Видеть Бога в лице другого

Говорится, что когда есть человеческое утешение, помощь и поддержка, тогда нет Божественного утешения и поддержки, однако это не совсем так, потому что отцы говорят это иначе: когда нет человеческого утешения, тогда приходит Божественное утешение. А это не значит, что, когда у тебя есть человеческое утешение, Бог не станет тебя утешать.

При всем том мы должны знать, что брак — это не безбурная жизнь. В браке можно увидеть много страданий, травм и терзаний, которых человек и представить себе не может в монашестве или вне брака. Часто там встречаются чрезвычайно трудные состояния. Брак — это не легкая жизнь, а мученичество. Поэтому в Последовании венчания, когда все «водят хоровод Исаии» вокруг святой трапезы, мы поем: «Святии мученицы, добре страдальчествовавшии и венчавшиися, молитеся ко Господу помиловатися душам нашим». То есть мы поем мученические тропари, чтобы показать, что брак — это мученический путь вокруг Евангелия Христова, а его средоточие — Сам Христос, и жизнь супругов вращается вокруг Него.

Бракосочетание начинается с мученического тропаря именно для того, чтобы показать нам, что человек должен вступать в него с мученическим настроем. Но только не надо думать, будто другой — это палач, который сделает тебя мучеником, не в этом суть, когда мы говорим, что брак — это мученичество. То есть это не означает, что другой человек сделает тебя мучеником, и ты должен смотреть на свою жену (мужа) как на своего личного палача или Нерона, истребляющего христиан. Нет, этот настрой нужен, чтобы ты мог жить в браке как должно, чтобы ты превозмог себя, чтобы пожертвовал своим эгоизмом, индивидуализмом, себялюбием, всем, что тебе хочется делать и что тебе нравится.

Чтобы это преодолеть, действительно надо иметь сознание ученика и отсечь от себя многое. Брак только так и может существовать, потому что он означает любовь, а любви нет, если ты не жертвуешь тем, что тебе нравится. Ты не можешь говорить другому: «Я люблю тебя!» — и хотеть, чтобы он сделал то, что нравится тебе. Так не получится. Это не любовь. Любовь означает, что ты становишься для другого тем, чего он хочет от тебя, а не имеешь к нему какие-то претензии. Любовь не преследует своего, никогда не ищет чего-нибудь для себя, у любви нет критерия «мое я».

Поэтому если человек в браке начнет говорить: «Мне нравится это, в этом я самовыражаюсь, это меня наполняет, от этого мне становится легче!» — то если другой уступчив, это хорошо, совместная жизнь будет. Ну а если нет? Тогда всё начинает потихоньку покрываться ржавчиной и появляются проблемы. Другой тоже человек, он не может без конца уступать. Придет время, когда он больше не сможет уступать, и начнутся конфликты, засверкают громы и молнии и появятся трудности в браке.

Поэтому человек должен вступать в брак по-правильному. Мы должны знать, что мы делаем, когда собираемся сделать что-нибудь. Например, ты собираешься стать священником — ты должен знать, что означает этот образ жизни. Ты не можешь стать священником и сказать: «Да я не знал, что летом мне надо будет носить рясу!» А ты что думал, что священники ходят в рубашках? Нет, так не получится. Надо терпеть. Ты не можешь также сказать: «Да я не знал, что ты будешь посылать меня в деревню служить Литургию! Или проповедовать слово Божие». А что это всё значит? Кто становится священником, тот целиком посвящает себя Богу и отказывается от своих прав.

Точно так же, когда кто-нибудь собирается стать монахом, он не может сказать: «Да я не знал, что не смогу пойти домой к маме на день рождения! Или на свадьбу брата!» Так не получится. Или пригласить своих друзей, чтобы как-нибудь ночью закатить пир на весь мир в монастыре! Нет, ты заранее должен знать, что так не получится. Или уйти в монастырь и говорить: «Да у нас когда-нибудь будет хоть десятирублевка в кармане? Будут деньги?» Нет, у нас денег нет, у нас есть нестяжание, и тебе уже ничего не хочется. То есть ты заранее знаешь образ жизни, которому последуешь.

Когда вступаешь в брак, надо наперед знать, чего ты ищешь в браке. Иногда говорят: «Я хочу, чтобы ты сделала меня счастливым!» Уже одно это выражение — закладка динамита под брак. Ты не можешь так говорить другому: «Я хочу, чтобы ты сделала меня счастливым!», «Я хочу быть счастливой рядом с тобой!» Всё это — претензии, и мы не можем говорить такого в браке, а также давать этакие великие обещания:

— Я заставлю тебя чувствовать себя счастливой! До последнего вздоха!

