Мама всё умеет

[1]  [2] 

Татьяна Шишова

В 1994 году мы с моей подругой и соавтором И. Я. Медведевой впервые увидели «настоящую заграницу», под которой тогда подразумевались европейские страны или Америка. Очень многое было для нас в новинку и потому прочно врезалось в память. Один из таких эпизодов был связан с приготовлением супа. Причём? не из-за того, что суп был какой-то необыкновенный. Скорее — наоборот.

Нас поселили в очень красивом, престижном районе Гамбурга, в доме, хозяева которого уехали отдыхать на море. Принимал нас их сын-студент, который, как и полагается юноше этого возраста, не утруждал себя приготовлением разносолов. И мы, естественно, взялись за дело сами: сходили на рынок, купили шампиньонов, которые у нас в то время ещё считались изысканным лакомством, поскольку не продавались на каждом углу, и приготовили грибной суп. Николас с удовольствием разделил с нами трапезу и сказал, что суп very nice и что он, Николас, is impressed¹. Мы, разумеется, восприняли его слова как дежурный комплимент, тем более что суп был самый обычный, но оказалось, что парень хвалил всерьёз. Как разнеслось по округе известие о нашем «выдающемся» супе, я не помню. Но вскоре к нам пожаловала целая делегация: проживавшая неподалёку тётка Николаса и пара её подруг. Мы совершенно растерялись, ведь люди они были, мягко говоря, не бедные, и заподозрить, что их пригнал к нам голод, было никак нельзя. А кулинарными изысками, повторяю, наша стряпня не отличалась. Но это мы так думали. Немки же рассуждали иначе. За столом быстро выяснилось, что для них домашний, не ресторанный суп — это немыслимая экзотика. Одна дама даже принесла с собой маленький судочек и попросила разрешения отлить немного супа для мужа, чтобы побаловать его, когда он вернётся с работы.

А другая задумчиво проронила, глядя на опустевшую кастрюлю: «Как будто в детство вернулась!...» И, поймав недоуменный взгляд юного студента, пояснила: «Наши матери в послевоенные годы тоже умели варить супы. Тогда ведь не было микроволновок и готовых обедов, которые достаточно только разогреть. А питаться, как сейчас, в ресторанах было разорительно».

Но, несмотря на ностальгические воспоминания и наши уверения, что приготовить суп из шампиньонов не составляет труда, ни одна фрау не попросила у нас рецепт.

В те годы нам это показалось курьёзом, ведь у нас всё ещё шло по старинке, и не то что супом, а и домашними тортами никого было не удивить. Многие люди вообще в основном кормились с огорода, летом запасали на зиму грибы, закатывали банки с огурцами, варили варенье. Короче, натуральное хозяйство процветало вовсю.

Но когда уровень жизни вырос, ситуация стала меняться. Конечно, постоянная кормёжка в ресторанах — это ещё не массовое явление (хотя в Москве среди успешной молодёжи и такое встречается). Однако число молодых женщин, не умеющих готовить и не собирающихся этому учиться, растёт на глазах. Меняется и отношение к данному вопросу.

Плоха та хозяйка, что блинов растворить не умеет

Раньше своей неумелости стеснялись. Ещё раньше, когда общество было более патриархальным, такую неумеху никто бы и замуж не взял. Недаром и в русском фольклоре, и в сказках других народов мира распространён сюжет про падчерицу, вознаграждённую за смирение и трудолюбие («Золушка», «Морозко», «Двенадцать месяцев», «Бабушка Метелица»), и про белоручку, мачехину дочку, которая была жестоко наказана за свою лень и спесивость.

В реальной жизни было примерно так же. У казаков девочка считалась «выданкой» (невестой на выданье) только после того, как она изготовит своими руками не менее 200 (!) предметов приданого и созреет физиологически. Приданое начинали готовить с 4—5 лет: сперва понарошку, для куклы, а затем и всерьёз. В Орловской губернии десятилетних девочек учили прясть на самопрялке, двенадцатилетних — вышивать, тринадцатилетних — шить рубахи и вымачивать холсты. На семнадцатом году девушки уже должны были самостоятельно устанавливать ткацкий стан, уметь доить корову. В этом возрасте они выезжали на сенокос грести сено, жали и вязали в снопы рожь, хотя полными работницами считались лишь с 18 лет. Хорошая невеста должна была уметь испечь хлеб и, разумеется, стряпать. В Пермской губернии детей приучали к труду с более раннего возраста. Девочек сажали за прялку с 6 лет, поручали пасти цыплят. С 10 лет разрешали взяться за иголку и серп, «водиться с зыбочными малютками» и домовничать во время страды².

