Как не позволить ювенальным технологам отобрать у вас ребенка

28 июня 2013 г. в Москве состоялась пресс-конференция общероссийской общественной организации «Родительское Всероссийское Сопротивление» («РВС») под названием «Органы опеки — спасатели детей или узаконенный ювенальный киднепинг?»

Для миллионов родителей эта пресс-конференция — крик о помощи. В последние месяцы российские семьи подвергаются настоящему террору со стороны чиновников органов опеки (ООиП) и КДН. Речь идет о методах тотального контроля за социально незащищенными слоями населения и торговле «живым товаром». Перед этими картинами бледнеют фантазии Кафки, Оруэлла и Хаксли.

Представители «РВС» призывают пресечь правовой беспредел. Это можно сделать посредством законодательных норм, регламентирующих экстренное отобрание ребёнка из семьи только по решению суда и предписывающих уголовную ответственность за бесчеловечные действия опеки в отношении детей и их родителей.

Но на сегодняшний день ситуация пугающая. Похоже, страна возвращается к временам Большого террора. Органы опеки ведут себя как карательная инстанция. К ним боятся обращаться за помощью. Людей, как в сталинскую эпоху, вновь учат следить друг за другом, шпионить, доносить. И, как в первые годы советской власти, вбивается клин между детьми и их родителями. Вот только вместо «самой передовой философии» сегодня в ходу столь же «передовые» юриспруденция и психология.

Антон Сорвачев — независимый юрист, координатор «Всероссийского Российского сопротивления», управляющий партнер юридического агентства ЮрКонсалт, партнер Юридического Центра «Юристы и адвокаты Москвы», начальник юридического отдела «Русской аудиторской компании Ажур». Он решил посвятить свои знания борьбе с ювенальной юстицией. Сегодня Антон на площадке «Религии и СМИ» дает рекомендации мамам и папам: как правильно действовать в ситуациях, когда ребенка хотят незаконно отобрать.

— Антон, Вы преуспевающий юрист, ведете самые разные дела. Почему занялись проблемами ювенальной юстиции?

— Я начал изучать эту тему по интернет-публикациям еще несколько лет назад. И сразу понял, что ювенальные технологии — это реальное зло, новое для нашего общества. А некоторое время спустя случаи необоснованного отъема детей начали происходить совсем рядом, буквально в соседних от меня домах. Неужели я должен был бездействовать и ждать, когда придут ко мне?

— Вы правы. Но не все так рассуждают. Сегодня ситуация меняется?

— К сожалению, наблюдается негативная динамика. В 2013 году, после того как с 1 мая ввели социальный патронат, семьи стали страдать еще чаще. Отъем детей практически ставится на поток, потому что перечень «оснований» для такого отъема расширился. Органы опеки включаются в Департамент социальной защиты, происходит реорганизация. В округе, где я живу, недавно имел место вопиющий случай, о нем много писали в СМИ. Забрали младенца у Валерии Воротынцевой, молодой матери-одиночки. Свои действия представители опеки и ПДН мотивировали одиозными формулировками — «ненадлежащим воспитанием», «отсутствием ремонта» и беспорядком в квартире.

— Вы вмешались?

— Вмешались и выиграли это дело. Но Витю Воротынцева забрали здоровым, а вернули матери совершенно больным, и физически, и психически. Кто за это ответит? Чиновники пользуются полной безнаказанностью.

— Вообще-то основная задача полиции и органов опеки — заниматься профилактикой и помогать семьям.

— Разумеется. Вот только на практике это почему-то мало реализуется. Может быть, потому что это сложнее, чем просто отобрать ребенка. В полиции и в органах опеки, конечно, работают и приличные люди. Но есть там и особый контингент, который за счет возможности расширенной трактовки законов решает, так сказать, свои вопросы.

— Об этом сейчас много говорят, но чаще всего как-то абстрактно. А я хотела бы спросить, что конкретно должны предпринять родители, если беда пришла в их семью? Как защищать свои права? Ведь обычно все начинается со сбора информации о жизни семьи. Школа, полиция или недружелюбные соседи пишут докладную о том, что ребенок «не в порядке»... Что можно сделать, когда еще только пытаются взять семью «на карандаш»?

— Вы правы, эти механизмы надо знать. Потому что ювенальщики часто рассчитывают как раз на запуганность и неосведомленность населения. Трагизм ситуации в том, что родители действительно могут многое сделать, но действовать в одиночку на этом этапе — не самый эффективный путь. Особенно если это родитель-одиночка или семья, находящаяся в сложной ситуации.

— Бьют всегда того, кто слабее?

