Киевские пути преподобного Сергия

«Имя преподобного Сергия Радонежского сияет никогда не меркнущим светом на русском небе, торжествуя над временем», — справедливо утверждает историк Георгий Федотов («Святые Древней Руси», 1931). Сегодня сложно представить себе какой-либо из освоенных русичами регионов без церквей в честь прп. Сергия, а имя «Сергий» остается весьма распространенным на этих землях. Что же касается «Матери городов Русских», то с «игуменом земли Русской» ее связывают не только храмы.

Побратим

Прп. Сергия ставят в один ряд с первоотцами монашества Руси — прпп. Антонием и Феодосием Печерскими. Историк Евгений Голубинский писал («Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра», 1909): «Во главе многочисленного сонма русских подвижников стоят три великих... преподобные Антоний и Феодосий Печерские и преподобный Сергий Радонежский».

Почему? Да потому, что когда «прошла первая оторопь после погрома» от монгол (выражение Федотова), преподобный Сергий сделал для зарождающейся России то же, что прпп. Антоний и Феодосий для юной Руси: возродил полузабытое высокое монашеское подвижничество в виде пустынничества и общежительства, вернул огрубевшим от ужаса перед Ордой русичам веру в возможность их искренней жизни по Евангелию (без которой внешняя верность обрядам не гарантирует душе благородства).

Как тут не вспомнить: основанную прпп. Антонием и Феодосием Киево-Печерскую Лавру называли «архимандрией всей Русской земли», а прп. Сергия — «игуменом земли Русской». Кстати, основанная им Свято-Троице-Сергиева обитель второй на Руси — после Киево-Печерской — удостоилась титула Лавры (1744), а произошло это при назначении ее наместником будущего свт. Иоасафа Белгородского (Горленко) — внука гетмана Украины Даниила Апостола, уроженца Прилук на Черниговщине, выпускника Киево-Могилянской Академии, инока Киево-Межигорского и Киево-Братского монастырей, затем настоятеля Мгарского монастыря под Лубнами на Полтавщине.

Однажды Георгий Федотов подметил: «Открываются в обители св. Антония и Феодосия два потока духовной жизни: один — пещерный, аскетико-героический, другой — надземный, смиренно-послушный, социально-каритативный. Их корни восходят к святым основателям». Оценив это наблюдение, автор книги о прп. Сергии в серии ЖЗЛ Николай Борисов добавил: «В разные периоды жизни Варфоломея-Сергия на первый план выступало то „антониевское“, то „феодосиевское“ начало. Он словно соединил в себе особенности этих двух характеров».

Согласно «Житию», в миру прп. Сергий носил имя Варфоломей, будучи крещен в 40-й день от рождения. Отсчитав 40 дней назад от дня памяти св. ап. Варфоломея (одного из 12-ти) — 11 июня, — мы получим 3 мая, т.е., день памяти (преставления) прп. Феодосия Печерского по Юлианскому календарю («старому стилю»). На это совпадение, — в силу всего сказанного выше, — также трудно не обратить внимание!..

Друзья познаются в беде

Широко известен трудный для прп. Сергия эпизод, когда при введении в его обители общежития, он обнаружил наличие «оппозиции». Вместо того, чтобы «твердой рукой навести порядок», кроткий игумен незаметно ушел из монастыря — дабы братия не делилась из-за него на «партии». Прп. Сергий направился к одному из тех, кого называют его «собеседниками» — прп. Стефану Махрищскому.

«Житие» прп. Стефана создано во второй половине XVI в. на основании сведений, записанных современниками этого подвижника. Оно сообщает, что прп. Стефан родился и вырос в Киеве, принял постриг в Печерской обители и трудился в ней несколько лет, а затем удалился в Москву, где правил князь Иоанн Иоаннович. Причиной ухода из Киева «Житие» называет притеснения со стороны католиков. Однако сведения о католических притеснениях в годы правления Иоанна Иоанновича (1353–1359) — это анахронизм, так как лишь с 1385 г. Литва, в состав которой с 1362 г. входил и Киев, приняла католическую веру как привелигированную в сравнении с православной.

