О порче и сглазе

Как правильно защитить себя от порчи и сглаза?», — такое название часто можно встретить сегодня и на фонарном столбе, и в газете, и в передаче по телевизору. Сотни людей, убежденных, что они подпали порче, приходят в православные храмы или бегут к колдунам, чтобы снять с себя эту заразу. Как правильно нам, православным, относиться к этим представлениям? Ведь среди христиан существуют две взаимоисключающие точки зрения на эту проблему.

Одна из них фактически копирует представления оккультизма: зло в мире всемогуще, и наша главная жизненная задача — в создании надежной защиты от темных воздействий. Так выросла целая литература, воспевающая сомнительных «старцев» и особенно «стариц», которые всю жизнь положили на борьбу с колдунами и порчей. Все бы ничего, но очень часто эти «борцы с бесами» в своих речах проявляют не только дремучее невежество (что можно было бы «объяснить» откровением неких неведомых тайн), но и просто еретическое искажение Православного учения.

Практика показывает, что подобный настрой на борьбу с внешним злом крайне вреден для духовной жизни. Достаточно вспомнить судьбу черносотенных организаций до революции, где люди, выискивающие везде происки врагов, разругались и развалили все патриотическое движение так, что к 1917 году Государю просто не на кого было опереться.

Подобный конец ждет и тех, кто целью собственной жизни поставил не достижение уподобления Богу, а борьбу с бесами (или колдунами, что тоже, если не хуже). Такие люди совершенно не боятся смертного греха-клеветы, и спокойно называют дьяволами и чародеями кого угодно, никак не заботясь о том, соответствуют ли их слова действительности. Похоже, что таким ревнителям никогда не приходило в голову, что 9 заповедь стоило бы выполнять. Они считают, что в борьбе с темными духами цель оправдывает средства, что лучше оклеветать десять невинных, чем пропустить одного виновного. И вот парадокс! Эти борцы с бесами сами становятся дьяволами (клеветниками). Не случайно, что именно из среды таких «благочестивцев» рождаются расколы, распри, распадаются приходы и семьи. Везде начинается партийность, прямо запрещенная апостолом Павлом: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились?» (1 Кор. 1, 10–13).

Приведу пример. В одном храме, где мне приходилось служить, алтарничал один такой ревнитель. Вид у него был импозантный: длинная седая борода, загадочное выражение очей, таинственные слова привлекали к нему множество любопытных. Ходил слух (не без его поддержки), будто бы он старец и прозорливец и знает тайны загробного мира. Но как на алтарника на него положиться было нельзя. Раз в полтора-два месяца он заявлял, что уходит бороться с бесами, наседающими на кого-то. Способ борьбы его был странным. — Он неделю пил водку, ничем ее не закусывая, и общался с какими-то темными личностями. Затем он приходил как ни в чем не бывало и начинал раздавать полученные таким образом откровения. Слава Богу, что к концу жизни он стал хотя бы сожалеть о своем пьянстве, но при этом он утверждал, что это просто побочный эффект борьбы с бесами. Думаю, что для православного, знающего, что пьяницы Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6, 10), очевидно, что такая деятельность не угодна Господу.

В чем же ошибка таких ревнителей? В том ли, что бесов нет или что они не могут принести вред человеку? Думаю, что нет. Они забыли слова Господа, сказавшего через пророка Исайю: «Не называйте заговором всего того, что народ сей называет заговором; и не бойтесь того, чего он боится, и не страшитесь. Господа Саваофа — Его чтите свято, и Он — страх ваш, и Он — трепет ваш!» (Ис. 8, 12–13) А люди, забыв о Творце, начинают воздавать недолжное почитание твари.

Перед нами практически то же идолопоклонство, которое было у язычников. Ведь и те не всегда любили своих богов, а чаще боялись вреда от них. Поэтому они или пытались подействовать на них, лишив их силы, или думали задобрить злого бога при помощи жертвы, или, наконец, стравливали их между собой. Все это до чрезвычайности напоминает нам современных «бесоборцев», которые практически забывают о Боге, а если и вспоминают о Нем, то только для того, чтобы использовать Его силу в своих целях.

