Говорил ли Христос о суде?

Одни утверждают: нет в Евангелии никакого суда, там только любовь и прощение. Другие возражают: напротив, там много говорится о наказании грешников и о том, что каждый даст Богу отчет в своей земной жизни. Кто прав? И те, и другие... или ни те, ни другие. Суд в Евангелии вне всякого сомнения есть, но само Евангелие — не о суде.

Христос ясно говорит: язычникам будет отраднее в день суда, нежели тем, кто не принял Его в Израиле (Мф. 11:22—24); за все свои слова люди дадут ответ на суде (Мф. 12:36—37); осужденных ждет геенна (Мф. 23:33). Грозно звучит предупреждение: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Мф. 5:25). О суде в первых трех Евангелиях говорится, но... не так уж и много, особенно если сравнить с другими темами Его проповеди. И нигде этот суд не называется в Евангелии или вообще в Библии «страшным».

Христос говорил о суде — но как именно говорил? Иногда Он в проповеди возвещал нечто новое, даже шокирующее — а иногда просто ссылался на хорошо известные представления людей. Так Он велел очистившимся прокаженным пойти в Храм для совершения положенных ритуалов (Лк. 17:11—14), а подданным кесаря — отдавать ему положенную подать (Мф. 22:15—22). При этом понятно, что проповедь Христа была не о ритуалах и не о налогах, а о чем-то совсем ином — но Он опирался на установленные правила как на что-то само собой разумеющееся и не подлежащее пересмотру. Правила правилами, а Благая Весть — о чем-то намного более важном.

Представления о том, что после смерти человек предстает перед высшими существами и дает им отчет о своей жизни, свойственны очень многим народам, в том числе и язычникам, в них нет ничего специфически христианского. У китайцев, например, принято сжигать ради умерших родственников специально изготовленные «адские деньги», чтобы таким образом передать им средства для подкупа этих самых судей. Да и в древнем мире представления о посмертном суде мы найдем не столько в Библии, сколько, например, в египетских «текстах пирамид», которые, собственно, и служили своеобразным пособием по прохождению посмертного суда.

И ничего подобного мы не найдем в Ветхом Завете. Он вообще не особенно задается вопросом о том, что будет с человеком после смерти, всё его внимание сосредоточено на жизни здесь и сейчас. Египтянин с рождения готовился умирать (потому фараоны и строили пирамиды), древний израильтянин призван был к жизни с Богом. К чему было знать подробности того, что произойдет когда-то потом? Они только отвлекут от главного. Бог не просто встретит человека за гробом, Он следит за ним здесь и сейчас, ждет ответа на Свой призыв ежедневно и ежечасно, а не когда-то в далеком будущем.

Конечно, ко временам Нового Завета представление о посмертном воздаянии было вполне ясно сформулировано и у евреев (хотя саддукеи, судя по всему, его не разделяли). Это мы видим по притче о богаче и Лазаре (Лк. 16:19—31), но в ней нас может удивить... полное отсутствие всякой судебной процедуры. Один после смерти был отнесен в ад, другой — на лоно Авраама, но никаких разбирательств в притче не описано, всё происходит как бы само собой. Конечно, это всего лишь притча, а не подробная инструкция, но египтянам она показалась бы очень странной. Как же это в ней пропущено всё самое главное и интересное — судебный процесс?

Намного подробнее говорит Христос о судах земных. Он резко упрекает фарисеев, что они «оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру» (Мф. 23:23). Но речь вовсе не идет о наказании грешников, скорее, о восстановлении справедливости по отношению к бедным и незнатным людям, которые просто никак не могли рассчитывать на внимание судьи и потому были бессильны перед угнетателями и обидчиками. Он даже рассказывает притчу о таком судье, которого бедная вдова заставила-таки своим упрямством исполнить свои прямые обязанности (Лк. 18:1—5).

Зато Сам Христос ответил человеку, который хотел, чтобы Он разрешил его спор с братом о наследстве: «кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лк. 12:14) И уж совсем странно после всего этого смотрятся слова: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете» (Лк. 6:37).

Можно было бы приводить и другие цитаты, но этого уже достаточно, чтобы запутаться. Так судить людям друг друга или не судить? На самом деле, никакого противоречия, всё просто и логично: если можешь восстановить попранную справедливость в отношении другого человека, ты обязан сделать это. А если обидели тебя — лучше прости, потому что сам нуждаешься в прощении. Помирись с соперником, а не то попадешь к Судье не обвинителем, а обвиняемым...

До сих пор я ссылался только на первые три Евангелия, но куда подробнее о суде говорит четвертый евангелист, Иоанн. Например: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия. Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3:17—21).

Так что же это такое, вообще никакого страшного суда? Если понимать его так, как понимали древние египтяне: сразу после смерти начинается долгое и подробное разбирательство, а потом выносится справедливый вердикт, — да, совсем не так выходит по словам Иоанна. Да и у первых трех евангелистов ясно сказано, что такого суда вообще-то человеку лучше всего избежать, потому что не оправдается он на таком суде.

Впрочем, есть у Матфея и описание, очень похожее именно на такой суд (25:31—46): люди предстают перед Сыном Человеческим, пришедшим во славе, а Он делит их на две части, одну посылает на вечную муку, а других — на вечную жизнь. Но опять-таки, никаких придирчивых разбирательств, никакого взвешивания грехов и добродетелей, как у египтян и как мы видим это на многих средневековых изображениях. Даже никакого экзамена на чистоту веры. Критерий назван всего один: как ты обращался с ближним? Накормил голодного, одел раздетого, посетил заключенного — или прошел мимо? Если ты сделал всё это, то Сын Человеческий знает тебя и примет тебя, потому что всё это ты сделал с Ним. А если нет — ты чужой на этом празднике.

И тогда всё становится на свои места, Иоанн сходится с Матфеем. Суд происходит здесь и сейчас, в каждый момент нашей жизни — а результат его раскроется в вечности. Он идет не потому, что кто-то занял место прокурора, а кто-то место адвоката, и начались прения сторон, а потому, что в мир пришел свет, и в каждый момент нашей жизни мы выбираем, принять его или отказаться от него. Однажды этот выбор станет окончательным. Говорить о таких вещах неизбежно приходится через земные аналогии и подобия, и суд — одно из таких подобий. Пожалуй, самое близкое.

Человеку свойственно впечатляться образами, и картины страшного суда со временем займут западные стены христианских храмов. Все детальнее и живописнее будут на них изображаться мучения грешников разных категорий... А я вспоминаю мозаику на стене небольшой церкви на острове Торчелло около Венеции. Это XII век, пора крестовых походов и междоусобных войн, мрачное, на наш взгляд, время... А суд выглядит на мозаике не столько страшным испытанием, сколько окончательным торжеством добра. Воскресли усопшие, и море отдало своих мертвецов по зову ангельской трубы, все они встречают своего Господа и с радостным трепетом предстают перед Ним. В правом нижнем углу изображено и воинство сатаны с теми из людей, кто встал на его сторону и обрек себя на ту же учесть, но совсем не это побежденное воинство занимало центральное место...

Суд, о котором говорил Христос — это победа Света над тьмой.

foma.ru