Можно предположить, что уход прп. Стефана был связан со смутами среди православных киевлян, имевшими место как раз в середине XIV в. В то время, периодически посещая свой кафедральный город, титулованные митрополиты Киевские и всея Руси проживали в Москве. Пользуясь этим, в 1352 г. в Киев прибыл митрополит Феодорит, получивший сан от патриарха Тырновского, вопреки воле патриарха Константинопольского, и жил, «разбойнически и насильственно владея Киевом». После Феодорита в Киеве попытался утвердиться в 1354 г. митрополит Литовский Роман, но «не приняше... его кияне».

Что же касается житийной версии о причине переселения прп. Стефана, то она, вероятно, возникла под впечатлением от трудной межконфессиональной ситуации, сложившейся в Литве ко времени составления «Жития» (тем не менее, слова церковной службы, касающейся ухода подвижника из Киева — «Якоже Лот Содома древле, латынскаго зловерия избежав, аки в Сигор, в Московскую землю, крепко соблюдающую истинное правоверие, пришел еси», — остаются верными в богословском смысле: прп. Стефан покинул Южную Русь, над которой в годы его земной жизни нависла угроза окатоличивания, и немало потрудился на духовной ниве в Северной Руси).

Иоанн Иоаннович предложил прп. Стефану выбрать для проживания любой монастырь города, но тот предпочел отшельничество и уединился в урочище Махрище в 85 км к северо-востоку от Москвы и 33 км к востоку от обители прп. Сергия, уже ставшей знаменитой. (Здесь вновь впору вспомнить еще одно замечание Г.Федотова о Радонежском святом: «Большинство святых XIV и начала XV века являются его учениками или „собеседниками“, то есть, испытавшими его духовное влияние... Справедливость требует указать, что новое аскетическое движение пробуждается одновременно в разных местах, и преподобный Сергий как бы возглавляет его»). Позже к пустыннику стали стекаться искатели иноческой жизни. Поначалу он не позволял им селиться возле него — дорожил безмолвием. А затем уступил их просьбам. Так возник Махрищский монастырь, посвященный, как и Сергиева обитель, Святой Троице. По примеру прп. Сергия, прп. Стефан ввел у себя общежительный устав.

Трогательна была встреча прп. Сергия и прп. Стефана у ворот Махрищского монастыря: взаимно кланяясь до земли, оба подвижника долго не вставали, — каждый ожидал благословения от другого, пока, наконец, Радонежский игумен, как гость, не решил уступить и подняться первым. По просьбе прп. Сергия прп. Стефан дал ему одного из своих иноков, чтобы тот помог найти уединенное место в окрестных лесах. При этом Махрищский игумен сказал другу: «Ничтоже есть в монастыре сем, еже возбранено тебе».

Основав новую Киржачскую обитель, прп. Сергий вернулся позже, по усиленным просьбам оставленной им братии и по благословению митрополита, в свой первый монастырь. Прп. Стефан почил 14 июля 1406 г.

Три святителя

К «собеседникам» прп. Сергия принадлежали также три Киевских митрополита: свтт. Алексий, Киприан и Дионисий. Последний был только возведен в сан, но не успел занять митрополичий престол, и потому вошел в историю как Дионисий Суздальский — по названию епархии, которой управлял до возведения в митрополиты.

История отношений прп. Сергия с этими подвижниками непроста, но показательна: она отрезвляет того, кто, читая «Жития» святых, по неопытности вообразил, будто описываемое происходит на другой планете или в некий «золотой век».

Всех Киевских митрополитов волновала трагедия распада Руси на уделы и частых усобиц между удельными князьями, а также неспособности князей объединиться даже после монгольского порабощения. После нашествия монгол два выдающихся князя — Даниил Галицкий и св. блгв. Александр Невский — выразили своими действиями два подхода к «монгольской проблеме»: первый на время признал над собой власть хана, но начал формировать коалицию с католическими соседями для свержения ордынского ига, второй решил покориться ханам всерьез и надолго, чтобы при их покровительстве отбить удары с католического Запада.

