг себе нерукотворный...» — это он говорил о месте человека в исторической жизни. А святые отцы говорили о месте Бога, о промысле Божием о человеке, о том, что если человек покается и вернется к своей первой природе, первозданности, то он будет с Богом.

И сейчас задача религиозного, православного искусства — привести человека к Богу, а для этого надо помочь ему понять, как хорошо жить с Богом, вручив себя в Его руки. Помочь разобраться в соблазнах эгоцентризма и осознать, что наша цель — не развитие своих сверхвозможностей, а стремление к обожению и святости.
Что же касается пророчеств, то «чистые сердцем Бога узрят». Настоящие художники несут в себе эту заповедь блаженства и передают ее людям. У каждого мастера есть творческая интуиция, как и у каждого человека в отношении близких людей. Когда мастер говорит с позиции вечности, то это Мастер с большой буквы. На базе Библии написаны сотни тысяч произведений. Обязательно в киношедевре будет присутствовать элемент библейских пророчеств. Пророческий элемент — условие серьезного православного кино.

— А фильм должен вызывать у зрителя бурные эмоции?

— Фильм должен пробуждать глубинные чувства, но не поверхностные. Вспомним, как Христос произносил проповеди и притчи Нового Завета. Он говорил не эмоционально... Но сами сюжеты, которые Он рассказывал, пробуждали у людей эмоции и успешно передавали им то Знание и Любовь, которые Он нес. Господь Иисус Христос разжигал у окружающих «огонь сердец», глубинные чувства, воспоминания об «утерянном рае», то есть о жизни с Богом. Указывал путь возвращения в рай. Бог есть Любовь и Сам Бог-Слово передавал людям истину. Он показал творческую форму такой передачи: через притчи. Он показал, как иносказательно, художественно, образно можно доносить Истину до людей.

— А как же говорят, что хорошее кино учит состраданию, что слезы должны течь у зрителя, если действительно искусство соответствующего уровня?

— От душевного мы должны двигаться к духовному. Душевное кино — это как раз показ человеческих переживаний, эмоций (от французского слова «emove» — волную). А если фильм через эмоциональное сопереживание вызывает у зрителя желание измениться, стать добрее, то «пробивается» его «окамененное нечувствие». Человек посмотрел кино, вышел на улицу — у него возникло желание кому-то подарить цветы, проявить сострадание, помочь нуждающемуся. Помню, в детстве после некоторых фильмов хотелось всех любить. В душе рождалось что-то доброе, о чем просто и хорошо сказано у Пушкина: «...чувства добрые я лирой пробуждал». Пробуждать добрые чувства — одна из функций искусства. Но самое важное — у зрителя православного кино должно пробудиться желание литургического, церковного, таинственного переживания встречи с Богом. Это тоже один из критериев состоявшегося православного кино — обозначение в нем пути, указывающего дорогу к Храму.

— Тем более что чувства глубже, чем эмоции...

— Эмоции — это поверхностное. Например, в западном кинематографе создаются фильмы, посмотрев которые многие плачут. Это один из моментов психотерапии: катарсис (очищение от всего негативного), а также психологическое освобождение и переключение. Люди поплакали в кино, ушли из кинозала, через какое-то время забыли об этом и живут, как прежде. Они удовлетворили свои душевные потребности, «вытеснили» накопившиеся эмоции. Когда человек начинает переживать, ему на Западе говорят: «Посмотри на свои эмоции со стороны». Там боятся глубоких чувств — легче все списать на эмоции.

Если снова вспомнить сравнение кино с хорошим духовником, то каждый верующий видел, как люди плачут на исповеди. Человек пришел с окамененным сердцем, а ушел с покаянием. Что делает хороший духовник? Он, сам пребывая в любви, вводит человека в это особое состояние, позволяющее обрести благодать Божью. Хорошее кино должно водить в состояние Богоприсутствия, как будто ты стоишь перед исповедью. У православных фильмов должна быть исповедальность, то есть главные персонажи фильма непременно стремятся к тому, чтобы стать лучше, а режиссер ставит задачу: сделать фильм таким, чтобы зритель после просмотра пришел через покаяние к Богу.
В общем, духовно-нравственное кино должно быть сродни исповеди у опытного старца-духовника. Это подобно тому, как священник при общей исповеди перечисляет грехи, а толпа хором говорит: «Каюсь». Самый основной вопрос, который задают старцу: «Как спастись?» И православный фильм должен помочь ответить на этот вопрос.