Мы должны научиться сознавать, что мы говорим, знать пределы своих возможностей и говорить:

— Я постараюсь сделать, что могу, постараюсь тебя утешить! Я постараюсь, я буду подвизаться, чтобы тебе было хорошо.

Великие и надутые слова — это проявление легкомыслия, и их не нужно произносить, потому что ты таким образом строишь свой брак на надувной подушке, и стоит поставить на нее что-нибудь, оно тут же опрокидывается. Поэтому положи твердое основание и скажи другому:

— Смотри, мы с тобой люди. Мы начинаем свой брак, у каждого из нас свои немощи, и нам с тобой надо сесть и понять, что то, что мы делаем, — это очень серьезно. Мы оба должны решить, что, чтобы мы жили вместе, каждый должен отсечь свою волю. Мы должны научиться жить для другого и нести ответственность за то, что мы собираемся сделать. И завтра, что бы ни случилось в нашей жизни, мы встретим это вместе и будем готовы пожертвовать собой ради нашего союза. Мы готовы умереть за него.

Но только чтобы ты не спрашивал другого:

— А ты готов умереть за меня?

Нет, так мы не спрашиваем; тогда ты ведешь себя как какой-нибудь каннибал. То есть это уже не любовные отношения.

Когда человек начинает с правильных предпосылок и у него правильное понимание брака, тогда он вступает в него с серьезным настроем. Брак — это самый серьезный шаг, который вам предстоит сделать в жизни. Серьезней даже монашества, потому что если там ты потерпишь неудачу, то ты один, а если провалишься в браке, то там ты уже не один, там рядом с тобой есть другой человек, за тобой стоят другие люди — твоя семья. Поэтому брак — дело крайне серьезное.

Его значение огромно, и надо обладать великим благоразумием и мудростью. Брак — это искусство, страшное искусство, это великое искусство. Ты словно должен жить с тигрицей, и ты должен научиться жить с ней: не потому, что другой разорвет тебя, а потому, что ты сам должен быть очень внимательным к нему. Как говорится в одной поговорке, не кидай камней в хрусталь, то есть в стекло, потому что бросишь раз, бросишь другой, а на третий он возьмет и разобьется, и у тебя появится проблема. Когда в семейной жизни ты не будешь осторожен и выронишь какое-нибудь слово, а потом повторишь его и скажешь его и в третий раз, тогда всё для тебя окажется очень трудным и неприятным.

К сожалению, сегодня я вижу, что люди не учатся вести правильную коммуникацию с другими. Мы знаем заповедь: почитай отца твоего и мать твою (Исх. 20: 12). Видите, здесь не сказано, чтобы ты их уважал, и не чтобы любил, и не чтобы слушался их, а чтобы почитал. А что это означает? Чтобы ты отдавал им честь, а не просто говорил: «Я люблю тебя!» — или: «Я уважаю тебя!» — или: «Я слушаю тебя!» В этом ничего особенного нет, а вот научиться почитать другого человека надо.

Один святой подвижник, авва Исаия, говорит: «Когда у тебя посетители, то научись почитать их чрезвычайно». Воздавать им великую честь, то есть не просто сказать: «Благодарю!» — и тем самым воздать им великую честь, а научиться ценить другого человека, почитать то, что он делает, то, что он дает тебе, и его самого тоже. Воздавая честь другому, мы возрастаем духовно. Давайте расскажу вам один случай.

Как-то был я в одной школе, куда приехал и министр. Ученики тогда проводили конференцию о своей школе. Дали слово министру. И тут образовались два лагеря. В одном были ученики, а в другом министр. Его «прижали к стенке», он разволновался, покраснел. Ему говорили:

— А что ты сделал за столько времени? Ты ничего не сделал! Какие у тебя есть доказательства того, что ты что-нибудь сделал?

Неслыханная агрессивность со стороны учеников. Конечно, были там и преподаватели, и один из них поднялся на трибуну, встал на их защиту и сказал:

— Мы предпочитаем учащихся с бунтарским духом! — какие-то глупости в этом роде.