— В общем, да. Поверьте моему опыту: в полную семью, где у родителей есть статус, деньги, связи, хорошая работа, приходят редко. Они выбирают жертв там, где путь отъема наиболее прост, благо таких семей много: неполные семьи, матери-одиночки, семьи инвалидов и людей с различными заболеваниями и зависимостями, многодетные, малообеспеченные. У таких людей, как правило, нет необходимых юридических знаний. Если они начинают писать куда-то жалобы или ходить по инстанциям, то, во-первых, тратят время, которого и так мало. А во-вторых, часто только вредят себе, поскольку обнажают собственную безграмотность. Выход один: привлекать организации, которые специализируются на вопросах ювенальной юстиции.

— Какие?

— Например, недавно образованное «Всероссийское родительское сопротивление» (www.r-v-s.su, телефон горячей линии 8 (800) 100-97-24), координатором которого я являюсь, Ассоциацию родительских комитетов и сообществ (www.arks.org.ru, телефон: 8-985-182-98-98). Вам сразу подскажут, что нужно предпринимать конкретно в вашем случае. Там же помогут найти юриста, часто даже работающего на бесплатной основе. Возможность получить помощь сейчас есть у родителей по всей России.

— Что в первую очередь надо иметь в виду родителям, попавшим в подобную ситуацию?

— Главное, что надо понимать с самого начала: если органы опеки взяли вас «на карандаш», договориться с ними по-хорошему вряд ли получится. Они редко оставляют удобную жертву в покое. Надо быть очень и очень осторожным в дальнейшем. Если на первом этапе все же удалось отбиться, надо постараться не давать им ни одного формального повода для продолжения задуманного.

— Если колесо все же завертелось, пересмотреть решение возможно?

— Валерии Воротынцевой у нас в СВАО всего через две недели вернули совершенно больного десятимесячного ребенка, а забирали здорового. Мать с младенцем вынуждена второй раз лечь в больницу, температура у ребенка под 40, правильный диагноз никак не могут поставить. Даже две фотографии — до и после Дома малютки — очень красноречивы. На одной здоровый цветущий улыбающийся Витя. На другой — худой, изможденный, с застывшим взглядом. За эти две недели он перестал узнавать мать. Ребенку нанесен непоправимый урон, не сопоставимый с теми мнимыми опасностями, которые якобы поджидали его дома.

— Как ребенка отнимали?

— Полиция просто вломилась в дом в день, когда мать уехала сдавать документы в медучилище, а бабушку вызвали на работу. Ребенок остался с хорошими знакомыми, но они не смогли его отстоять.

— Что можно и нужно делать, если ситуация запущена и сотрудники органов опеки рвутся в квартиру?

— Юридически обоснованные варианты такие. Первый: вообще не открывать органам опеки, особенно если они пришли без предупреждения. Вы не обязаны их пускать. Второй вариант: если все-таки решили пустить, то всячески показать, что они в доме не хозяева. Хозяева — вы. Можно сразу заставить их, например, разуться, надеть тапочки и помыть руки.

— Это такой психологический прессинг?

— Не только. В тапочках им будет сложнее убежать, заперев маму в туалете, как это уже не раз бывало. Можно запретить и органам опеки, и даже полиции входить в комнаты, куда вы их пускать по каким-то причинам не хотите. Командуйте ими! Это тоже проявление вашей силы и демонстрация адекватности, так они скорее поверят, что вы способны в случае чего устроить проблемы им самим.

Сотрудников ООиП не стоит принимать в одиночку. Надо вызвать в качестве свидетелей всех, кого только возможно: друзей, соседей, знакомых, пригласить как можно больше народа. Необходимо делать аудио- и видеозапись — это ваши козыри. Причем лучше, если это будут делать сразу несколько человек, прежде всего не мама с папой, а свидетели.

— А дальше?

— В самом конце работники органов опеки обязаны составить акт об обследовании квартиры. Этот акт они должны предъявить вам, хотя на практике данная норма обычно не исполняется. Но если акт предъявят, его нужно обязательно сфотографировать, как и вообще все документы, которые у них есть (удостоверения и т. п.). У полицейских, которые отбирали ребенка у Валерии Воротынцевой, не было с собой даже удостоверений. Но их пустили! И вот результат.

— А если приходят с полицией — открывать дверь уже обязательно?

— Нет. В том-то все и дело, что и в этом случае не обязательно! Полицию, кстати, пускать в неподготовленную квартиру еще опаснее. Если они начнут вламываться, взламывать дверь — это другое, у них будет совсем иной рапорт, им надо будет искать серьезное обоснование для отчетов. А если хозяева открыли сами, можно найти десять причин отнять ребенка, особенно у многодетных. Причем почти в любой квартире, в этом и ужас. А взломать дверь технически сложно: много шума. Пока они это делают, можно успеть созвать друзей и соседей с камерами. При судебном разбирательстве видеозаписи очень помогают.

