Свете тихий

Православные зарисовки

[1]  [2]  [3] 

Мария Ивановна

В Самаре живет старица Мария Ивановна, в народе ее называют блаженной. Славится она молитвенной помощью и прозорливостью. Весь день к ней тянется народ, от простых старушек до известных в городе людей. Часто к старице наведываются священники и монахи. Молва о блаженной идет далеко за пределами Самарской земли. Бывал и я у нее в гостях не один раз, да и Мария Ивановна посетила наш дом. Странный у нас со старицей получился диалог. Спрашиваю ее, а получаю ответ не на свой вопрос. Только после нескольких встреч понял, что ответы-то были верные. Это я задавал не те вопросы. Мария Ивановна беседовала с моей душой, а я все больше о мирском переживал...

«Душе моя, душе моя, восстани, что спиши, конец приближается...»

Первый урок

В храме тишина, покой. Моя очередь дежурить: кого покрестить, кого повенчать, а кого и отпеть. Сегодня понедельник, день спокойный. Слышу— зовут, выхожу из алтаря и вижу возбужденную молодую женщину.

— Да что же за безобразие у вас творится? Зашли в церковь свечку поставить, а сторож дочь не пускает.

— Где ваша дочка, познакомьте с ней.

— Во дворе...

Выходим на церковный двор, на скамеечке сидит девочка лет пятнадцати, почти в купальном костюме.

— Пожалуй, сторож прав, — говорю маме, — в таком виде в Храм Божий входить нельзя.

— Вы обязаны нас пустить и научить, — слышу в ответ.

— Вот вы и получили первый урок: в таком виде в церковь нельзя ходить. Теперь вы знаете и будете готовиться и собираться.

Страсти улеглись. Прощаемся по-дружески. Подошел сторож, сидим молча на скамеечке.

Первое посещение Церкви — всегда урок, еще не знаешь, как поклониться, как перекреститься, где встать, куда свечку поставить — всему надо учиться. Сделали замечание в храме — гордый обиделся и ушел, а смиренный подумал: «наверное, что-то не так сделал». Подумал и научился. Остался, посмотрел, как делают другие, расспросил — так и своим стал. Бабушки уже не ворчат, а улыбаются, здороваются. Спрашивают: «Почему давно не видели?» Книжечки начинают дарить. Оказывается, у всех прихожан свое место в храме есть. Новенькие все норовят вперед пробиться, а старенькие постепенно от алтаря отходят. «Ну куда я со своими грехами иду, мое место в притворе».

Это только в миру первый впереди, а в храме, если «хочешь стать первым, стань последним, хочешь стать господином — стань слугой».

Сокровище

Сижу в кабинете заведующего кафедрой. На столе лежит прошение об увольнении по собственному желанию. Слушаю монолог. «Одумайся, куда ты идешь? Тебе сорок лет, в этом возрасте жизнь не меняют. Все потеряешь и ничего не приобретешь. Ты — кандидат наук, готовь монографию. Подожди еще полгода...» «А меня уже в диаконы рукоположили, — делюсь своей радостью, — сегодня служить буду».

Приезжаю в храм, облачаюсь в подрясник, кланяюсь престолу. Смута в душе проходит.

Ничего не отнимает Православие у человека — оно только дает, облагораживает и освящает то, что имел. Был кандидатом наук — им и остался, друзья остались, родные. Все хорошее сохранилось, но прибавился еще целый мир — мир духовный, мир Божественный, мир более реальный, чем тот, что зрим своими глазами. Мир, о котором многие даже не подозревают.

Только одно и отнимает Православие, только одно и не дозволяет — грешить не позволяет.

