Стоит над горою Алёша...
Советским воинам, победившим в войне с фашизмом посвящается
Эту историю мне рассказал соотечественник, который в далеком 1953 году был еще болгарским студентом, учившимся в Ленинграде. В холодную зимнюю ночь он возвращался в общежитие, когда на улице его остановила компания подростков и потребовала снять дубленку. Выбора у него не было, он просил оставить хотя бы документы, но они быстро исчезли в ночи — вместе с дубленкой и документами. Огорошенный и совершенно убитый случившимся, он побрел в сторону общежития, когда вдруг услышал за спиной громкий окрик:
— Эй, парень! Стой! Ошибка вышла!
Обернувшись, он увидел своих недавних грабителей. Они подошли к нему, один из них схватил болгарского студента за руку и спросил:
— То, что написано в паспорте, это правда?
— Правда.
— Так значит ты — не русский?
— Я — болгарский студент, учусь здесь…
— Точно из Болгарии?
— Да.
— Там, где Тырново, Шипка?
— Да, Тырново, Шипка…
— Ой, какая ошибка вышла. Хорошо, что ты недалеко ушел, а то бы всю жизнь себя казнили.
Они вернули ему дубленку, проводили до общежития и рассказали, что дед одного из них, прапорщик Геннадий Александрович Миров, участвовал в Русско-турецкой освободительной войне и геройски погиб в боях за Шипку.
— Бабушка Пелагея наказала мне строго-настрого, чтобы я помнил Шипку — покуда живой, и не поднимал руки на болгар.
Я вспомнила эту историю накануне третьего марта, Дня освобождения Болгарии от турецкого ига. В этот день, в наш великий национальный праздник, болгарский народ чтит память тех, кто отдал свою жизнь за нашу свободу. В нынешнем году, в канун 129-летия со дня освобождения Болгарии от турецкого гнета, этот светлый день торжественно отмечали во всей стране. Стране, в которой установлено более четырехсот памятников павшим героям русско-турецкой войны. Да, в этот день мы всегда возлагали и возлагаем к ним цветы.
В девяностые годы нашлись политики, которые сделали все возможное и невозможное, чтобы опорочить и унизить нашу любовь к России. Изо всех сил они пытались доказать, что именно Россия виновата во всех наших бедах и несчастьях. Вместе со своими единомышленниками-историками они поставили перед собой задачу: убедить болгар в том, что им нужно как можно быстрее избавиться от так называемого «русского синдрома».
Я люблю своих соотечественников, которые не поступились своей памятью, памятью погибших за свободу Болгарии. Людей, которые всегда возлагали и будут всегда возлагать цветы к памятникам героям Шипки, Шейново, Плевны, Старой Загоры, Софии...
Есть и другие, не забытые нами места нашей общей памяти. Когда в 1944 году Советский Союз объявил войну Болгарии, союзнику фашистской Германии, солдат и офицеров под командованием маршала Федора Толбухина встречали в Болгарии хлебом и солью, никто не оказал сопротивления советским войскам, их встречали как армию, победившую фашизм. Поэтому после войны в Болгарии появилось немало памятников солдатам и офицерам армии советского маршала.
Но больше всего и болгары, и россияне любят памятник «Алеше», воздвигнутый в Пловдиве. Несколько раз за последние годы его пытались снести. Но нам удалось его отстоять: «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат...»
Да, нашлись люди, предложившие снести памятник Советской Армии, который находится в самом сердце нашей столицы — напротив Софийского университета. Как и многие мои соотечественники, я счастлива, что мы сохранили его, не допустили надругательства не только над памятью советских солдат, но и над памятью нескольких поколений болгар.
Мудрость, уважение к истории, любовь и признательность к русским и россиянам со стороны представителей разных поколений болгар помогли нам сохранить свое достоинство. И память о героизме русских воинов. Я часто вспоминаю слова известного болгарского публициста Стефана Продева: «Россия дважды жертвовала жизнью своих сыновей за нашу свободу. Европа — великая и сильная, но там все еще не знают, что значит отдать свою жизнь за Болгарию».
