Православная Церковь на Украине в годы немецкой оккупации (1941–1944)

[1]  [2]  [3]  [4] 

Нарушая канонически правомерный порядок, совещание епископов объявило митрополита Николая лишенным прав Патриаршего экзарха Западной Украины и предоставило архиепископу Алексию как старшему архиерею Украины права митрополита области. В послании духовенству Луцкого викариатства от 1 сентября 1941 г. архиепископ Алексий отверг Варшавскую юрисдикцию на Украине, сославшись на то обстоятельство, что митрополит Дионисий в 1939 г. отказался от возглавления Православной Церкви Польши и от управления Волынской епархией, а в настоящее время он является главой Церкви в генерал-губернаторстве, в состав которого Украина не входит. На очередном епископском совещании в Почаеве, состоявшемся 25 ноября 1941 г., архиепископ Алексий был избран экзархом Украины. В избрании участвовали помимо архиереев, приезжавших в Почаевскую Лавру в августе, также епископ Черновицкий и Хотинский Дамаскин (Малюта) и новохиротонисанные епископы Бердичевский Леонтий (Филиппович) и Ковельский Иоанн (Лавриненко) — обо последних викарии архиепископа Алексия. Таким образом на территории оккупированной Украины образовались две церкви: откровенно схизматическая автокефальная во главе с Поликарпом (Сикорским) и автономная, иерархия которой не избежала частных канонических нарушений, самочиния, отчасти объясняемых исключительными обстоятельствами времени, не признанная Московской Патриархией, но все-таки дорожившая единством с Русской Православной Церковью, стремившаяся хотя бы в главном не сойти с канонической почвы. Уже осенью 1941 г. началась острая конкуренция автокефалистов и автономистов за влияние на Киев и на левобережье Украины.

Между тем на Левобережной Украине, в той ее части, которая административно находилась вне территории рейхскомиссариата и под управлением военного командования, появилась еще одна раскольническая группировка. Ее предводитель, возглавивший лубенский раскол в 20-х гг., лже-митрополит Феофил (Булдовский), изверженный из сана священноначалием Русской Православной Церкви и в 30-е гг., проживавший в Харькове как частное лицо, объявил себя в ноябре 1941 г. митрополитом Харьковским. Этому предшествовало посещение его дома давним его сподвижником протоиереем Александром Кривомазом. Гость рассказал лже-митрополиту, что в Харьковской горуправе организован религиозный отдел, что там знают о Феофиле и хотят, чтобы он возглавил местную епархию Украинской автокефальной церкви. Предложение обрадовало 76-летнего раскольника, и он поспешил с визитом в горуправление к бургомистру Крамаренко; бургомистр заявил Феофилу о желательности скорейшего возрождения автокефальной Церкви в Харькове. Утвердившись в Харькове, лже-митрополит Феофил распространил свою юрисдикцию и на Полтавскую епархию, где, однако, его попытки подчинить себе духовенство и церковный народ встретили энергичное сопротивление со стороны церковных деятелей автономной ориентации, во главе которых стоял переведенный на Полтавскую кафедру епископ Вениамин (Новицкий). Впоследствии, но мере продвижения германских войск на Восток, Феофил включил в СВОЮ церковную область также Воронежскую и Курскую епархии.

Поскольку Феофил действовал вне пределов Рейхскомиссариата, его отношения с автокефалистами во главе с Поликарпом (Сикорским) довольно долго не носили административного характера. Лишь в июле 1942 г. с ним встретился Степан Скрипник, к тому времени уже хиротонисанный во епископа Переяславского с именем Мстислав; он вел с ним переговоры по поручению администратора Поликарпа о подчинении его Автокефальному центру в Луцке. Скрипник и Феофил (Булдовский) были знакомы еще со времен гражданской войны. Сам Феофил так впоследствии говорил о Мстиславе:

«О, это страшный человек. Это бандит в епископском клобуке. Он из тех, что могут убить, удавить человека, если он станет им препятствием... Епископ Мстислав — доверенное лицо гестапо и администратора Поликарпа Сикорского. Это племянник Петлюры, его адъютант по фамилии Скрипник. В келейном разговоре с Мстиславом я с какой-то боязнью спросил его об унии с Римо-Католической Церковью. А он мне отвечает:

