Сергею Михалкову — 95 лет!

Уважайте класс писателей… (А.С. Пушкин)

12 марта 2008 года классику русской литературы  Сергею Владимировичу Михалкову исполнилось девяносто пять лет. Президент России  наградил юбиляра  орденом Святого апостола Андрея Первозванного.

В поздравительной телеграмме Владимира Путина говорится: «В России и за её пределами Вас знают как талантливого поэта и писателя и по праву считают призванным патриархом отечественной культуры, личностью поистине уникального масштаба. Вашему перу принадлежат литературные произведения самого разного жанра, но особое место в Вашем творчестве занимают стихотворения, повести и рассказы для детей, на которых выросло не одно поколение россиян. Эти книги, поучительные и добрые, и сейчас широко востребованы и любимы как юными читателями, так и их родителями.Отрадно, что сегодня, как и прежде, Вы полны жизненных сил и новых планов. Ваше непревзойденное мастерство и творческое долголетие, многогранная организаторская и общественная деятельность вызывают восхищение и уважение».

Сергей Владимирович Михалков родился 12 марта (28 февраля по ст. стилю) 1913 года в Москве.

Его когда-то родовой дом стоит на Волхонке против въезда в Боровицкие ворота Кремля. В этом доме прошло его детство.

Родители Сергея Владимировича добропорядочные русские люди из служивого сословия. Мать — Ольга Михайловна, урожденная Глебова. Отец — Владимир Александрович Михалков, закончил юридический факультет Московского университета.

Сережа Михалков. 1916 год

Сергей Владимирович долгожитель двадцатого, советского века, который определил всю его жизнь, его судьбу и творчество. Он советский писатель по сути своей. Борьба за нравственное здоровье в советском обществе укрепила его как творца и деятеля мирового масштаба. Он — жрец и мудрец своего века. Его долголетие — Божий промысел. Волей Божьей призван он был послужить народу русскому, его великой литературе, его национальным идеалам в нелегкие годы социалистического строительства.

Расхожее мнение, бытующее опять же более полувека: Михалков — баловень судьбы, этакий «шалун», с легкой иронией проживший свою долгую жизнь. Возможно и так. Всякое поверье имеет основания, но не всегда самые верные. Михаил Афанасьевич Булгаков, сосед Михалкова по московским квартирам в середине 30-х годов, уже прикованный к постели, любил иногда поговорить с молодым поэтом, брызжущим здоровьем, остроумием и непринужденной легкостью. Это свидетельство жены Булгакова. Я как-то спросил Сергея Владимировича: «А о чем вы говорили с ним, уже тогда признанно вечным?!» «Честно сказать, не помню. Я дневников не вел, только «записи на манжетах», как говорил поэт, летучие мысли, летучие строки. А вот атмосфера разговоров запомнилась. Она не была тягостно скованной, в ней не было булгаковского верховенства. Такое, знаете ли, новое поэтически-писательское братство в согласии со временем. Удивительно! Вот и через долгие годы это не забывается».

А было это в пору, когда молодой двадцатилетний поэт переживал горькое разочарование. Он понял, что в поэзии на всю жизнь — середняк, ничего великого создать ему не дано. Горькое, болезненное чувство.

Отец, Владимир Александрович, отправляя сына в Москву из Пятигорска, куда семья переехала из столицы по месту новой работы кормильца, наказывал ему научиться писать стихи в совершенстве. Оказалось, что одного совершенства мало, требовалось что-то еще весьма существенное. Тогда-то и появился первый вариант «Дяди Степы», с которым он поехал в Ленинград к Самуилу Яковлевичу Маршаку, особо озабоченному рождением советской детской литературы.

Дело в том, что в дореволюционной России не было детской литературы как таковой, хотя многие талантливые русские писатели, признанные классики, создавали произведения для детей. Но это были творческие удачи, как бы по случаю, без системного занятия писанием для детей. Советская власть, усадившая за школьные парты миллионы юных «недорослей», вынуждена была всерьез заняться написанием новой, уже детской литературы, усвоившей веление времени, его новые духовные и общественные ценности.

С.В. Михалков.1940-е годы

Маршак увидел в поэме Михалкова поэтическое воплощение своих художественных надежд. И с его благословения в 1936 году появился дядя Степа, как оказалось, герой на века. А потом пошли и детские стихи, детские книги, переводы национальных и зарубежных детских писателей.

В 1939 году вместе с Маршаком двадцатишестилетний поэт в Кремле награждается орденом Ленина, а в 1941 году там же получает Сталинскую премию за стихи для детей.

Что это — случай, совпадение событий?! Конечно, нет. Выбор не пришел так легко, как может показаться со стороны. Повлиял прежде всего огромный общественный и государственный интерес к воспитанию детей и к роли литературы в этом нравственном воспитании. Нужны были яркие таланты, способные советское нравоучение облечь в возвышенные поэтические образы, памятные детскому восприятию и детской душе. И ради справедливости надо сказать: Михалков преуспел. Его поэму «Дядя Степа» и детские стихи читала вся страна, запоминала и вторила миллионоусто! «Он и пенсию имеет, И преклонные года, Но уже не постареет Ни за что и никогда! Те, кто знал его когда-то И ходил с ним в детский сад, Те сегодня бородаты И знакомят с ним внучат. Дядя Степа с ними дружит — Он ребятам верно служит И готов всегда, везде Им помочь в любой беде…»

Или:

«Кто на лавочке сидел, Кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал. Дело было вечером, Делать было нечего…»

В чем секрет такого неожиданного признания? В его стихах счастливо слилась народная русская речь, народное сознание и самобытное нравоучение, выпестованное веками, еще от Владимира Мономаха, писавшего нравственное поучение своим подраставшим детям как простым христианам, а не княжеским особям…

Не случайно тиражи детских книг Сергея Михалкова сегодня превысили 300 миллионов экземпляров. Таких гигантских масштабов не знал в ХХ веке ни один писатель. Ведь плохую книжку никакой родитель в руки своему ребенку не даст. Как говорится, произошел естественный отбор, и Михалков стал первым русским детским писателем, получившим мировую известность…

И все же я склонен считать, что в басне Михалков, как художник и поэт, преуспел больше, чем в детской поэзии. Хотя и к басням, теперь уже числом приблизившимся к тремстам, он пришел тоже вроде бы случайно.

В действующей армии. Северо-Западный фронт. 1942 год

Как-то в разговоре Алексей Николаевич Толстой, классик русской советской литературы, сказал Михалкову: «А чего бы вам не попробовать себя в жанре басни. У вас наверняка получится. Во всяком случае в ваших детских стихах есть все предпосылки — юмор, легкая ирония и, что самое главное, — русское стихосложение, непринужденное, изысканное. Басне изысканность необходима…»

Толстой не ограничился разговором, а включил Михалкова в Юбилейный комитет по празднованию 175-летия великого русского баснописца Ивана Андреевича Крылова, которое отмечалось в военный 1944-й как большое национальное событие.

Михалков вновь, теперь уже с профессиональной пристальностью, проштудировал Крылова и открыл много нового и удивительного в поэтической лаборатории баснописца. Ему не терпелось себя попробовать. Но шла война и другие заботы были у страны, у народа. К тому же, несмотря на широко прогремевший юбилей Крылова, современная басня не получила взлета, партийно-государственный режим относился настороженно к сатире. Вдохнуть новую жизнь в басню можно было только с высокого благословения. Являясь уже автором слов Гимна Советского Союза, Михалков рискнул послать Самому первые басни, в том числе и знаменитые сразу же после публикации — «Лиса и Бобер» и «Заяц во хмелю». Сталин оценил находчивость Михалкова и, понимая значение сатиры в послевоенных условиях, открыл ворота старинному жанру, любимому народом. Басни появились в газете «Правда» с рисунками Кукрыниксов.

Может, тогда и началась подлинная слава Михалкова. Басни его соединяли не только сюжетную живость и поэтическое мастерство, но и народную мудрость. Они были близки крыловской поэтике, но уже имели утонченную изысканность, о которой говорил Алексей Толстой как о необходимом свойстве современной басни. Лучшие актеры того времени — Игорь Ильинский, Иван Любезнов, Борис Ливанов, Алексей Грибов, Михаил Яншин… принесли басни Михалкова на радио, на эстраду, сделали их всенародно любимыми. Меткие поэтические строки сразу же стали афористичными, пороки человеческие и общественные узнавались с лету… Вот тут-то и объединились народная популярность «Дяди Степы» и «Зайца во хмелю».

И снова миллионоусто народ вторил Михалкову: «Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас. Там лишнего хватил. Но все за Вас! За Ваших львят! За Вашу Львицу! Ну, как тут было не напиться?!» — И, когти подобрав, Лев отпустил Косого. Спасен был хвастунишка наш! Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного. Но обожал… подхалимаж».

С женой Юлией

Более полувека прошло, как эти строки прозвучали впервые, а они по-прежнему живут и метко разят пороки, прославляя великого русского баснописца.

Новые времена принесли Сергею Владимировичу много досады и горечи. Зависть человеческая не знает границ. И если по поводу детских стихов и басен сказать что-либо гнусное трудно — талант поэтический очевиден и народом признан, — то по поводу текстов Гимнов Советского Союза 1943 года и 1970-го была устроена «демократами» брань несусветная. Как только не изощрялись они в пошлости, наглости, лихоимстве, какие только мерзейшие обвинения не выдвигали.

А что устраивалось, когда новый текст Михалкова был предложен на обсуждение Гимна России. Политический и литературный «бомонд» просто визжал, исходя тупой ненавистью… Телевидение, радио, газеты каждый день истерично кричали, требуя от Президента и Государственной Думы отклонить михалковский текст, как не соответствующий «великим» задачам новой постсоветской России…

В эти годы я был рядом с Сергеем Владимировичем и удивлялся его спокойствию, его мужественной стойкости и человеческой справедливости. Совсем нелегко противостоять такой скандально оскорбительной битве на исходе девятого жизненного десятка. Надо иметь великие духовные силы, чтобы вынести безумный разгул «элитного народца».

Михалков выстоял, его текст был и остался лучшим среди представленных на общероссийский конкурс.

Гимн выражает нашу любовь к Родине, к России. Михалков дважды сумел выразить эту любовь — в тяжелый 1943 год и в не менее тяжкий 2001-й, открыв своим Гимном новое столетие и новое тысячелетие российской народной жизни и истории.

Сергей Владимирович Михалков, Сын своего века, Гражданин любимого им Отечества, Ветеран Великой Отечественной войны — лучшее воплощение нашего русского писательского класса, противоречивого, иногда беспощадно жесткого, но в час народной беды всегда милосердного, как и надлежит быть великим художникам.

Журнал «Слово»