Нельзя принимать Евангелие
«в общем»

[1]  [2] 

Почему перемены вообще необходимы?

Возможно, впрочем, что кто-то спросит и о другом: откуда вообще эта мысль о необходимости каких-либо перемен? Почему человек не может просто жить — так же, как жил и прежде, но теперь уже обогащенный познанием истины?

Если в поисках ответа на этот вопрос мы обратимся к Священному Писанию Нового Завета, то увидим, что каждый, кто приходил ко Христу, обязательно переживал подобное изменение. Ярче всего это проявилось в случае с гонителем Савлом, претворившимся после чудесного явления ему Спасителя на пути в Дамаск в апостола языков Павла. Возможно, отчасти как раз поэтому он с особой силой говорит о том, что «кто во Христе, тот новая тварь» (2 Кор. 5, 17). Он же говорит о необходимости умирания «ветхого человека» и нарождения «человека нового».

Как происходит этот процесс, на чем он основывается? На том, что человек принимает для себя слово Божие как основной закон. Новый Завет есть в полном смысле завет, то есть союз, если можно так сказать, договор Бога и человека. И вот коренное отличие христианина от любого другого человека: он живет в Церкви, укрепляемый Божественной благодатью в ее Таинствах и руководствующийся во всем Евангелием и его заповедями. Кажется, что это совершенно самоочевидно. Однако известно, что любая очевидность, требующая от нас каких-то определенных действий и не менее определенной ответственности, бывает очевидной далеко не для всех.

Вот что писал по этому поводу в середине XX столетия известный подвижник благочестия, автор замечательных писем, ставших для многих руководством к духовной жизни, игумен Никон (Воробьев). «Большинство,— говорил он,— не понимает христианства. Некоторые поняли; поняли, что самое главное — понуждать себя и делать заповеди Христовы, и каяться в своих недостатках и нарушениях заповедей, каяться всегда, считать себя негодными для Царствия Божия, умолять Господа о милости, как мытарь: «Боже, будь милостив мне, грешному».

Принять целиком

Но вот ответ на очередной, кажущийся таким простым, вопрос рождает новый, также требующий вдумчивого ответа. Что значит жить по Евангелию? Как по нему жить? Прежде всего нужно сказать, что Евангелие нельзя принимать «в общем». Его надо принять целиком, во всей полноте. Ну, например, если мы слышим о том, что необходимо подставить левую щеку после удара по правой, что надо идти два поприща с тем, кто требует пройти всего лишь одно, что не надо требовать назад деньги или что-либо еще, данное в долг, то это не «предложение», а закон. Исполнить закон как должно мы можем не всегда, но от этого он не перестает быть законом, наша немощь не упраздняет его. И недостаток своих сил, своего самоотвержения, своего усердия мы можем восполнить, по игумену Никону, а точнее, по святым отцам, только лишь сообразным каждому конкретному случаю покаянием. Не способны сотворить заповедь, значит, наше сердце должно об этом болезновать.

Все ли так просто

Однако, можно ли понимать все так, что стоит твердо решиться подставлять щеку, идти два поприща, не требовать данного взаймы, начать исполнять все это на деле, и мы уже стали совершенными христианами? К сожалению, нет. Человек может напрячься и поднять очень большой вес, ношу, которая обычно ему не по плечу. Может встать на цыпочки и дотянуться до точки, которая раньше была для него недоступна. Но мы от этого не станем ни сильнее, ни выше, мы не изменимся, а останемся такими, какими были. Возможно даже, что надорвемся и превратимся в инвалидов. Такое случалось и случается со многими в быту, и точно так же — в жизни духовной.

Суть не в одних только внешних действиях. Богу нужно наше сердце, то главное в нас, что именуется этим словом. Оно, сердце, должно измениться, проникнуться, напитаться духом христианским, переродиться. Происходит это очень постепенно, это не акт, а процесс.

Спаситель в Евангелии приводит притчу о трех мерах муки, в которые женщина положила закваску, доколе не вскисло все (см.: Мф. 13, 33). Святые отцы, в частности, толкуют эти три меры муки как трехсоставное, состоящее из духа, души и тела, человеческое естество. Очень точный образ. В нас влагается закваска, дрожжи вечной, Божественной жизни, закваска христианства, и она не меняет нас тотчас, но постепенно, день за днем, час за часом, мгновение за мгновением, «всквашивает» в течение всей нашей жизни.