«Уния? А почему бы и нет? Разве те, кто пошли на унию с Римом, что-либо потеряли? Пусть с чертом, лишь бы не с Москвой. Но об этом еще рано говорить...» (См. Феодосии (Процюк), архиепископ. Цит. изд., т. 5. С. 254). Результатом переговоров Феофила с Мстиславом было подчинение лже-митрополита Харьковского и Полтавского юрисдикции Поликарпа (Сикорского).

Бесчинства раскольников на Украине вызвали скорую и жесткую реакцию со стороны священноначалия Русской Церкви. 5 февраля 1942 г. Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий обратился к православной пастве Украины с посланием, в котором обличал каноническую неосновательность самочинных акций Поликарпа (Сикорского):

«К православной пастве Украины. До меня дошло сведение, в верности которого я не имею основания сомневаться, что епископ Владимиро-Волынский Поликарл Сикорский официально представлялся немецкому комиссару в г. Ровно и назвал себя архиепископом Луцким и Ковельским и притом главою Православной Церкви в областях Украины, захваченных немцами; выразил непримиримую ненависть к советскому режиму и принял на себя обязательство лояльно сотрудничать с немецкими властями, якобы освободителями украинского народа. Оставляя за собой до будущего времени рассмотрение этого печального дела в подробности, я спешу предупредить православную паству и духовенство Украины об этом новоявленном волке в овечьей шкуре, который, прикрываясь якобы служением чаяниям украинского народа, пытается увлечь православную паству из церковной ограды на распутье раскола и всякого самочиния. Выступление Сикорского мне представляется явлением исключительно политического характера, а не церковного. Он и сделал его не по личному своему почину, а по наказу политической партии. Он все время был светским чиновником. При Петлюре он был начальником департамента в министерстве просвещения и после разгрома петлюровцев убежал, подобно многим, в Польшу. Сикорский уже под пятьдесят лет (сейчас ему 65) принял, наконец, священство и монашество, и, вероятно, тоже по наказу политической партии, которая и могла рассчитывать в будущем на его архиерейство в своих политических интересах. Сведущие люди говорят, что и в самом деле Сикорский в 1932 г. посвящен был во епископа Луцкого по настоянию властей и именно в угоду партии петлюровцев. Он и держал себя в монашестве и в архиерействе, как истый петлюровец: хвалился нелюбовью к «москалям», старался говорить только по-украински, избегал совершения служения по-славянски. Православная паства, конечно, чувствовала, что перед ней не архиерей, а партийный работник, притом чуждый заветам православных предков. Поэтому ни любовью, ни авторитетом у православной паствы епископ Поликарп Сикорский не пользовался. Тем же петлюровцем в душе, хотя и не столь откровенным, продолжал быть Сикорский и подчинившись в 1940 г. Московской Патриархии...