Как бы там ни было, но я подумал: хорошо, пусть министерство виновато, школы в плохом состоянии, там массу всего надо изменить, но ты, дитя мое, скажи человеку спасибо за то, что он пришел сюда:

— Благодарим вас, господин министр, что вы взяли на себя труд и приехали сюда выслушать нас! Благодарим, потому что, в конце концов, и ты тоже что-то сделал!

За два года он что-нибудь, но все же сделал. Скажи ему спасибо, а потом выскажи свое требование, жалобу, но только учтивым тоном. Вся эта агрессивность спровоцировала его на то, чтобы и он, в свою очередь, ответил им агрессивно, и в итоге получился полный винегрет. Он ушел удрученный, а ученики хихикали оттого, что смогли что-то сказать министру.

Но что было хуже всего? То, что они задавали свой вопрос министру и, не дожидаясь ответа, тут же начинали хохотать. То есть их интересовал не его ответ, а то, как бы задать свой вопрос, как бы показать, что они такие крутые: «А я вот так вот сказал министру!»

Ладно, ты устроил такое министру. Он мне не родня, он мне вообще никто, но молодежь, которая вытворяет такое, завтра с таким же ражем набросится и на своих родителей, на своих жен, на учителей и детей. Тамошние учителя не понимали, что если ученики завтра их поколотят, то они же сами и будут в этом виноваты, потому что культивируют в них такое. Ну конечно, он тебя побьет! Ты же научил его быть наглым и бессовестным, и когда придет твой черед сделать ему замечание, то он тебя побьет. А почему бы нет?

К сожалению, сегодня мы не учимся почитать другого человека. Поэтому браки распадаются: ты не учишься говорить с другим человеком.

Например, говоришь своему тестю:

— Ну как дела, Коста?

Я слышал это. Человек позвонил по телефону:

— Как дела, Коста?

— А кто такой этот Коста, сын мой?

— Да это мой тесть.

Хорошо, но разве ты не можешь сказать ему папа? Или вот говоришь своей матери:

— Лёля, сядь сюда!

Хорошо, дитя мое, а как твой ребенок обратится к тебе завтра?

То есть куда девалось почтение? Нам надо научиться почитать людей, прежде всего почитать другого человека, как самого себя, потому что в противном случае мы станем нивелировать всё.

Однажды пришел человек из одной партии на Святую Гору Афон и сказал старцу Паисию:

— Если мы возьмем власть, то наступит равенство.

Старец ответил ему:

— Будет не равенство, а уравнивание, то есть вы всё уравняете. Потому что равенство не значит, что ты должен выровнять всё и чтобы общий каток прошелся по всему. В обществе, в семье у каждого свое место. У тебя есть отец, мать, бабушка, есть брат. У каждого человека свое место в нашем социальном окружении. Когда ты уничтожишь всё это и сравняешь, то потом, когда придет время схватиться за что-нибудь, тебе не за что будет схватиться.

А всё это происходит потому, что мы не учимся главным вещам, которые не являются вопросами Евангелия или Церкви, а это простые человеческие истины. Не надо кому-нибудь из Церкви говорить их тебе, чтобы ты их выучил, чтобы ты научился ценить другого, его вклад, труд и воздавать ему должную честь.

Святой апостол Павел говорит:

— Почитайте царя! (Ср.: 1 Пет. 2: 17)

А кто был царем тогда? Тиран Нерон, который был сущим зверем, а не человеком, и убивал христиан. Святой апостол Павел, однако, говорит: «Почитайте царя!» И Сам Христос говорит: «Отдавайте кесарево кесарю» (Мф. 22: 21). Вы должны почитать власть, царя, президента республики, как его называют сегодня.

Недавно король приезжал на Кипр, и некоторые люди вознегодовали из-за того, что один священник подошел к нему и обратился:

— Ваше Величество!

Ну а что ему сказать, дитя мое? «Господин Коста, добро пожаловать»?^[1]

«Церковь возвращается к средневековью» — так они говорили. То есть мы городим какие-то глупости и занимаемся этим только потому, что кто-то произнес каких-то два слова, а не видим, как каждый день дети избивают своих родителей. Мы бьем всякого, кто бы ни встал у нас на пути, или деремся друг с другом дома.

Сегодня встречаются такие люди, которые так чувствительны, что ночью не могут уснуть из-за того, что сказали кому-нибудь плохое слово, кого-то обидели или что-нибудь увидели. Но есть и другие, которые, если не сделают какого-нибудь зла, то не могут уснуть, потому что сон их не берет. Я знал супругов, которые, когда им хотелось позабавиться, дрались. Оба были здоровые такие и дрались, причем кулаками и ногами. Я говорю им:

— Ну что вы, дети, ну что вы деретесь?