Такое отношение к Создателю иначе, чем свинством и неблагодарностью назвать нельзя. По словам апостола Павла, именно такое отношение к Богу привело язычников к идолопоклонству и другим омерзительным грехам: «они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, — то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела» (Рим. 1, 20–14).

Бог, конечно, защитник всем, призывающим Его. Но, как говорит Давид: «Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем» (Пс. 7, 11), а не тем, кто просто использует Его силу. Потому нам должно не бояться бесов, помня, что без попущения Божия они не могут навредить и свиньям, а стремиться познавать Бога, служить Ему, благодарить и славословить Его. Тогда и защита от Бога придет сама.

Но есть и вторая точка зрения на проблему воздействия порчи и сглаза, выраженная нынешними либеральными богословами. Согласно ей — лучше отрицать факты, чем менять свою теорию. Считается, будто порчи и сглаза не существует вовсе, а если что-то и есть, то только у тех, кто сам обращается к темным силам через магию или подобным образом. Даже с формальной точки зрения непонятно, почему мы должны доверять нашим представлениям больше, чем реальности? Ведь к пустому колодцу по воду не ходят. Если бы не было злого воздействия на людей из мира духов, то откуда взялось бы само представление о порче и сглазе?

Самое неприятное в рассуждениях либералов то, что вместо обсуждения реальной проблемы они ограничиваются навешиванием ярлыков. Вера в порчу и сглаз есть в язычестве — значит, это и есть язычество, звучит этот силлогизм. Но подобным образом рассуждают и любые сектанты. — Все язычники верят в бессмертие души, значит, вера в бессмертие души — язычество (рассуждения Свидетелей Иеговы). Короче, всякий петух есть птица, следовательно, всякая птица есть петух.

О. Андрей Кураев, подробнее других отстаивающий эту точку зрения (остальные обычно выступают в Интернет-публикациях), приходит к следующим выводам: «Несомненно, что падшие духи могут входить в души и жизнь людей, сознательно к ним обращающихся. Несомненно, что христианин (крещеный человек), обратившийся к оккультному миру за каким-либо чудом, рискует получить «обслуживание по полной программе» — вплоть до одержимости. Спорен вопрос о границах влияния падших духов на жизнь нехристиан, если последние прямо к ним не взывают. Неясен вопрос о том, может ли один язычник магическим путем воздействовать на жизнь и здоровье другого язычника? Но если предположить, что по просьбе неких язычников падшие духи смогут контролировать жизнь и здоровье христианина, то встает вопрос — от чего же защитил и спас Христос? Богатства и земной власти Своим ученикам Он не дал. И вот оказывается, что на частицу Его тела, на церковную частицу… любая знахарка может наслать любую напасть… Утверждающие, что такая власть у язычников есть, просто хулят Христа» (Диакон Андрей Кураев. Христианин в языческом мире или о наплевательском отношении к порче. М. Эксмо-Яуза. 2004. с. 239).

Чтобы обосновать этот вывод, о. Андрей проводит изощренные исследования и пытается основываться на данных предания Церкви. Он говорит: «Обратимся к свидетельству Предания. Достовернейший голос Предания — это вероучительные определения Вселенских соборов. Но ни в догматических определениях Вселенских соборов, ни в изложениях веры и вероучительных книгах нашей Церкви, ни даже в катехизисах и «Законах Божиих» — нигде в качестве части православного вероучения не именуется вера в «порчу» и в угрозу, устремляющуюся к нам со стороны языческих практиков» (Диакон Андрей Кураев. Христианин в языческом мире или о наплевательском отношении к порче. М. Эксмо-Яуза. 2004. с. 238–239).