Теперь мы видим, что Сикорский — только ожидал подходящего оборота политики, чтобы использовать свое архиерейство для изменнического выступления. Может быть, среди политиканов такая двуличность и не удивительна, но по церковным понятиям поведение Сикорского есть попытка удержать за собой архиерейство путем систематического обмана в своих корыстных целях; другими словами, это есть та же симония — один из тягчайших грехов, караемый лишением священства. Другое известие: в германских газетах за декабрь 1941 г. напечатано, что «землячество Украины» (так называла себя в польском генерал-губернаторстве петлюровская партия) объявило себя одной из епархий православной украинской автокефальной Церкви. Митрополит Дионнсий, стоявший во главе польской автокефалии, взял на себя ходатайство перед министерством церковных дел в Германии о признании новой епархии, и германский суд в Берлине утвердил регистрацию епархии... Автокефалия украинской Церкви утверждена не самой этой Церковью, — например, на каком-нибудь съезде или архиерейском соборе, хотя бы для видимости собравшемся (как это с грехом пополам было в Польше). Автокефалию утверждает землячество, что-то вроде студенческого или политического клуба, и даже не на территории Украины, а где-то на чужой земле, с согласия и, может быть, но предложению чужого, германского правительства, к тому же находящегося теперь в состоянии войны с Украиной… По 8 правилу святого Григория Неокесарийского, «христиане, пристающие к варварам, вместе с ними нападающие на христиан», не принимаются в число кающихся (слушающих) впредь до особого о них соборного рассуждения». Но правило говорит о покушающихся на грабительство вместе с варварами; новоявленная же группа автокефалистов хочет при помощи варваров — фашистов насильно отнять у украинцев их вековую преданность Православной Церкви. Такого злодеяния в церковных людях святые каноны даже не предполагают!... Архиереи, примкнувшие к автокефалии, подлежат по правилу 15 Двукратного собора лишению всякого священства». Митрополит Дионисий и сущие с ним архиереи остаются в священном сане только потому, что Патриархия не торопится с мерами взыскания, надеясь, что со временем согрешившие покаются и возвратятся в общение с матерью-Церковью (что и имело место для многих польских архиереев в 1939–1941 гг. в Белоруссии и на Украине). Сикорский, самочинно объявивший себя главой украинской автокефалии, не только повторяет дурной пример митрополита Дионисия, но и усугубляет преступность своего самочиния многими вышеуказанными недостойными подробностями: и потому, наравне с прочими похитителями не принадлежавшего им церковного достоинства и вторгшимися в чужую область, Сикорский подлежит такому же лишению всякого священства: его священнодействия, в частности, совершаемые им хиротонии, отселе недействительны и безблагодатны, а всякие распоряжения по православным приходам ни для кого не обязательны (правило Двукратного собора 15; Св. Ал. 35; Вселен. III, 8; Антиох. 13 и многие другие). Именем Божиим заклинаю всех православных не поддаваться всем речам соблазнителя и не входить с ним ни в какое общение; крепче держаться за духовно породившую нас исконную нашу матерь-Церковь Православную и идти только с нею, одобренным и указанным ею путем. Преосвященных же архипастырей Украины братски умоляю бодро и молитвенно стоять на страже своей и не давать Боговрученной паствы на расхищение волкам, ее губящим» (Цит. по: Правда о религии в России. М., 1942. С. 129–135). Дело Поликарпа Сикорского явилось главной темой еще одного, Пасхального послания Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, обращенного «к православным архипастырям, пастырям и пасомым в областях Украины, пока еще занятых гитлеровскими войсками»:

«Своим обращением от 5 февраля я предупреждал вас о выступлении епископа Поликарпа Сикорского, сеющего церковную смуту в ваших местах. Теперь я имею сведения, что в ответ на мое обращение епископ Поликарп называет меня самозванцем, будто бы незаконно захватившим должность Патриаршего Местоблюстителя, и продолжает свое недоброе дело. Как бы то ни было, но теперь я знаю, что обращение мое, обнародованное в заграничной печати, дошло до епископа Поликарпа, а следовательно тем же путем дойдет до него и настоящее мое послание, которое поэтому можно считать объявленным епископу Поликарпу. Имея это в виду и во исполнение лежащих на мне обязанностей возглавителя Русской Православной Церкви, настоящим объявляю о предании епископа Поликарпа Сикорского каноническому суду собора русских архиереев по обвинению в нижеследующем:

1. С переходом западных областей Украины и Белоруссии в состав России епископ Поликарп оставался на службе у нас, то есть фактически отказался от польской автокефалии и признал Московскую Патриархию своим законным священноначалием. Если все это сделано епископом Поликарпом неискренне, только для вида, с целью укрытия от церковного суда и от наказания за принадлежность к польской автокефалии, вина епископа Поликорпа усугубляется, а равно и следующее ему наказание, «яко солгавшему и обманувшему Церковь Божию» (Ап. 13).