Над теми, кто вовремя не овладел положенным мастерством, насмехались. Девочек называли непряхами, ниткахами. Это считалось обидным. На посиделках часто обыгрывалась тема умения девушки-невесты справиться с различными домашними делами.

Дворяне тоже готовили дочерей к успешному выполнению роли жены и матери. Умения прясть и ткать от них (во всяком случае, в последние века существования монархии в России) не требовали, но шили и вышивали практически все. Повышенное внимание уделялось умению вести хозяйство, распоряжаться денежными средствами.

«Знание хозяйства и наблюдение в оном порядка — необходимое условие семейной жизни, — учила свою дочь княгиня Е. Н. Мещерская. — Что можешь сделать нынче, не откладывай до завтра — этим много сбережёшь времени, которое для нас дорого и в котором оказывается постоянный недостаток. От женщины много зависит порядок и тишина в доме. Муж хозяйки бережливой и распорядительной имеет возможность заниматься делами более важными, чем домашние, ибо знает, что, возвращаясь домой, найдёт всё приготовленным, что его нежная жена не пустая и расточительная женщина, что она помнит свои обязанности, вовремя всё припасает, всё держит в порядке, всему ведёт счёт, чрез что оба, собирая общими трудами, живут в приятном довольстве и, избегая пустой роскоши и великолепия, вполне располагают необходимыми средствами для воспитания своих детей, на свое и домашних своих приличное содержание и на удовольствие, ни с каким другим не сравнимое, помогать ближнему в его нуждах». И добавляла: « Правда, что ты очень занята уроками, однако ж советую тебе в свободные минуты обращать внимание на хозяйственные занятия и о том, что будет тебе в них казаться непонятным, расспрашивать меня. Я всегда готова, насколько хватает у меня знания и опытности, давать тебе нужные пояснения»³.

С. Т. Аксаков вспоминает, как его мать собственноручно приготовляла миндальное пирожное (повар Макей «весьма плохо» разумел свое дело и на такие подвиги не был способен), а затем красиво раскладывала его на большом блюде, изумляя гостей своими кулинарными способностями. Княгиня Наталья Долгорукова, попавшая вместе с любимым мужем в опалу и отправленная в Берёзов, где им отвели для жилья острожный сарай, в котором не было даже полов, мыла посуду, стирала белье, готовила еду, как простая крестьянка, ухаживала за быстро угасавшими свёкром и свекровью. Можно привести ещё множество примеров того, как у женщин из высшего сословия с детства воспитывалось трудолюбие, что впоследствии позволяло им сравнительно легко переносить превратности судьбы, от которых, увы, не застрахован никто.

А недавно мне попалась на глаза книга «Девочки, книга для вас!», которую мы в детстве зачитывали до дыр, потому что полезные советы по домоводству там удачно сочетались с забавными и поучительными историями про девочек нашего возраста — Таню и Капу. Одна, как и полагается в классической педагогике, являла собой положительный пример, была умелой и работящей, а другая — бестолковой, но всё равно очень милой. И в конце, естественно, исправилась. Перелистала я эту книжку и изумилась: сколько всего мы уже должны были уметь в свои 8—10 лет! И большинство действительно умело. Если не в 8, то хотя бы в 12. Особенно в провинции, где дети обычно менее избалованы и лучше подготовлены к жизни. Недавно книгу С. Могилевской переиздали. Я думаю, не только для детей, но и для многих молодых родителей это будет весьма поучительное чтение как в плане приобретения полезных хозяйственных сведений, так и для того, чтобы осознать серьезность произошедших за последние годы перемен.

Зачем напрягаться?

А перемены действительно кардинальные, ведь сейчас нередко встречаешь молодых женщин, которые нисколько не стесняются своей бесхозяйственности. Больше того, они ею гордятся! Дескать, мы выше всей этой бытовой чепухи. Зачем напрягаться, тратить время и силы, когда можно купить красиво оформленный торт, блинчики на любой вкус, изысканные разносолы? Плати только деньги, и тебе всё сделают. Даже на дом доставят! И шить-вязать теперь не нужно: в продаже полно вещей любых фасонов и расцветок. Хоть завались! И опять-таки, если хочешь, тебе всё принесут на блюдечке с голубой каёмочкой. Интернет-магазины плодятся, как грибы после дождя. И вроде бы всё логично. Сейчас действительно проще купить, чем сшить, связать, испечь и т. п.