Даниил победил ордынское войско, но следом внезапно пришло другое, которому оказалось нечего противопоставить, — и князь в обмен на мир вынужден был снести укрепления городов Галиции и Волыни. Победа Даниила была достигнута без прямой помощи католических союзников, но дипломатический тыл на Западе был отчасти обеспечен согласием князя принять корону короля от папы Римского. Хотя позже Даниил прекратил контакты с папой, «католический эпизод» его дипломатии послужил причиной того, что Киевский митрополит Кирилл III уехал в Северную Русь и стал более близок к св. Александру Невскому: первосвятитель знал, что православный Константинополь еще не оправился от католического 4-го крестового похода, а монголы, в отличие от папы, не требовали от русичей перемены веры.

В 1300 г. в Киеве произошли какие-то печальные события, которые не описаны в деталях, но известен их итог: «не стерпя насилья татарскаго», преемник владыки Кирилла митрополит Максим уехал во Владимир-на-Клязьме, а «весь Киев разбежася». Преемник владыки Максима свт. Петр окончил свой земной путь в Москве, где правил князь Иван Калита — жесткий правитель, сумевший добиться от Орды права самому собирать для нее дань и обеспечивший Руси долгую передышку от монгольских вторжений.

Отношение к Калите было двояким: его ненавидели и уважали одновременно. Сегодня многие обвиняют Киевских святителей: как они могли оставить Киев и войти в соработничество с князьями, обеспечившими Москве путь к господству над Русью? Признаюсь честно: я бы вообще уклонился от оценок. Могу лишь благодарить Господа, что не жил в то время. Ясно, что любой простой русич, чью дочь уводили в монгольский гарем, мог ненавидеть князей проордынской ориентации. Но так же ясно и то, что после входа крестоносцев в Царьград в 1204 г. и нападения шведов и немцев на Северную Русь в 1240-х гг. владыка Кирилл имел право сомневаться в «западных проектах» Даниила. Ясно и то, наконец, что Калита мог подать свт. Петру надежду на прекращение вековых усобиц, от которых в первую очередь страдал простой люд.

И каждому из святителей тот или иной выбор, — уверен, — давался очень непросто. Что бы делал любой из нас на их месте? Давно ли — в советское время — мы роптали на сплошные дефициты, забывая, что колоссальные деньги советская империя расходует на ядерный щит?

По стопам свт. Петра пошел и свт. Алексий. Он стал воспитателем внука Калиты — св. блгв. Димитрия Донского. Когда Литва присоединила Южную Русь (1362) и увидела, что свт. Алексий останется верен Москве (как первоиерарх, он посещал Киев, но, вместе с князем Димитрием продолжал участвовать в начатом Калитой «собирании Руси» вокруг Москвы), то стала требовать у Константинопольского патриарха поставить отдельного Киевского митрополита. Им стал свт. Киприан.

Думая о преемнике, свт. Алексий вызвал к себе на беседу прп. Сергия. Эта встреча тоже весьма знаменита: со стороны кроткого игумена последовал твердый отказ взойти на митрополию. По просьбе свт. Алексия и великого князя, прп. Сергий, как парламентер, не раз посещал других удельных князей — для примирения их с Москвой и ради избавления народа от братоубийственных распрей. Но всегда возвращался к зажженному им на Маковце светильнику, вокруг которого Русь согревалась душой. Растущая сила Москвы, сама по себе, не вернула бы людям веру, если бы не зажегся этот светильник. Понимая это, прп. Сергий остался верен своему деланию...

После кончины свт. Алексия (1378) князь вызвал из Коломны уважаемого им за ученость архимандрита Михаила, или, как его называют летописи, Митяя. Это произошло вопреки воле почившего владыки и совету прп. Сергия, который рекомендовал избрать на митрополию свт. Дионисия Суздальского — устроителя общежительных монастырей, покровителя летописания.

Одновременно в Москву направился свт. Киприан. Зная, что в Константинополе считали раздел митрополии вынужденным и временным, он надеялся восстановить ее единство. Но, зная также, что его права могут быть оспорены князем, послал с дороги письмо прп. Сергию с извещением о своем приезде: это была скрытая между строк просьба о поддержке перед лицом Димитрия. Прп. Сергий не вмешался, по-видимому, понимая, что это ничего не изменит: слишком велико было желание князя видеть новым митрополитом своего кандидата.

Свт. Киприан был арестован и выдворен из Москвы. Он написал прп. Сергию новое послание, в котором упрекнул игумена за невмешательство: «Не весте ли, яко грех людьский на князи, и княжьский грех на люди нападает?.. Аз бо славы не ищу, ни богатства... А смирения и съединения церковнаго желаю и христианьскаго». Игумен ответил свт. Киприану письмом, которое восстановило их добрые отношения.