Я вспоминаю все это сейчас, когда по сей день продолжаются попытки снести памятник Воину-освободителю в Таллине. Величайший стыд забывать прошлое, неимоверный стыд — забывать о тех, кто пролил свою кровь за освобождение твоего народа от фашизма.
Не знаю, будет ли услышан мой голос. Но я хочу призвать: не рушьте памятники героям, отдавшим свои жизни ради жизней наших. Помните о них. Преклоняйтесь перед ними. Благодарите их.
Прототипу болгарского памятника русскому солдату Алеше исполнилось 85 лет
Алексею Ивановичу Скурлатову, жителю алтайского села Налобиха исполнилось 85 лет. Лишь спустя 25 лет после Победы он узнал, что является прототипом знаменитого памятника русскому солдату — Алеше — в Пловдиве.
Его призвали в армию в августе 1941 года. От роду было 19 лет. Попал в знаменитый лыжный батальон сибиряков. Лыжная разведка. Уже 5 декабря зашли в деревню Крюково. Многие погибли. Больше половины батальона полегло здесь. Страшная была битва.
Не доходя пяти километров до Калинина, наткнулись на аэродром. Начали стрельбу. Немцы выскочили кто в чем спал. И — в самолеты! Два самолета завели, но подняться им не дали. Бежали в Калинин в чем спали.
Вспоминает Ржев. Окружение. Лыжная разведка сумела прорваться. Их называли наземными десантниками. Потом шли на Волочок. Здесь ранили. Мать получила похоронку.
Была еще одна похоронка. При освобождении села Веревкино получил сильную контузию. Мать получила вторую похоронку. Обе похоронки находятся в музее Северо-Западного фронта.
— А у меня и два дня рождения. Паспортов у нас, у деревенских, не было. Мать говорила, что родился я 30 марта. Надо было получать удостоверение, вот мне и говорят: иди к врачу. Пришел, да забыл сказать, когда родился. Врач по зубам, как коню, определил мне возраст. Дней рождения у меня с тех пор стало два — 30 марта и 9 августа.
Учился Алексей Иванович на тракториста-механизатора. Сначала был на колесном тракторе.
Когда вспоминал бои, чаще всего говорил о павших. На каждом метре был убитый наш солдат. Такие потери. Сражался на Орловско-Курской дуге. Потом Украина. А 9 сентября 1944 года вошли в Болгарию.
Вот здесь он и превратился в памятник.
В сентябре 1944 года 22-летний связист Скурлатов тянул кабельную связь до Софии и далее до самого Черного моря. Целыми днями копали и ставили столбы, а вечерами к болгарским связистам в гости ходили. В Пловдиве Алексей Иванович подружился со связистом Методи Витановым. Вскоре в речи сибиряка стали проскальзывать болгарские словечки, а Методи, которого все стали звать просто Митей, начал вполне сносно говорить по-русски. Так вот: Алексей Иванович богатырь был сибирский. Еще до войны полтора центнера на себе носил. Ну три мешка. По мешку на плечо и сзади мешок.
Вечерами болгары любили хороводы водить. Хоро — танец такой. Русский солдат брал под мышки двух болгар и уносился в танец.
Алексей был рослым, плечистым, с русым чубом и чистыми синими глазами. Его и выбрал скульптор прототипом памятника.
Когда пришло время уезжать, строительство памятника русскому солдату только начиналось. Зато к строящемуся памятнику на холме Бунарджика в Пловдиве пришел его болгарский друг Методи Витанов и написал на его основании: «Алеша». Так и стали с тех пор в Болгарии величать каменного семнадцатиметрового русского солдата.
Шло время. Алексей Иванович трудился на Алтае, а Методи упорно искал своего друга Алешу. Писал в журнале «Огонек», на радио выступал.
Иногда, слыша о поисках, Алексей Иванович улыбался: «Смотри, точно как у нас было в Пловдиве!».
