Свобода выбора и фатализм

Свобода выбора и фатализм, человеческая ответственность и всеведение Господа, Который заранее знает будущее каждого из нас — наши поступки, ошибки и даже грядущую смерть — эти вопросы не просто занимают наши умы, но и нередко определяют весь ход нашей жизни. На эту тему корреспондент портала «Православие и мир» Наталья Смирнова побеседовала с философом, заведующим кафедрой основного богословия и апологетики, а также кафедрой философии ПСТГУ, кандидатом богословия доцентом Виктором Легой.

— Насколько справедлива с точки зрения православного мировоззрения фраза «Кому суждено быть повешенным, не утонет»?

— Бог знает все, что с нами будет, знает все времена. Это только в язычестве боги живут вместе с нами, подчиняясь времени. Бог сотворил мир вместе со временем, поэтому для Него нет ни прошлого, ни будущего, для Него все сейчас. Бог над временем. Это основа христианского учения. Именно поэтому Библия заканчивается пророчеством, откровением Иоанна Богослова о конце мира.

Но предвидеть не означает заставлять. Например, если я знаю, что Вы вечером будете дома, то я же не заставляю Вас так поступать, просто я знаю. Бог знает те поступки, которые мы совершаем по своей собственной воле. Поэтому предвидение Бога не отменяет нашу свободу. В Боге есть знание: когда и как я умру. Но я этого не знаю.

— То есть это не значит, что человек должен бездельничать, ожидая «повешения»?

— Да, или бросаться в бурное море, думая, что его Бог вытащит. Одно дело, если бы мне дали книгу, где было бы написано: у тебя будет тогда-то такая-то смерть. Но мне это неведомо и никогда я этого не узнаю. Иначе это было бы страшно - если человек знает свое будущее, он лишается свободы.

Свободный раб Божий

— В христианстве утверждается, что Бог дает людям свободу в выборе добра и зла. Но не является ли таким ограничением существование ада для грешников, о котором люди знают уже в земной жизни?

— Если мама говорит сыну: «Не ходи вечером гулять, во дворе хулиганы», то это не ограничение свободы, а предупреждение об опасности. Было бы ограничением, если бы Бог не позволял грешникам грешить, а заставил всех делать только добро. Если человек идет вперед и видит, что впереди пропасть, она ограничивает его в движении? С одной стороны, да, а с другой - он может в нее прыгнуть, если он самоубийца.

В современном мире свобода является одной из основных жизненных ценностей, и это кажется вполне естественным. У христиан же отношение к свободе противоположное, присутствует тяготение подчиниться воле Бога, совету священника, церковному вероучению, своему мужу, в конце концов. Даже сама крестная смерть Христа — это вершина проявления добровольной внешней несвободы.

И любой христианин именует себя рабом Божиим. Одна из наиболее значимых ценностей - послушание, а человек, который хочет полностью посвятить свою жизнь служению Богу, идет в монастырь, дает обет послушания, т.е. как бы полностью отказывается от своей свободы. Но это поверхностный взгляд, потому что в нем присутствует неправильное понимание того, что такое свобода. И для решения этого вопроса без серьезной богословской основы мы не обойдемся. Атеисты говорят: «В Церкви, как в армии, свобода подавляется, а атеизм — это истинная свобода». Еще в первые века христианства на вопросе о свободе человека «сломался» Пелагий и создал свою ересь, которую впоследствии так и назвали — пелагианство. Свобода, по Пелагию, это возможность поступать так, как хочется. Человек всегда стоит перед выбором, поэтому он свободен. Следовательно, никто и ничто не может заставить человека быть грешником или праведником — ни Бог, ни Церковь, ни общество — только он сам отвечает за свои грехи. Таким образом, спасается, человек по своей воле и своим заслугам. Но блаженный Августин и преподобный Максим Исповедник, обнаружили ошибку Пелагия в определении свободы. Он, как и современные защитники свободы, обратил внимание только на внешний уровень свободы, на ее проявление. А Августин и преподобный Максим — на сущность свободы. И поэтому правильнее было бы сказать, что свобода — это не просто выбор, а наоборот, выбор есть лишь у свободного существа.

— То есть выбор — это лишь проявление свободы, а не ее суть?

— Да. Свобода же лежит глубже уровня выбора. Например, у Бога нет выбора между добром и злом, согрешить Бог не может. Но при этом любой христианин знает, что Бог абсолютно свободен. Почему? Потому что Он ни от кого и ни от чего не зависит. Он есть Сущий, существует в силу Своей собственной природы. То есть свобода — это бытие в самом себе. Полная независимость. Свобода, таким образом, противопоставляется не насилию, а зависимости. Так определят понятие свободы многие философы. Человек, сотворенный по образу Божию, несет в себе эту частичку Божественной свободы, которая в тварном мире проявляется у человека как возможность выбора.