Во все время службы у нас епископ Поликарп не предъявлял мне никаких обвинений, которые оправдали бы его канонический разрыв со мною. И только теперь, когда преступный разрыв уже совершился и я указал на эту преступность, епископ Поликарп заговорил о моем самозванстве, в которое, думается, и сам в душе не верит. Значит, отказ епископа Поликарпа от подчинения Патриархии и мне, как ничем канонически не оправдываемый, является прямым нарушением 15 правила Двукратного собора и. угрожает осужденному «лишением всякого священства».

Тому же взысканию подлежит епископ Поликарп и за самозванное присвоение себе не принадлежащего ему звания архиепископа Луцкого и звания главы украинской Церкви, и за злостное вторжение в области, ему не подчиненные, и за связанный со всем этим целый клубок канонических нарушений, которые в общем делают священнодействия епископа Поликарпа недействительными и распоряжения незаконными и ни для кого из православных не обязательными (cм. правила Св. Ап. 14, 31, 35; Вселен. III, 8; Антиох. 13 и многие аналогичные).

2. В моем обращении 5 февраля показано, что подлинными виновниками украинской автокефалии нужно считать не столько епископа Поликарпа и митрополита Дионисия, сколько «землячество украинцев», т. е. политический клуб партии петлюровцев, устроившийся в немецком генерал-губернаторстве в Польше... Особую злостность задуманного предприятия составляет то, что его исполнители вторгаются на Украину вслед за немцами: пока те будут неистовствовать над невооруженными людьми и громить хозяйственную и культурную жизнь украинцев, эти будут громит ь вековой церковный строй, насаждая автокефалию. По 8 правилу св. Григория Неокесарийского, изменники христианства, участвовавшие вместе с варварами в ограблении христианских селений, в случае покаяния не принимаются даже в разряд кающихся впредь до особого о них суждения на соборе. Тем непростительнее вина тех изменников православию, которые будут пользоваться нашествием варваров-фашистов, чтобы при их поддержке грабить украинцев духовно, увлекая их из спасительной ограды Церкви матери на путь раскола и самочиния. Что же сказать о вине архиерея, который, изменив своей архиерейской присяге и совести, предоставил свое архиерейство на службу преступному предприятию? К довершению всего, теперь мы слышим, что епископ Поликарп пошел к фашистским властям и повторил давно сказанные слова: «Что ми хощете дати и аз вам предам Его?». Чем иным можно назвать сговор епископа Поликарпа с фашистами после всего того, что они делают на наших глазах по нашей земле, как ни самой предательской изменой делу народному, а значит, и делу православия? Притом изменил он не местному только православию: весь православный мир вместе с нами молится о разгроме фашизма, этого современного исчадия ада, как его назвал в своей телеграмме на мое имя Блаженнейший Патриарх Александрийский Христофор.

За все вышеизложенное епископ Поликарп по совокупности подлежит, говоря современным нашим церковно-судебным языком, лишению сана и монашества с исключением из духовного звания. По действующим у нас правилам, обвиняемый в преступлениях, угрожающих таким наказанием, должен быть в виде предсудебной меры запрещен в священнослужении (с чем вместе он устраняется и от управления) впредь до раскаяния или до решения его дела судом. О таковом запрещении епископа Поликарпа Сикорского я и объявлял настоящим своим посланием как ему самому, так и всему церковному обществу. Должен заметить, что при обмене мнениями со Вселенскими, Антиохийскими и Иерусалимскими Патриархами выяснилось полное единство наше во взглядах о необходимости церковного суда над епископом Поликарпом за совершенные им тягчайшие преступления против нашей Святой Христовой Православной Церкви.

Если епископ Поликарп подчинится моему запрещению, то я буду «благодушно сносить, да будет исследование дела (на соборном суде) и мой приговор или подтвержден будет, или получит исправление» (Сардик. 14). Если же епископ Поликарп запрещением пренебрежет и приступит к священнодействию и архиерейскому управлению, тогда он «сам на себя произнесет приговор осуждения» (Карфаг. 38 или по греч. Синтагм. 29), и я с собором наших архиереев объявляем епископа Поликарпа лишенным всякого священства и монашества с того момента, когда он дерзнет нарушить мое запрещение» (Там же. С. 137 140).

[1]  [2]  [3]  [4]