— С полицией сейчас ходят чаще?

— Уже почти всегда. И ответственность делится пополам межу органами опеки и полицией. Если органы опеки совершают отъем без полиции, они должны немедленно уведомить прокурора и подать в суд на лишение родительских прав. Сейчас чаще всего сначала приходит полиция, составляет рапорт о том, что ребенку угрожает опасность, и сразу его забирает. А органы опеки подключаются уже потом. Это юридически более простой вариант для них.

А полиция приходит в лице отдела по работе с несовершеннолетними. Если им оказывают сопротивление, они могут вызвать усиленный полицейский наряд на подмогу. Имеют право. Но и у нас есть право не открывать. Не забывайте об этом!

— Даже усиленному наряду?

— Да, конечно. Причем, по всем законам РФ, от Конституции до Гражданского кодекса. У нас в сознании почему-то сидит стереотип: полиция пришла — мы обязаны открыть дверь. Но это абсолютно не так. Полиция имеет право вызвать к себе повесткой, органы опеки могут звонить и присылать уведомления, приглашать к себе для профилактики. А полиция всегда манипулирует расплывчатой формулировкой «угроза жизни и здоровью ребенка». По ней и забирают. Когда ребенок уже отнят, все нужные справки и свидетельства собираются моментально и юридически просто. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ребенок к ним попал. Судиться с органами опеки гораздо сложнее, чем не допустить отнятия ребенка. А юридическая неграмотность населения их очень устраивает. Надо переломить эту ситуацию.

— Если все-таки дело доходит до стадии суда, что возможно предпринять? Как подготовиться к суду?

— Вообще главная задача родителей на любом этапе — как раз не допустить перехода на следующую стадию. А в судебных разбирательствах слишком много юридической специфики. Органам опеки предстоит доказать, что семья «маргинальная», и пребывание в ней опасно для жизни и здоровья ребенка. В ход обычно идут фотографии грязных углов квартиры, справки о длительном непосещении школы ребенком и т. п. А родитель, соответственно, должен доказать обратное. С этой целью надо привести в суд максимальное количество друзей-свидетелей, которые будут давать показания о благополучности семьи. Еще необходимо собрать любые возможные грамоты, справки и положительные характеристики из кружков, секций, школы, поликлиники и прочих учреждений, свидетельствующие об успехах ребенка и о том, что мама с папой занимаются его воспитанием. В суде идет очень напряженный диалог. Нужно понимать, что в Москве эти дела рассматривают районные суды. Важно показать, что при неблагополучном исходе дело просто так не замнется, а будет предано максимальной огласке. Конечно, нужен хороший адвокат.

— Где его искать?

— Сейчас хорошего адвоката можно найти через «Родительское сопротивление» почти в любой точке России. Вам либо предоставят адвоката напрямую, либо подскажут, куда обратиться. Все зависит от региона и загруженности штатных юристов.

Ваши противники должны видеть, что вашим делом занимается настоящий профессионал. Нужно обязательно фиксировать весь судебный процесс на аудио, это разрешено Гражданским процессуальным кодексом. Если даже в середине процесса подключится новый юрист, ему будет проще восстановить события. Потом ведь можно сделать транскрипцию-распечатку, использовать ее и для жалоб, и для доказательств.

Еще до суда можно составить и написать жалобу в прокуратуру, в Отдел внутренней безопасности, если полиция изъяла ребенка. Но это, как правило, бесполезно. Я знаю, что полиция буквально на днях получила инструкцию о том, чтобы подобные жалобы спускать на тормозах.

— Даже так?

— Да, после скандалов в регионах вышла такая негласная инструкция. Но жаловаться все равно нужно. Хотя бы для того, чтобы показать всем заинтересованным людям, что органы полиции были не правы и что вы сами не намерены сидеть сложа руки.

— Если семья полная, относительно обеспеченная и с некоторыми связями, органы опеки не смогут отнять детей?

— Если быть откровенным до конца, то органы опеки вместе с полицией могут справиться практически с любой семьей, если, конечно, зададутся такой целью. Но зачем им лишний раз идти туда, где борьба будет тяжелой, если вокруг полно бедных многодетных, матерей-одиночек, богемных маргиналов от искусства и прочей легкой наживы? Отцов с хорошим социальным статусом все-таки побаиваются. Хотя бывают разные ситуации.

Недавно в Арзамасе имел место нашумевший случай, когда у семьи сгорел дом, им заплатили компенсацию в размере 10 тысяч рублей, они купили небольшую времянку. А детей забрали на том основании, что семья «проживает в ненадлежащих условиях».