Тем временем князь предложил собору русских епископов возвести Митяя во епископа. Однако еще до собора Митяй позволил себе одеваться в митрополичьи одежды и властно распоряжаться во дворце свт. Алексия. Его карьеризм стал очевиден. Поэтому на соборе свт. Дионисий Суздальский выступил против Митяя и заявил, что расскажет о его поведении патриарху. Опасаясь, что свт. Дионисий уедет в Константинополь, князь взял владыку под стражу...

Предвижу вопрос читателя, который не раз слышал за 25 лет: «Как после всего этого могли причислить князя Димитрия к лику святых?» Ответить можно было бы так: как человека, «полагавшего душу за други своя» на Куликовом поле, св. Димитрия чтили на Руси еще задолго до канонизации в год 1000-летия Крещения Руси (1988). Что же касается его трагических ошибок, то подобное случается и в жизни святых, ибо Свят в абсолютном смысле только Господь, а святость людей проявляется постепенно и в разной мере (канонизация есть лишь указание на яркий пример).

Теперь прп. Сергий не мог оставаться в стороне: родной земле и ее народу грозило падение в тяжкую духовную смуту, князь явно превысил свои полномочия и нарушил каноны. Игумен потребовал освободить свт. Дионисия. В ответ Димитрий хотел гарантий невмешательства в дело Митяя. И свт. Дионисий дал слово, назвав своим поручителем прп. Сергия.

Но выйдя на свободу, Суздальский владыка вскоре через Орду поспешил в Константинополь: он был убежден, что все-таки должен спасти митрополию и князя от ошибки. В столицу Византии отправился и Митяй. Он умер в пути, и сопровождавшие его послы добились поставления в митрополиты ехавшего в их числе архимандрита Пимена. Когда весть об этом дошла до князя, он был разгневан и пригласил в Москву свт. Киприана, а вернувшегося в 1381 г. Пимена арестовал (позже он был отпущен).

Находясь в Константинополе, свт. Дионисий удостоился возведения в архиепископа. Во врученной ему патриархом грамоте говорилось: «Мы нашли его достойным всякой похвалы, видели пощение и слезы его, молитву и милостыню, — все, чем обозначается духовный Божий человек».

В 1382 г. свт. Дионисий вернулся на Русь и примирился с князем. В том же году Москву сжег хан Тохтамыш, а свт. Киприан, переехавший накануне в Тверь, впал за это в немилость князя и вновь был вынужден уехать в Киев.

Князь отправил свт. Дионисия в Константинополь для поставления на митрополию. Оно совершилось, но на обратном пути свт. Дионисия задержал удельный Киевский князь литовской династии Владимир Ольгердович. Находясь под стражей, свт. Дионисий почил 15 декабря 1386 г. «и положен бысть в Киевьской Печере великаго Антониа и Феодосиа» (источники XVII в. сообщают, что позже мощи владыки перенесли в основанный им Вознесенский Печерский монастырь в Нижнем Новгороде).

После кончины св. князя Димитрия (1389) свт. Киприан вернулся в Москву и управлял единой митрополией до конца земной жизни (1406). При этом он, как и его преемники до свт. Ионы включительно, посещал Киев и кафедральный собор Святой Софии, Премудрости Божией.

Храмы и приделы

Почитание памяти прп. Сергия в основанной им Свято-Троице-Сергиевой Лавре было установлено вскоре после кончины подвижника: на это указывают письменные источники начала XV в. В 1422 г. совершилось обретение мощей игумена, тогда же на его могиле был сооружен первый каменный Свято-Троицкий собор Лавры, существующий до сих пор. В 1427 г. на родине прп. Сергия, в Ростове Великом, был основан Свято-Троице-Сергиев Варницкий монастырь (название — от Варницкой окраины). В XVI в. каменный храм прп. Сергия был сооружен над св. вратами его Лавры (в XVII в. на этом месте построен нынешний Предтеченский храм, а новый Сергиев — с трапезной палатой — в южной части монастыря).