Конечно, никто и не считал веру в «порчу» частью вероучения, как никто не считал частью вероучения угрозы убийства или грабежа. Вопрос о «порче» для христианина лишь часть нравственного богословия. Если Господь запретил нам бояться смерти, то тем более нелепо бояться болезни. Но грех наведения порчи на человека в наших вероучительных книгах ЕСТЬ!

В «Православном исповедании Кафолической и Апостольской Церкви Восточной», известнейшей символической книге Православия, утвержденной на Киевском, Ясском и Константинопольских Соборах и одобренной восточными патриархами, сказано о грехах против 2 заповеди: «Еще преступают сию заповедь те, которые прибегают к волхованиям и чародействам, которые признают неизменным и верным счастье и судьбу… также превращают людей в овец и других животных» (Догматические Послания Православных иерархов XVII–XIX веков о Православной вере. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1995. с. 133).

Признание действенности волшебства содержится и в авторитетных толкованиях канонических правил. Так, крупнейший канонист Церкви XIV века Матфей Властарь, систематизировавший все предыдущие толкования канонов, объясняя, почему волшебник по правилу св. Василия Великого подвергается епитимии убийц (20 лет отлучения), пишет: «волшебство содержит призывание злокозненных демонов, посредством заклинаний на гробах, чтобы у кого-нибудь ослабить, например, члены, или произвести расслабление на всю жизнь и жизнь сделать для него тягостной» (Матфей Властарь. Алфавитная Синтагма. М. 1996. С. 316).

Также и другой великий канонист Православной Церкви Зонара говорит: «справедливо таковые (т.е. волшебники) наказываются подобно убийцам, потому что волшебство содержит в себе и призывание злых духов, и отравление; оно умерщвляет или лишает рассудка, и делает смерть желанной для страждущего, когда он придет в себя, или, если не для него, то, по крайней мере, для близких к этому человеку. Временем же епитимии для таковых должно быть, говорит св. отец, время, назначенное для дерзнувшего на вольное убийство, т.е. 20 лет» (Правила святых апостол и святых отец с толкованиями. М. 2000. с. 336).

Если мы обратимся к тому сборнику канонических норм, который употребляется в нашей Церкви при исповеди — «Номоканон при Большом Требнике», то увидим, что и здесь факт воздействия магов признается как вполне реальный. Канонической оценке волшебства посвящены параграфы с 13 по 24. Здесь прямо утверждается, что «чародеи волшебством бесы привлачат на своя хотения». Перечисляются те чародеи, которые вызывают демонов при помощи церковных молитв, тех, кто наводят импотенцию, дают удачу при охоте и защищают скот, наводят на людей паралич, создают отравы, занимаются прорицанием, астрологией и т.п.. Неужели о. Андрей считает себя мудрее тех отцов, которые составили и пользовались Номоканон? Почему для него постановление протестанствующего еп. Феофана Прокоповича важнее многовекового опыта Церкви?

Точно также и литургическое предание подтверждает очевидный факт нападения демонов на людей по просьбе чародеев. Кроме известной молитвы Требника на первый день («соблюди младенца от всякого навета невидимых духов, ей Господи, от недуга и слабости, от ревности и зависти, от очес призора»), упоминание о таком действии есть в каноне преп. Феодора Студита, который поется во всех церквах в мясопустную родительскую субботу. Там, среди различных видов смерти (от убийства, лягания коня, змеиного укуса и т.п.), говорится и о смерти от «чаровных напоений», которых он просит упокоить со святыми (Триодь Постная. Канон субботы мясопустной, песнь 6. Тот же тропарь в каноне Троицкой родительской субботы). Как мы видим, даже если человек умрет от воздействия магии, то из этого не следует, что был нанесен вред его душе. Для Отцов Церкви магическое убийство ничем принципиально не отличается от любого другого.

Упоминание о причинении вреда другому чрез волхвование содержится и в Чине Таинства Исповеди в Большом Требнике.