— Поразительный цинизм.

— Семья там была полная. Но у отца проблемы с алкоголем и отсутствие постоянной работы. Соседи показали, что отец иногда выпивает. Это считалось у обвинения решающим аргументом. Важно так называемое социальное благополучие обоих родителей. Но это дело мы выиграли. Причем, оказалось, что работница патронатных органов имела 4 года условно за 28 эпизодов мошенничества с использованием служебного положения.

— Кадры ООиП вообще отдельная тема. Часто это женщины околопенсионного возраста, никогда не бывшие замужем и не имевшие детей. Тем более, специального образования.

— Да, это так. Нужно срочно менять ситуацию.

— А ходовой термин «социальное благополучие» имеет под собой правовую основу?

— Аналогичный термин фигурирует в Семейном кодексе и актах по профилактике беспризорности. Но чаще используется козырная формулировка «угроза жизни и здоровью ребенка». Или такая: «условия, препятствующие нормальному развитию и воспитанию ребенка». Это все действительно не правовые понятия. Под такие термины можно подогнать все, что угодно: отсутствие молока в холодильнике, наличие в доме собаки, выпивший на новый год коньяка папа...

— Но только не действия ООиП и приютских психологов.

— Да, никто почему-то не говорит о том, что самым серьезным фактором, тормозящим развитие ребенка, всегда является изъятие из семьи и помещение в детдом. А там псевдопсихологи будут железным тоном запрещать плакать и вообще вспоминать маму. Это самое ужасное, что может произойти с вашим ребенком.

— Ощущение такое, что мы угодили в новый 1937-й. Органы опеки ведут себя как карательная инстанция. К ним боятся обращаться за помощью.

— К сожалению, все именно так. Людям есть чего бояться. Что-то я не знаю историй, когда бы ООиП реально кому-то помогли. А калечить судьбы они умеют очень хорошо. Люди боятся вести ребенка в травмпункт — потом могут написать потом, что побили дома или травма возникла из-за плохого присмотра. Боятся, что ребенок скажет в школе, что дома нужен ремонт, или что его попросили помочь убрать квартиру.

— Удивительное дело. Именно те, кто любит вспоминать о сталинизме, сегодня сами строят новую систему доносительства. Людей, вновь учат следить друг за другом, шпионить. Похоже, это негласно поощряется?

— Верно. Только в сталинские времена это не касалось в такой степени детей. Они были защищены лучше взрослых. Я, кстати, знаю некоторых очень пожилых сотрудников опеки, людей старой закалки и школы. Вот они прекрасные и совершенно нормальные в моральном отношении люди. А вот более молодое, постсоветское поколение, вскусившее «свободы рынка», — от него весь ужас. Они либо «идейные» на свой фашистский лад, либо за мзду сделают вообще все, что угодно.

— Тот же случай с Воротынцевой — это преступление, ребенку разрушили психику, но виновные не понесли наказания. Хоть кто-нибудь пытается остановить этот произвол на законодательном уровне?

— Осенью юридический отдел «Родительского сопротивления» внесет на рассмотрение Госдуму официальный законопроект об уголовной ответственности за неправомерное отобрание ребенка. Основанием для этого является огромное количество фактов правового беспредела.

— Например?

— Мы недавно выиграли дело семьи Воропаевых в Москве. Там произошла жуткая история. Сотрудники органов опеки буквально унесли двоих детей, восьмилетнего Женю и трехлетнюю Машу, заперев их мать Светлану Воропаеву в туалете. А между тем, Светлана Воропаева — педагог-сурдолог с красным дипломом. Одна растит двоих детей, в этом ей помогает мама, музыкальный педагог на пенсии. Суд признал, что дети были отобраны незаконно. Их уже вернули, но они провели в заточении 4 месяца. Вот здесь при введении законопроекта может появиться возможность уголовно наказать тех, кто отбирал. У нас до сих пор очень размыты правовые критерии для такого рода ситуаций.

— А надо, чтобы органы опеки сто раз подумали, прежде чем детей отбирать.

— Кое-кто уже думает. Во время одной телепрограммы сотрудница органов опеки прямо так и заявила: «Если этот законопроект примут, кто же тогда пойдет работать в органы опеки?»

— Какая милая непосредственность.

— Надо добиться, чтобы им было нежелательно создавать ситуации изъятия. А то получается так: захотим — заберем, суд решит по-другому — вернем. Никаких проблем у сотрудников опеки нет, и не предвидится. Но мы должны сделать так, чтобы эти люди отвечали по закону за свои деяния.

religare.ru