Мы получили задание измениться, стать другими, получили задание стать богами по благодати — ни много, ни мало, но это именно так. Как совершается это чудо? Совершается согласно тому принципу синергии, взаимодействия двух сил, двух воль, Божественной и человеческой, на котором основывается совершение нашего спасения. Благодать действует в нас, живет, всеянная в нас при Крещении, неистребляемая даже самыми страшными нашими грехами. Но чтобы она усвоилась, прошла глубже, стала нашим уже не временным, но вечным достоянием, необходим наш труд. Точно так же, как необходим труд земледельца, обрабатывающего землю, которая должна принести урожай, потому что в нее брошено семя.

Что бы мы ни делали, этого катастрофически недостаточно для спасения. Постимся мы? Молимся? Не спим ночами? Подъемлем какие-то суровые подвиги? Что это все пред лицом Божественного величия? Труд муравья у подножия уходящей далеко в заоблачную высь скалы.

Все наши благие усилия, всё исполнение заповедей имеют только одну цель: содействовать изменению нашего сердца, в этом — корень всего.

К этому близко примыкает вопрос о двух сторонах церковной жизни: внутренней и внешней. В прошлой беседе шла речь о примерах внешнего проявления христианства. О проявлениях, выражающихся в смене одежды, прически, манеры говорить, в отказе от каких-то ставших уже привычными и не прямо греховных вещей. Насколько все это необходимо и, скажем так, оправдано?

На самом деле, если человек, придя в Церковь, начинает одеваться как монах или послушник, начинает говорить, смиренно потупив очи долу, отказывается от чтения светских книг, от походов в театр и т.д. только потому, что «так нужно», не понимая, в чем это «нужно» заключается и каковы его причины, то никакой пользы от этого не будет. Даже наоборот, все это может принести вред. Либо потому что обусловит формальный подход к христианской жизни и приведет к тому, что принято называть фарисейством. Либо потому что спровоцирует впоследствии затем очень большой откат назад, когда человек, сам не поняв для чего, лишив себя привычного и приятного, не выдержит такого не мотивированного внутренне ограничения и сорвется по полной программе. И если у него раньше был один телевизор, и он его продал, то тут он купит сразу два.

Всему свое время. Человек действительно может отказаться от многого, что раньше составляло круг его интересов, занимало, что наполняло его прежнюю жизнь. Но отказаться не под гнетом внешнего давления или какого-то свода писаных и неписаных правил, а вследствие определенных внутренних процессов, причем не искусственно катализируемых, а естественно происходящих (речь не идет, разумеется, о том, отказываться или не отказываться от того, что прямо греховно, мы говорим о «средних» вещах, которые в строгом смысле не являются ни добром, ни злом).

Необходимо осознать свою духовную жизнь как личные взаимоотношения с Богом, как путь приближения к Богу, к тому, что именуется богообщением и богопознанием. И естественным образом, прислушиваясь к собственному сердцу, вчитываясь в то, что писали святые отцы, сверяя это со своим еще маленьким, но постепенно увеличивающимся опытом христианской жизни, человек научается различать: что помогает ему на этом пути к Богу, а что затрудняет его или даже делает движение совсем невозможным.

Человек тогда должен отказываться от чтения стихов и полностью заменять его пением Псалтири, когда он осознает, что в первом его душа уже не испытывает потребности, потому что она насыщается поэзией Святого Духа, поэзией псалмов. И то же самое можно сказать о прочих сторонах нашей жизни. Нельзя вливать в ветхие мехи новое вино, иначе мехи прорвутся. Жизнь в Церкви, постепенное изменение себя подготавливают человека к этому принятию нового вина. А все, что вдруг, за исключением очень редких случаев, оказывается недолговременным и быстро исчезающим. Мы видим примеры мгновенного преображения, претворения в нового человека в жизни некоторых святых (причем, именно некоторых!), но это были люди очень цельные, способные развернуться к Богу сразу, полностью, всем своим существом, и духовно, и телесно.

[1]  [2]