Но с другой стороны, человек живет в мире и зависит от него. В этом мире он не свободен. Я не могу отменить законы тяготения, электричества, они вечны, неизменны, зависимы от Бога, а не от меня. Свобода выбора у меня есть, но я могу осуществить ее в очень небольшом диапазоне, который обычно лежит в сфере нравственности. Истинно свободен тот, кто знает свою природу и может действовать в соответствии с ней.

Мы часто говорим: «Это слабовольный человек, а у того сильная воля». Чем отличаются эти люди? Слабовольный идет на поводу у внешних обстоятельств. Его пригласили погулять, и он согласился, вместо того, что бы пойти в институт. Ему предложили выпить — он напивается. А человек, у которого сильная воля, говорит: «Нет, я не буду, хотя мне и хочется. Мне хочется пойти в кино, погулять, полежать, поспать, но я буду делать то, что мне нужно». Вот этот человек с сильной волей обладает свободой, знанием самого себя, того, что ему нужно, и умением подчинить себе обстоятельства, а не наоборот.

Камень, который падает, не свободен, потому что он подчиняется законам тяготения. Животное, которое ест, не свободно, потому что оно подчиняется физиологическим процессам в организме. Мое тело существует по тем же механизмам. Поступает желудочный сок, и организм требует еды, например, мяса. А я ему говорю: «Нет, подожди до завтра. Сегодня среда, пост». То есть я показываю свою независимость от чего-то внешнего, в данном случае от желаний моего тела. В животном мире, и в природе вообще, нет свободы. Камень не может, падая, сказать: «Дай-ка я остановлюсь и полечу вбок». Свобода дана только человеку, потому что он может владеть собой, — и этим он отличается от остального мира. В философии дается определение свободы как возможности действовать по своей собственной природе, а не по внешней. Пост — одно из очень важных христианских установлений, которые показывают человеку, что он должен собой владеть. Есть ситуации, когда человек должен показать, кто в доме хозяин — душа или тело.

Отказ от греха дает большую свободу, хотя грех, как правило, совершить легче, он приятен. А совершить нравственный поступок тяжело, так же как тяжело заставить себя слушаться, выработать ту самую сильную волю. И поэтому свобода может быть только там, где есть знание того, как надо поступать.

— А если человек не знает себя?

— Тогда он несвободен и всегда будет подчиняться каким-то внешним воздействиям, плыть по течению. Он будет вещью, если не знает себя. Поэтому в философии всегда был призыв: познай самого себя, только тогда ты станешь свободным.

Главный компас

— Как же познать себя?

— Мы говорим, что человек — это образ Божий, и путь к свободе — это путь к Богу. Рабство в Боге — это истинная свобода, хотя это кажется пародоксальным. В Евангелии говорится: познаете истину, и истина сделает вас свободными. Господь же сказал: «Я есть путь и истина и жизнь». То есть познайте Бога — и Он сделает вас свободными.

Допустим, Вы заблудились в лесу. Если Вы не знаете куда идти, то пойдете туда, куда легче: под горку, туда, где суше. Бурелом же обойдете стороной. Выйдете Вы так к своему дому? Скорее всего, нет. Вы будете постоянно плутать. Если же у Вас есть компас, то Вы заставите себя идти и через бурелом, и в гору, но в итоге придете туда, куда хотите. Евангелие — это такой компас, который говорит человеку, куда надо идти, в том числе, чтобы быть нравственным. Ведь это самый простой и самый сложный вопрос: что такое нравственность? Как мне поступить, чтобы выбрать добро, а не зло? Известно, нравственно то, что Бог назвал добром, а то, что не одобрил, безнравственно.

— Это так для христианина, а атеист спросит, почему критерий нравственности — Бог?

— Потому что Бог есть любовь. И поэтому познать в себе Бога — это именно познать любовь. Поскольку от Бога может исходить только добро, то делать добро — означает поступать согласно заповедям Божьим. И наоборот: если мы не слушаемся Бога, мы поступаем плохо.

— Прокомментируйте мнение, высказываемое атеистами: если человек находится в жестких рамках — или подчиниться воле Бога, или геенна огненная, то он превращается из самостоятельной личности в запрограммированное чужой волей существо.