Уже не приходится говорить о десятках примеров действенности магии, содержащихся в житиях святых. Впрочем, для либералов этот источник вообще не считается не только авторитетом, но хотя бы заслуживающим хоть какого-то уважения. Ведь если для о. Андрея недостоверно житие святых Киприана и Иустины (написанное, замечу, императрицей Евдоксией в начале V века на основании подлинных документов), которое подтверждалось уже святителем Григорием Богословом (24 слово), то неудивительно, что и касательно современности он доверяет только своим теориям. Знаменитые слова «если моя теория противоречит фактам — тем хуже для фактов», во всей красе проявляется и в этом вопросе. Не удержусь, чтобы не заметить, что и знаменитая (и отвергаемая о. Андреем) история о превращении женщины в лошадь, описанная в житии преп. Макария Великого, с точки зрения исторической доказательности засвидетельствована едва ли не лучше, чем большинство событий церковной истории IV века. Ведь помимо самого жития (согласно рукописной традиции написанного святителем Сарапионом Тмуитским — конец IV в.), об этом чуде упоминает Лавсаик еп. Палладия, Руфин, «Достопамятные сказания». И Палладий, и Руфин лично общались и с самим преподобным Макарием, и с многими очевидцами этого чуда. Так на каком основании мы должны не верить очевидцам, а доверять теориям либералов конца XX века?

Нам лично приходилось сталкиваться с тяжелыми последствиями либеральных теорий, которым верят больше чем реальности. Так недавно ко мне подошел один человек, у которого была следующая проблема. — Он общался с одной девицей, которая ему не нравилась. Однажды он решил с ней расстаться, и на прощанье девица угостила его чаем. После этого в нем появилась к ней странная тяга. Разумом она ему не нравилась, но при этом его к ней тянуло. Они поженились, а потом она его бросила. Но на этом страдания молодого человека не кончились. — Он стал в прямом смысле сохнуть. Его мышцы стали высыхать, причем, обследования не нашли этому естественных причин. В панике несчастный обратился за помощью к священнику. Но тот, ссылаясь на труды о. Андрея, заявил, что никакой «порчи» не существует, и потому он не должен волноваться. Конечно, от такого высказывания проблемы у этого человека никуда не делись, и он обратился к колдуньям. Естественно, что состояние его только ухудшилось. Лишь после Таинства Исповеди и Соборования ему стало легче. Перед нами очевидный пример действенности магии на крещенного человека, который не защищен Причастием. Но самое для нас удивительное — это позиция священника, который предпочел отвергать реальность ради теории.

Теперь стоит посмотреть на то, как можно богословски осмыслить этот феномен.

«Когда ты слышишь здесь (Гал. 3, 1) слово «зависть» (букв. «сглаз»), или в Евангелии — «худое око» (Мф. 6, 23), что означает то же самое, то не подумай, что одно устремление глаз может вредить тем, на кого смотрят, потому что глаз, как член тела, сам по себе не может быть завистлив; но здесь Христос так называет зависть. Ведь дело глаз — просто только смотреть, смотреть же лукаво — зависит от развращенного сердца. Так как через чувство зрения входит в нашу душу знание рассматриваемых нами предметов, и, например, в большинстве случаев возбуждает в нас зависть богатство, а богатство мы видим глазами, равно как начальников и их свиту, то поэтому назвал лукавым такое око, которое не просто смотрит, но смотрит с завистью и душевной злобою». (Иоанн Златоуст, свт. Беседы на послание к Галатам. 3.1. Творения. Т. 10. с. 774)

«Говорит он не потому, чтобы зависть сама по себе имела силу, но потому, что учившие сему этому по зависти решились на это». (Иоанн Златоуст, свт. Беседы на послание к Галатам. 3.1. Творения. Т. 10. с. 775)

В завершение нашей работы мы хотели бы обратить внимание на то, что есть вполне реальный способ борьбы с духами зла, который заповедан нам Писанием, но о котором забывают многие современные христиане.

www.mission-center.com