Восьмого февраля 2008 года одному из самых любимых актеров
нашего кино народному артисту СССР Вячеславу Васильевичу
Тихонову исполняется 80 лет.

Двенадцатисерийный Тихонов

[1]  [2]  [3] 

Говорят, как-то на банкете актер оказался за одним столом с мэром Москвы. Юрий Лужков за разговором спросил Тихонова, в скольких картинах тот снялся. «В ста, наверное?» — попытался угадать Юрий Михайлович. — «Да нет. И пятидесяти не наберется», — ответил Вячеслав Васильевич. В творческой биографии Тихонова действительно не так много фильмов. Но зато каких! Один двенадцатисерийный сериал о Штирлице чего стоит.

Серия первая

Хотя сам Вячеслав Васильевич старается не пропускать ежегодных повторов картины по телевидению, вспоминать о съемках не любит. А о своем герое говорит в третьем лице — «он, Штирлиц». Впрочем, может и пошутить. «Мне как-то на даче, — вспоминает артист, — стало плохо с сердцем. Время позднее, врачей рядом нет. Правда, неподалеку военный госпиталь — туда меня родные и привезли. Доктор в приемном отделении заполняет карту: «Фамилия, имя, отчество?» Я говорю: «Тихонов, Вячеслав Васильевич». Он спрашивает дальше: «Воинское звание?» «Штандартенфюрер», — отвечаю. Доктор поднял глаза, вгляделся: «Ох, извините, не узнал…»

Серия вторая

Артистом Тихонов стал вопреки воле родителей. «Когда я объявил им, что хочу стать актером, — рассказывает он, — и что буду поступать в Институт кинематографии, дома поднялся переполох: «Даже думать забудь об этом, какой из тебя актер? Посмотри, чем занимаются твои отец и мать!» Отец у меня был механиком по ткацким станкам, а мама — воспитательницей в детском саду. Споры бушевали громкие, даже до слез доходило — не помню, моих или маминых. И вот в один из вечеров разгорелся очередной спор о том, куда мне идти. Отец гнул свое: «Никакого кино — ты должен заниматься техникой, как я». А мама говорила: «Ты должен получить профессию, с которой легче будет жить, — да те же продукты доставать, поэтому поступай в Тимирязевскую сельхозакадемию». На шум вышла моя бабушка — глава нашего дома, очень мудрая женщина и доброты невероятной. Если есть во мне доброта, то она от нее. А если есть строгость — это от деда. Он был машинистом, водил длиннющие поезда по Нижегородской ветке, не пил и не курил, был до чрезвычайности строг, но все его любили. Так вот, вышла моя бабушка, сама доброта, и, обращаясь к маме, сказала: «Валя, не запрещайте Славику идти туда, куда он хочет. Он еще молодой и сам не раз сможет свое решение изменить. Но если вы ему сегодня запретите, он всю жизнь будет считать, что вы ему помешали…» Сказала эти мудрые слова и тихо ушла обратно в свою комнату. После этого я с молчаливого родительского согласия стал сдавать экзамены во ВГИК».

Серия третья

В институт будущая знаменитость не поступила — абитуриент Тихонов провалился на экзамене по актерскому мастерству. Когда 17-летнему Славе сказали, что он не принят, юноша вышел в коридор и горько заплакал. В этот момент его и увидел руководитель курса Борис Бибиков. «Слава Тихонов стоял, уткнувшись носом в стенку, — напишет потом в своих мемуарах Бибиков. — Тонкие плечи беззвучно вздрагивали. Как и многие другие, он старался не показать, что плачет. Он плакал от обиды, от горя, от какой-то безысходности. И тогда я сказал ему: «Успокойся, я возьму тебя. Приходи в сентябре учиться».

Серия четвёртая

Однако назвать Тихонова везунчиком нельзя. Несмотря на довольно удачный дебют в кино (за роль Володи Осьмухина в картине «Молодая гвардия» Тихонов стал лауреатом Сталинской премии), дорога на главную кинофабрику страны — «Мосфильм» — для артиста оказалась закрыта. Дело в том, что тогдашний руководитель «Мосфильма» Иван Пырьев категорически возражал против участия Тихонова в выпускаемых на фабрике фильмах. Виной всему была якобы нерусская национальность артиста. Пырьев считал Тихонова то армянином, то азербайджанцем, но никак не русским.

Серия пятая

Выстоять артисту помог сильный характер. «Раз нельзя сниматься на «Мосфильме», пойду на студию им. Горького», — решил он и не прогадал. Почти все самые удачные фильмы, принесшие Тихонову зрительскую любовь, снимались как раз на студии им. Горького. Например, картина «Белый Бим Черное ухо», при работе над которой Вячеславу Васильевичу пришлось проявить одну из сильных сторон своего характера — находчивость. Слово самому артисту: «Мне нужно было за очень короткий срок подружиться со взрослой собакой. Причем не просто подружиться, а сделать так, чтобы у зрителей не оставалось никаких сомнений, что эта собака — моя. Я стал думать, как мне быть. Пса звали Стиф, мы его между собой прозвали Степкой. Ну а по фильму — Бим. Он очень тосковал по своему хозяину, который сдал нам его на полтора года напрокат.

Степку каждый день приводили на студию, чтобы он привыкал потихоньку к киношному миру. Он ложился у ног нашего кинолога, и взгляд у него был грустный. Хотя все старались как могли: кто колбаской угостит, кто сосиской, кто сладостями. Значит, мне идти этим путем было нельзя. А я любил наблюдать за собаками с детства, голубей буквально до института гонял. И здесь мне моя любовь к животным помогла. Я задал себе вопрос: чего же Степке не хватает? И ответил: ему не хватает свободы. Его все время держат у ноги, у киноаппарата. Тогда я попросил: «Дайте мне, пожалуйста, длинный поводок, и мы со Степкой пойдем гулять». И обернулся к собаке: «Давай, Степка, побродим!» Он потащил меня по каким-то дворам, закоулкам, свалкам, где читал своим чутким носом, какая там без него проходит жизнь. Погуляв с полчаса по округе, мы вернулись. И с тех пор каждый день, приходя на площадку, я первым делом говорил: «Степка, пойдем гулять!» Через некоторое время он стал ждать меня и, завидев, вскакивал и начинал вилять хвостом: дескать, вперед! И когда начались сами съемки — он по всей студии искал меня и всегда находил.

Серия шестая

Другой сильной стороной тихоновского характера является смелость, воспитанная в себе актером еще в детстве. «Слабо — не слабо» мальчишки времен его детства проверяли весьма своеобразным способом. Чтобы доказать, что ты не трус, надо было залезть ночью в чужой сад за яблоками. Причем у каждого был свой сад, где такими же яблоками можно наесться до отвала. Но какой же в этом интерес? » И вот, бывало, летом, — вспоминает Тихонов, — спим мы, мальчишки, вповалку во дворе, кто-то травит байки, а потом возникает идея: айда за яблоками! Естественно, выбирали самый опасный сад — где высокий забор, злая овчарка, сторож с ружьем, заряженным солью. Яблоки из этого сада — самые вкусные. Заставить себя залезть именно туда — в этом было и озорство, и смелость, и мальчишеское желание не отстать от других. Ведь и своеобразный кодекс чести существовал: за одно тебя уважали, а за другое могли нещадно покарать».

[1]  [2]  [3]