В Киеве храмы и приделы в честь прп. Сергия появились после перехода города из состава Речи Посполитой под протекторат России, не без влияния приезжих россиян. В 1716 г. Киевский губернатор Дмитрий Голицын построил в скиту Киево-Печерской Лавры — Китаевской пустыни, которая принадлежала «автономному» лаврскому Больничному монастырю при Свято-Троицкой надвратной церкви — деревянную церковь прп. Сергия Радонежского. Упоминание об этом является первым документальным свидетельством из истории Китаевской обители, хотя высказываются предположения, что она существовала и ранее.

В 1763-1767 гг. вместо деревянной церкви в Китаево была выстроена каменная, Святой Троицы, с приделами прп. Сергия и свт. Димитрия Ростовского — выходца из Украины, канонизированного незадолго до того (1757). Этот храм до сих пор является архитектурной доминантой урочища «Китаева» и сердцем здешней монашеской обители (самостоятельной с 1996 г.). Современником его постройки был известный подвижник Китаевской пустыни прп. Досифей (†1777), почивший в день памяти прп. Сергия — 25 сентября (ст. ст.).

Другой знаменитый придел прп. Сергия был устроен в 1864 г. в стилобате церкви св. ап. Андрея Первозванного (1744-1767) над Андреевским спуском. Спустя 10 лет в этом стилобате был погребен писатель Андрей Николаевич Муравьев — автор «Путешествий по святым местам русским».

Еще один примечательный Сергиев придел находится в северном нефе громадного и величественного Свято-Николаевского собора Киево-Покровского женского монастыря. Собор воздвигнут в 1896-1911 гг. Нынешний придел прп. Сергия изначально был освящен в честь св. ап. Петра, а Сергиевым стал лишь на стыке 40-50-х гг. ХХ в. В 1982-1983 гг. собор расписали мастера из Почаевской Лавры. При этом в Сергиевском приделе были исполнены в цвете эпизоды жизни подвижника по гравюрам Р.Милорадовича из «Жития», составленного иеромонахом Никоном (Рождественским) и неоднократно переиздаваемого начиная с 1892 г.

Большим событием можно считать открытие в 2010-2011 гг. храма прп. Сергия у стен Киево-Печерской Лавры. Еще в 1911 г. близ главного входа на так называемую Нижнюю лаврскую территорию была построена новая больница для паломников (здание старой — постройки середины XIX в. — с храмом Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» находится на Гостином дворе Нижней Лавры). С началом I Мировой войны, в 1914 г. эту больницу обратили в военный госпиталь, а при советской власти — в светское лечебное учреждение. В больничной усадьбе была построена массивная водонапорная башня (ее проект утвердили в 1879 г.), более напоминающая храм — без сужения диаметра в нижней половине, в «кирпичном стиле», с рельефными крестами на граненых фасадах.

На стыке XX-XXI вв. на одной из граней башни, — киевляне это помнят, — был укреплен мемориальный знак жертвам СПИДа (в больнице действовал центр по борьбе с этим недугом). Но облик постройки сам собою взывал: «Сделайте меня храмом!» Когда началась работа, знак перенесли на специально выстроенную рядом стелу. А вскоре над занимаемым Лаврой плато заблистал еще один золотой купол.

Но это еще не все: новый храм восполнил давно утраченное звено в ожерелье церквей бывшего Печерского местечка. Местечко возникло при Лавре в XVI в. на основе поселения, находившегося за пределами древних укреплений Киева. Карта 1638 г. указывает в местечке 4 приходских церкви: Спаса на Берестове, прп. Феодосия Печерского, Воскресения Христова и св. мц. Параскевы Пятницы. Древнерусский Спасский храм был каменным, в конце XVII в. деревянные храмы прп. Феодосия и Воскресения также были заменены каменными, а вот деревянный Пятницкий был со временем разобран и более не восстанавливался. Можно условно сказать, что его место — спустя века — занял Сергиевский. Не забудем также, что в 2007 г. в северо-западной части Киева началось строительство еще двух храмов прп. Сергия — на ул. Вышгородской, 47, и ул. Умаской, 14.

Небесный гость

Прп. Сергий возрождал на Руси полузабытый образ подвижничества. Но и его Лавра постепенно преобразилась из пустынной обители в главный монастырь России, была отстроена в камне, украшена и прославлена.