Святые места

По шумным, узким улочкам старого Иерусалима идем ко Гробу Господню. Вот и Храм Воскресения Христова. Перекрестившись и поклонившись, вошли в Храм, упав на колени, припали к первой святыне — «Камню Помазания», на котором после снятия с Креста помазали Спасителя ароматами и обвили плащаницей. Чуть левее — Кувуклия (часовня над Гробом Господним). Низко поклонившись, входим в нее и припадаем к камню, на который был положен Спаситель, и слезы сами хлынули из глаз: «Господи, помилуй меня, грешного». Что произошло с нами — невозможно описать, но души наши, омываясь слезами, просили о прощении и помиловании в день Судный. Плакала грешная душа. Святая земля Палестины, где каждый камень источает благодать.

Святая Гора Афон, сколько прочитано о тебе и твоих подвижниках, но реальность святых мест прекраснее описаний. «Живые камни» — монахи двадцати православных монастырей и бесчисленного количества скитов и келий — круглосуточно возносят молитву к Богу за весь мир. Есть здесь и русский Свято-Пантелеймонов монастырь. У нас говорят, не стоит село без праведника. Афон — праведник, на котором стоит мир. Райское место. Земная красота, постоянное богообщение в молитве и таинствах. Но какой великий подвиг — жить райской жизнью, великий подвиг — жить человеческой обожествленной жизнью. Отвыкли мы от рая, так и тянет назад в суету мирской жизни.

Какие умиротворенные лица у монахов, какие они доброжелательные. Смотришь на них и думаешь: «Ну почему я не такой?»

Молитвенница (Чужой хлеб)

«Батюшка, нам надо посоветоваться, — передо мной стоит немолодая супружеская пара, — почему-то все беды и несчастья свалились на нас одновременно: машину угнали, квартиру ограбили, сын со снохой до развода доходят. Может, кто на нас порчу навел?» «А бабушку давно похоронили?» — спрашиваю в свою очередь. «Да при чем тут бабушка? Полгода назад и похоронили...» «А в церковь она ходила?» — продолжаю допытываться. «Ходила, и иконка у нее была. В последнее время не могла ходить — так все какие-то записочки через соседку посылала».

Бабушки, бабушки... По воскресеньям и праздникам, прихрамывая и с палочками, в переполненных автобусах, в любую погоду за десятки километров идут в храм Божий, достают свои записочки и синодики, а там— десятки имен за здравие, десятки за упокой. Про нее давно все забыли, а она за всех молится, хлеб небесный зарабатывает, да самой мало достается — нахлебников много.

По ее молитвам Бог хранит деток путевых и непутевых, соседей и знакомых. Отмаливает грехи благочестивых родственников и ушедших без покаяния. А мы живем, едим чужой хлеб и насмехаемся. Вот и ушла кормилица, а ее никто не заменил. Беда, беда будет, когда все бабушки умрут. Пропадать начнем.

Свете тихий

Первые службы во вновь открытом храме. Жители соседних домов заходят полюбопытствовать. Заходят и спрашивают: «Батюшка, ну зачем в церковь ходить каждое воскресенье, разве это обязательно?» «Дорогие мои, — отвечаю им, — давайте походим месяца два, поисповедуемся, причастимся, тогда и поговорим на эту тему».

Учимся каяться, молиться. Вот и первый пост. Причащаемся, соборуемся. «Ну что, мои возлюбленные, объяснять, зачем в церковь ходить?» «Да не надо, батюшка, мы и так поняли».

Растет древо вечной жизни. Ветхий человек упраздняется, а вечный возрастает. Таинственно это, как и в природе. Смотришь на молодое деревце — растет оно, а не видно. Только через большой промежуток времени и заметишь. А растет оно под солнцем. Вот и для нашего роста необходимо Солнце Правды, Христос Бог, наш «Свете тихий». Восходит это Солнце в храме православном, когда служится Божественная литургия, дает нам Плоть и Кровь Свою, через причастие соединяется с нами.

На Тайной Вечери Иисус взял хлеб; благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое»; и, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Новаго Завета, за многих изливаемая во оставление грехов».

Кто не верит этому — Христу не верит. Христианства без Христа не бывает, без Солнца расти ничего не может.

[1]  [2]  [3]