Уральский учитель со своими учениками-следопытами отыскал Скурлатова. Пришло письмо от Методи: «О! Друг, я тебя искал...».
Дальше была поездка в Пловдив. Аэропорт. Методи взялся сам определить, тот ли это Алеша прилетел. Определил. Тот самый. Сделался Скурлатов почетным гражданином Пловдива. Вручили серебряную медаль, шкатулку. Сейчас она почернела.
Однажды ездил с женой на курорт в Варну. Чаще вспоминает встречи с фронтовыми друзьями по Белоруссии, Украине. Теперь не ездит. На что поедет наш герой?
На вопрос журналистки, переживал ли он, когда рушили памятник Алеше, Алексей Иванович ответил: «Нет, меня это не касаемо. Никогда не волновало. Сами поставили, сами и снять могут».
Встретиться друзьям довелось лишь через много лет после войны. Алексей Иванович вернулся на Алтай, работал трактористом-механизатором. Слушая по радио песню «Стоит над горою Алеша...», он и не догадывался, насколько судьба каменного Алеши тесно связана с его собственной.
Болгарское телевидение создало фильм об Алеше. Алексей Иванович Скурлатов стал получать сотни писем со всех концов России и Болгарии, его приглашали на встречи учащиеся школ и студенты вузов. Если Алеша в годы войны спас Пловдив, то спустя десятилетия уже Пловдив спас памятник освободителю: в конце 80-х годов местные националисты требовали снести каменного Алешу. Вандалы обливали монумент черной краской. Мэр города Пловдива объявил Алешу своим личным врагом и поклялся разобрать этот «символ коммунизма». Когда стало ясно, что снести мраморный памятник будет трудно, мэр и его сподвижники решили переделать его в гигантскую бутылку кока-колы...
Городское собрание депутатов, которое в свое время утверждало песню «Алеша» гимном Пловдива, решило снести памятник как символ оккупационной армии. Пловдивчане же встали на защиту «своего Алеши». Около памятника русскому воину-освободителю были организованы круглосуточные дежурства, на площади города одна за другой проходили демонстрации в его защиту. Русские ветераны, проживающие в Болгарии, пригрозили публично сжечь себя, если памятник Алеше будет уничтожен...
Когда над каменным Алешей нависла беда, патриоты решили организовать сбор пожертвований, чтобы выкупить у мэрии землю, где расположен холм Бунарджика с памятником. Пожилые болгарки сплели Алеше гигантскую «мартиницу», традиционный символ здоровья и долголетия, которую по обычаю подносят родственникам и друзьям 1 марта, и повесили ее на груди 17-метрового каменного исполина. А местная пенсионерка Ани Минчева всерьез надумала «усыновить» знаменитого Алешу.
Дабы решить этот юридический казус, одинокая женщина наняла даже адвоката. Старушка хотела завещать Алеше свою квартиру в центре Пловдива. Бабушка Ани полагала, что денег, вырученных от аренды, вполне хватит для поддержания памятника советским воинам-освободителям в пристойном состоянии.
Памятник отстояли, а вскоре встретились и два военных друга. Алексей Иванович Скурлатов, лишь приехав в Пловдив, узнал, что это он оказался памятником, и его судьба висела на волоске...
К 60-летию Победы памятник помыли и почистили, для этого потребовалось 16 тонн воды и несколько тонн кварцевого песка.
«На войну меня взяли в августе 1941 года, прямо с трактора, — вспоминает ветеран. — На дорожку мне мама узелок с нашими алтайскими яблоками дала, но я их не ел, аромат мне еще долго дом напоминал».
Из жестяной коробки хозяин достает фотографии. С пожелтевшей карточки смотрит вихрастый голубоглазый паренек. На ногах — тяжелые ботинки, пиджак едва сходится на широкой груди.
У Алексея Ивановича двое внуков и четыре правнука. А в его стареньком шкафчике хранится медаль почетного гражданина Пловдива и письма, которые приходили со всего света.
Опубликовано: 06/05/2007