— Христианин всегда стоит перед какой-то обязанностью. Если сейчас пост, он должен отказываться от мяса, если сейчас воскресенье, то неплохо было бы пойти в храм. Атеист же ничего этого не должен. Кто более свободен? Атеист скажет: «Я более свободен. Что хочу, то и делаю, а ты делаешь то, что тебе приказали». А христианин говорит: «Мне никто не приказывал. Я поступаю так, потому что знаю: так надо». И в этом отличие от приказа. Пост — это не диета и не голодание. Бедные люди нередко говорят: «Мы и так постимся». Но они не едят мяса не по своей воле, а потому, что у них нет денег. А это внешняя причина. А христианин не ест мяса, — хотя у него холодильник может быть забит мясом, — потому что он знает: в пост мясо есть нельзя. В этот день он хочет поститься, то есть отказывается по своей свободной воле. А человек, который ест в этот день мясо, поступает в соответствии со своей физиологической реакцией. Желудок сказал: «Я хочу мяса» — и человек послушно идет к холодильнику, то есть поступает именно как механизм.

В этом и состоит смысл парадокса послушания — истинная свобода достигается тогда, когда человек действует не так, как хочется, а так, как надо. То, что хочется делать, Церковь называет страстью. Человек не может избавиться от страстей, но может им либо подчиниться (и тогда он становится их рабом), либо господствовать над ними (и тогда он становится свободным). Кроме того, послушание — это как тренировка для спортсмена. Если человек может каждый день держать себя в рамках, то он сможет собой владеть и в более сложных ситуациях. Про такого говорят: «это надежный человек, на него можно положиться».

Если разобрать случай, кто более свободен, монах, давший обет послушания, или атеист, который делает то, что захочет, мы увидим: на самом-то деле атеист делает не то, что хочет он, а то, чего хочет его тело, которое подчиняется законам природы. А как мы знаем, в природе, в материальном мире свободы нет. Возвышаясь над ним, слушая свою душу и господствуя над своим телом, я действительно становлюсь свободным. В этом смысле, где дух Господень, там свобода. Сущность греха как раз в том, что тело господствует над душой, низшее владычествует над высшим.

— Получается, что свобода — это правильный выбор человека в жизненных ситуациях, хотя его бывает очень непросто сделать, он накладывает ограничения. Но мне казалось, что свобода - это внутреннее ощущение, созвучное чему-то прекрасному и желанному, а вовсе не ограничениям и трудностям.

— Вы совершенно правы. Такой свободы хочет добиться от нас Бог. Есть разные уровни свободы. Вот школьник сидит над теоремой и думает: «Как ее понять?». А через пять лет посмотрит: «Ну что здесь непонятного, это же элементарно». Так и в духовном делании: если раньше мы могли с трудом отказываться от греха, то на более высоком уровне гораздо легче с этим справиться. В Православии есть термин обожение. И наша задача «стать как Бог». Как сказано в Евангелии: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный». Станьте теми, кто вы есть по Божиему замыслу. То есть мы должны достичь такого состояния, когда мы даже помыслить о желании греха не можем. Это уровень святости, который является нашим идеалом. Конечно, это очень долгий путь, но он ведет к истинной свободе.

Законы, над которыми мы не властны

— Люди, которые достигли такого высочайшего уровня свободы, могут менять даже внешние обстоятельства?

— У Владимира Соловьева есть стихотворение:

Хоть мы навек незримыми цепями
Прикованы к нездешним берегам,
Но и в цепях должны свершить мы сами
Тот круг, что боги очертили нам.

Все, что на волю высшую согласно,
Своею волей чуждую творит,
И под личиной вещества бесстрастной
Везде огонь божественный горит.

То есть, когда я соглашаюсь на Божественную волю, я могу изменять внешний мир. Примерно так же мыслит ученый. Ведь он тоже исходит из признания того, что в мире существует нечто высшее — законы природы, над которыми он не властен. «Свобода — это познанная необходимость». Скажем, если человек вдруг вообразит, что он умеет летать, как птица, и прыгнет с обрыва, он разобьется. Если же он честно признается, что он не может летать, но может узнать смысл законов тяготения и аэродинамики, то сможет применить эти знания на практике, построить самолет и в конце концов полететь.

Христианство включает в себя этот научный взгляд, но христианское понимание мира гораздо шире. Кроме мира материального, подчиняющегося законам природы, есть мир духовный, у которого тоже есть свои «законы» — прежде всего нравственные принципы, то есть заповеди. Зная их и поступая согласно им, человек тоже становится более свободным, — подобно ученому, познавшему законы природы. В этом смысл евангельской фразы «Познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Тот, кто не знает истины, всегда будет рабом — в данном случае рабом греха, хотя будет полагать, что действует свободно. Тот же, кто поступает в соответствии с заповедями, станет действительно свободным.

pravmir.ru