В середине XIX в. в числе возродителей строгого общежительного монашества просиял прп. Иона Киевский (в миру Иоанн Мирошниченко) — ученик прп. Серафима Саровского, принявший постриг в Брянской Белобережной пустыни и позже построивший в Киеве, на указанном Пресвятой Богородицей месте, Свято-Троицкий Ионинский монастырь.

На своем подвижническом пути прп. Иона не раз удостаивался благодатных видений. Одно из них — бывшее в 1887 г. — он описывал так:

«Я был в келлии днем часов в 12 или в час пополудни и занялся пересматриванием бумаг и святых книг... Слышу, кто-то ясно творит молитву и идет ко мне. Подойдя близко, говорит: „Благослови, отче. Спасайся, отче“. Я думал, что кто-нибудь пришел из нашей братии, не оглядываюсь, делаю свое дело. Потом оглянулся и увидел благовидных и светолепных старцев. Мне стало совестно, что я не встретил их, и говорю: „Простите, батюшки, и вы, святии отцы, что я так невежливо к вашей святыни обратился... Прошу вас о Господе сесть и благословить мое недостоинство... Откуда вас Бог принес посетить святые места?..“. Старший старец седовласый, с седою бородою, роста среднего, в святой схиме и мантии, говорит ласково и кротко: „Я пришел к тебе, отче, с учениками-иноками, поговорить с тобою. Сколько ты трудишься, работаешь, а ко мне ни разу не зашел, ни за чем ко мне не обращаешься, а у меня тоже обитель во имя Святой Живоначальной Троицы... Я давно все ожидал тебя, что ты обратишься ко мне за каким-нибудь советом или вопросом, и радостно на все твое дело смотрел... Скажу тебе, что ты делаешь и терпишь все, что я на себе испытал, на деле прошел, и Господь Бог и Всесвятая Владычица помогли, вразумили и утешили меня... Дело мое, как и твое — нелегкое... Все это, батюшка, дела Божии и святые, не легко совершаются... Не скучай, нас Бог избрал орудием дела Его, и все делание — есть Его, а мы исполнители всех предначертаний Его. Теперь я вижу и понимаю, что тогда было со мною; много труда и скорби перенес я и сотрудники мои. Нелегко было и им со мною... Я — Сергий Радонежский, а сии суть мои ученики... Обращайся ко мне со всем, что тебе нужно...“ И пошли в двери келлии».

Сегодня в числе святынь Ионинского монастыря есть две иконы прп. Сергия: малая — с частицей его мощей, и большая — дар Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла при посещении обители.

Крест с Куликова поля

Из летописей известно, что перед Куликовской битвой прп. Сергий благословил св. Димитрия крестом. С 1920-х гг. в фондах Киево-Печерского заповедника — т.е., в стенах Лавры — хранится деревянный крест в серебряной позолоченной оправе с надписью: «Сим крестом благословил преподобный игумен Сергий князя Димитрия на погана царя Мамая и рек: Сим побеждай врага. В лето атп (1380) август кз (27) дня». Летописи гласят также, что в 1553 г. Иван Грозный брал этот крест в Казанский поход. Таким образом, оправа креста, вероятно, сделана при Грозном. В период Смуты в России начала XVII в. оправа была повреждена.

В XIX в. крест находился в коллекции французского инженера Траншера. В 1874 г. тот продал коллекцию во Франции бывшему городскому голове Киева Павлу Демидову. В 1885 г. Демидов, проведший последние годы земной жизни в Италии, продал княжество Сан-Донато вместе с имуществом. Предметы церковной старины приобрел местный католический монастырь. Жена Демидова Елена, княжна Сан-Донато, выкупила русские православные святыни и в 1888 г. передала их Церковно-археологическому музею при Киевской духовной академии. Ученые Академии Адриан Прахов и Николай Петров в 1889 г. исследовали крест и по печати на оправе установили, что она изготовлена в XVI в. В 1888 и 1890 гг. профессор КДА В.Завитневич выступил с двумя рефератами, где, проанализировав все письменные упоминания о кресте, которым прп. Сергий благословил св. князя Димитрия, сделал вывод, что крест, поступивший в музей, может считаться подлинным.

pravoslavie.ru