— Нужно ли самому себе после просмотра фильма задавать вопрос: «Обогатил ли меня этот фильм духовно»?

— Что такое духовное обогащение? Иными словами, человек стал ли ближе к Богу или нет? Если стал в Бога богатеть, то произошло духовное обогащение. То есть прибавилось решимости идти к Богу, приблизиться к Нему. В идеале должно пробудиться стремление к святости... Призыв к святости, к обожению, к божественному идеалу — это миссия православного кино...

— В миру, в основном, пребывают несчастные люди. А если бы фильмы показывали, что православие дает радость, внутреннюю гармонию, то люди просто хлынули бы в храмы.

— На Афоне, когда я был там, то заметил: греческие монахи очень радостные, у них глаза горят. Это сразу бросается в глаза. Мой опыт общения с архим. Павлом (Груздевым), игуменом Борисом (Храмцовым), схиархимандритом Илием и другими православными подвижниками — тому подтверждение. Православному необходимо состояние мирности совести, духовного покоя и покаяния. В истинном православии все пронизывает пасхальная радость. Радость должна доминировать в борьбе со страстями и искушениями.

Что же касается православного кино, то человек должен посмотреть фильм и увидеть Божественную гармонию, приобщиться к состоянию мира и благодати. В этом смысле и в православных центрах, где проходят реабилитацию наркозависимые, пациенты должны видеть на экране здоровых, спокойных людей, счастливые семьи. Это тоже фактор их реабилитации. Так и хочется сказать современным режиссерам: «Больного выше крыши хватает — здоровое покажи». Ныне все кинулись возмущаться, что все плохо, а сейчас нужно позитивное кино, которое бы показывало, что есть любовь, радость многодетной семьи, есть бескорыстие. В кино необходимо показывать счастливого человека, у которого мир и радость в душе.

В воспитании зрителя должен быть индивидуальный подход, личностный, но прежде всего, духовный. Кинематографистам необходимо чаще задавать себе вопрос: какого зрителя мы хотим воспитать? Человек должен быть гармоничным, целостным, быть в ладу с собой и со всем миром. Духовный подход к воспитанию зрителя помогает увидеть в каждом искру Божью и ее раздуть, чтобы этот свет рассеял все темное в человеке. Аналогично тому, как святые в каждом грешнике видели это светлое начало.

— Часто кинематографисты спрашивают: почему нельзя показывать эротические сцены, если это необходимо по сюжету?

— Все, что в кино пробуждает страстность — недопустимо, ни при каких ограничениях: детям до 16 лет и т.д. Зачем искушать людей, страстей в этом мире и так хватает... Религиозное кино не должно пробуждать страстность. Люди из числа киноработников, которые для себя не могут ответить на вопрос: чем эротика отличается от порнографии и чем секс отличается от любви, — имеют безличностный подход к человеку. Эротика имеет претензию на личностное восприятие, но это ловушка. В чем она заключается? А в том, что эротизм — это якобы личностный подход, а порнография безличностна. Мол, в первом случае существует красота конкретной женщины как Божьего создания. Однако тот, кто западает на чувственность, тому потом будет все равно: его-то интересует тело, а не душа этого человека... Эротика есть поэтизированная порнография — это мой термин. В связи с этим, утверждение: «Я художник и так вижу» — неоправданно, это творческий акт, что всегда небезопасно, с духовной точки зрения. Надо с любовью смотреть друг на друга, а не с похотью. Как говорили поэты, любовь начнется не с тела — с души.

Еще один критерий религиозного кино — детская чистота: ты хотел бы, чтобы это кино посмотрел твой ребенок? «Будьте, как дети» — это критерий целомудрия... Все ограничения, типа, «смотреть до 18 лет не рекомендуется» — сейчас всего лишь обман, уловка. Нужно беречь нравственность и не возбуждать «похоть очес»: срам и блуд и так со всех сторон атакуют душу.

Если после просмотра фильма у человека будет радость и душевное спокойствие — оно может уберечь его от многих ошибок, от ненужных ссор, конфликтов. Пусть будет больше доброго, позитивного, «спасительного» и спасающего кино!