Но давайте посмотрим на такой образ жизни глазами ребёнка. Наши городские дети, составляющие большинство от общего числа детей России, поскольку деревня вымирает, и так имеют довольно обеднённые и искажённые представления об окружающей действительности. Многие и вправду думают, что булки растут на деревьях, и не догадываются, из чего делают манку и пшено, откуда в магазинах берутся макароны и творог. В чем заключается папина работа, — для большинства современных детей тайна, покрытая мраком. Но в отличие от настоящей тайны, которая манит и которую хочется разгадать, эта не представляет интереса, поскольку самому папе — и тем более маме — его работа часто не интересна. «Производственная тема» обсуждается дома преимущественно в финансовом аспекте.

Но всё-таки ребёнок знает, что папина работа — это нечто важное. Если отец её потеряет, им не на что будет жить. Это придаёт папе веса, хотя отношение всё равно вырабатывается потребительское, поскольку акцент делается на деньгах, а деньги нужны, чтобы потреблять товары и блага, которые можно на них купить. Кроме того, образ отца сам по себе весомый, внушительный: папа сильный, высокий, у него громкий, солидный голос, большие ноги, широкие плечи, увесистые кулаки. Мама же и по своей семейной роли, и по психофизиологическим особенностям не такая «важная», более близкая, уютная, домашняя. В чем есть свои плюсы и минусы. Плюс — это особо тесная, нерасторжимая и удивительная детско-материнская связь, сохраняющаяся на духовном уровне даже когда мамы уже нет в живых. Минус — гораздо более частое нарушение иерархии, а значит, опасность формирования хамского отношения к той, которая должна, наоборот, вызывать у ребёнка нежные, благоговейные чувства. При нарушении иерархии маму можно не слушаться, но она почему-то обязана выполнять все сервисные функции. То есть, это даже не подружка, как хочется думать некоторым инфантильным женщинам, а «девка чернавка», рабыня, стоящая на низшей ступени иерархической лестницы.

Особенно велик соблазн такого отношения к матери, когда она сидит дома с ребёнком. Конечно, очень многое тут зависит от характера мамы: позволит она так с собой обращаться или нет. Но далеко не последнюю роль играет и — употребим модный нынче термин — мамина «компетентность». Слишком сильно укоренился за прошедший век стереотип, что домохозяйка — бездельница, поскольку она «не работает», то есть, не ходит на службу в какое-либо учреждение, на завод и т. п. И если мать ещё и с хозяйственными функциями справляется кое-как, уважения окружающих ей это, мягко говоря, не добавит. Муж, свекровь, а то и родная мать (бабушка ребёнка), другие родственники — кто-нибудь да начнёт рано или поздно выказывать недовольство таким положением вещей. И от ребёнка это не укроется. Безусловно, «мамы всякие нужны, мамы всякие важны», и ребёнок, как показывает опыт детских домов, любит даже самую никудышнюю мамашу. Но человеку хочется гордиться своими предками, а не стыдиться их, и это совершенно естественно. Такое желание заложено в человеке Богом, поскольку Бог дал нам заповедь о почитании отца и матери.

Барыня-сударыня

Следует учитывать и вот какое обстоятельство. Современная культура транслирует широким массам взгляды и привычки, распространённые в богемной среде. И массы охотно это перенимают. Бесхозяйственность — одна из таких характерных черт (хотя, конечно, речь идёт о некоем образе богемы; в действительности многие её представители обладают прекрасной хозяйственной сметкой, что ярко проявилось в перестройку, когда они получили возможность затеять свой бизнес). Но богема-то, пусть бесхозяйственная и безалаберная, всё-таки не бездельничает. Она творит. Творчество, разумеется, далеко не всегда бывает гениальным, но речь сейчас не об этом, а о том, что, перенимая богемные привычки в отрыве от творческих занятий, современные женщины становятся заурядными бездельницами, за душой у которых нет вообще ничего. Они абсолютно несостоятельны, хотя могут мнить себя важными персонами. Вся их компетентность сводится к умению потреблять сделанное чужими руками и оплаченное чужим трудом. Такие женщины плохо управляются даже с одним ребёнком, очень от него устают, требуют помощи. И чем больше им облегчают жизнь, тем более расслабленными и, соответственно, беспомощными и депрессивными они становятся. Они редко бывают довольны, состоят из сплошных претензий, своенравны, капризны, требуют повышенного внимания. Одним словом, цацы. Я просто диву даюсь: откуда вдруг взялось столько таких «барынь»? Не надо думать, что это экзотические случаи. Вовсе нет! За годы нашей работы с детьми мы их перевидали достаточно много. Причём, нередко они происходят из самых обычных, небогатых трудовых семей и вовсе не привыкли с младенчества к безделью и «пошлой роскоши». Конечно, родители их в той или иной мере избаловали — вышеописанное поведение не возникает на пустом месте. Но скромные условия жизни всё же заставляли держаться в рамках, хотя бы зарабатывать себе на наряды. Когда же появился муж и можно было уже не работать, из глубин подсознания неожиданно выплыл образ этакой барыни-сударыни. И, соединившись с картинками гламурной рекламы, оказался таким притягательным, что вжиться в роль не составило труда.

Мамины установки, естественно, влияют и на детей. Кажется, ребятам только птичьего молока не хватает, а они часто томятся скукой, не могут себя занять, их интересы примитивны и неустойчивы, познавательная активность слабая.

Что ж, дети подражают взрослым, и если самый близкий человек — мать — фактически ничего не делает своими руками, а стремится приобрести готовое, то она, сама того часто не желая, настраивает на это и ребёнка. А затем негодует, что он отлынивает от занятий, бросает то, что с ходу не удалось, недоделанным и стремится к лёгким способам получения удовольствия: играм на компьютере или сотовом телефоне, телевизору и т. п.

Мама сетует на неаккуратность ребёнка, на то, что он не ценит игрушки и вещи, никак не приучится соблюдать распорядок дня. Но идеальный потребитель как раз таков! Если он будет ценить вещи и обращаться с ними аккуратно, то они прослужат дольше. Соответственно, дольше не придётся покупать новые. Организованность тоже потребителю не нужна. Наоборот, рассеянное внимание, а ещё лучше-то, что специалисты называют «полевым поведением», повышают уровень продаж. Пошёл в магазин за одним, а увидел полные полки товаров, глаза разбежались — и сам не помнишь, как набил тележку доверху всякой всячиной.

Амбиции детей, ориентированных на потребительский образ жизни, непомерно велики, реализовать их они не в состоянии, поскольку овладеть знаниями и умениями не стремятся. Они, подобно мамам, своевольны, капризны и несамостоятельны. И, что, быть может, самое печальное, в их поведении выражены признаки депривации, как у сирот. То есть, мама дома, а ребёнок чувствует себя сиротой!

И дело не обязательно в том, что такую мать ребёнок раздражает. Кого-то раздражает, а кого-то и нет (при условии, что ей не приходится за ним ухаживать, чему-то учить и т. п.). Но любовь, которой не хватает детям (от чего и возникает депривационное поведение), во многом выражается именно в непосредственной заботе. А как её осуществить, не прикладывая рук?

Значит, как ни прельстителен «потребительский рай», в котором можно, не напрягаясь, питаться, чуть-чуть разогрев содержимое баночек и коробочек с яркими надписями, ради детей имеет смысл хотя бы частично этими удобствами пожертвовать. И для поднятия маминого престижа, и для формирования созидательных, творческих установок у ребёнка очень важно, чтобы по хозяйству многое было сделано мамиными, а не чьими-то ещё руками. Недаром во множестве песен, сказок, повестей, романов и мемуаров неотъемлемой частью материнского образа являются именно мамины руки. Нежные, ласковые, тёплые и непременно умелые и проворные. Иначе и быть не может. Разве безрукая цаца справилась бы с ролью домоправительницы, хранительницы домашнего очага?

[1]  [2] 

^[1] Very nice (англ.) очень хороший; is impressed (англ.) впечатлён.
^[2] См. об этом: Громыко М. М., Буганов А. В. О воззрениях русского народа. М., 2000. С. 370—371.
^[3] Женская Оптина. М., 2007. С. 34.