— Да это от любви! Мы от любви деремся!

Причем удары у них были серьезные: руки становились синими, они били ногами, кулаками, в ход шло и карате! То есть когда им хотелось отдохнуть или продемонстрировать свою взаимную любовь, они начинали бой. Но, в конце концов, это вопрос душевного устроения.

* * *

Очень важно научиться воздавать уважение другому человеку. Один старец говорит:

— Когда два монаха встречаются, они должны поклониться друг другу. Почему? Видел ли ты брата своего? Ты видел Господа Бога твоего^[2].

Надо научиться видеть Самого Бога в лице другого. А другой старец говорит:

— Блажен монах (и христианин), считающий всех людей богами после Бога.

То есть он учится ценить другого, воздавать ему должную честь. Только тогда другой сможет понять свое место и ваши с ним отношения, да и ты сам сможешь наладить правильные отношения с другими.

Всё это начинается еще с детского возраста. Сегодня детская психология учит, что надо серьезно говорить ребенку о серьезных вещах, надо говорить с ним всерьез, потому что если ты подводишь его к Причастию и говоришь: «Открой ротик, чтобы тебе дали золотую птичку!» — то он, конечно же, тут же его выплюнет, потому что ему не хочется золотой птички. А как быть, если Причастие на вкус не как золотая птичка, а бывает иногда и кисловатым?

Или говорят ему: «Это винцо!» А разве священнику подобает давать ему вино? Не захочет ли он, когда подрастет, пойти в корчму и выпить целую бутылку? Видите ли, ему захотелось какого-то винца!

То есть я видел это. Мы причащаем стольких детей в монастыре, и вот подходят и говорят ребенку:

— Открой ротик, священник положит тебе золотой зубик!

Или «золотую птичку» и прочие глупости. А ребенок орет, надрывается. Но когда ему скажешь:

— Открой рот, дитя мое, это Христос! — видишь, как ребенок становится серьезным и понимает, что Христос там.

Он чувствует это, и у него больше ума, чем у матери и бабушки. Так и хочется одернуть ее, когда она говорит безумства ребенку.

Вы скажете мне:

— А понимает ли что-нибудь двухлетний ребенок?

Понимает. Как понимает? А когда скажешь ему: «Христос», он становится спокойным и открывает рот, если же говорить ему всякие безумства, то он сопротивляется.

Сегодня доказано, что о серьезных вещах мы должны говорить серьезно даже малым детям. Пусть поймет это так, как может понять, но только чтобы мы не принижали этих вещей.

Да, а если научишь ребенка бить свою мать, плевать в нее, говорить страшные слова… Вспоминаю пример с одним ребенком, которому учительница сказала, что слово «дикий» и «дикая» — совсем не плохое. Ну он возьми тогда и назови ее дикой.

Если ребенок научится унижать людей, то, когда вырастет, в нем не будет ничего достойного. Это доказано. Сейчас мне 42 года^[3], у меня есть друзья детства, которые женились, и я знаю — вижу, какие они в семье, я ведь знал их еще маленькими. И что же я вижу? А вижу я копию их семьи — если дома у них поливали друг друга грязью, ругались и ссорились, то и сейчас то же самое происходит. Когда я иду к ним, то так и приходят на память их мать, отец. У них сегодня такой же дом. Как вели себя их родители, так ведут и они себя сейчас. Образованные люди, с университетскими дипломами, но глаза режут их грубые манеры. А почему? Потому что они это унаследовали.

Бывает, что один хочет выразить свою любовь к другому, но поскольку не знает, как это сделать, то действует неверно. Если у него в душе не заложено таких образов, то как же ему выразить свою любовь к жене? Хочет сказать ей какую-нибудь шуточку, приласкать, а в действительности всё равно что хватает мешок и бьет ее по голове, как Микки Маус, и из глаз у нее сыплются искры. То есть вот такая у него страшная и ужасающая шуточка.

Он, бедный, делает это из расположения к ней, хочет приласкать свою жену, но получается наоборот. А если покопаться, то увидишь, что у них в доме говорят так же, как и там, где он вырос. Конечно, всё это благоприобретенное, и человек может это увидеть и поработать над собой, чтобы от него избавиться.

Точно так же ты не можешь говорить со своим другом, обращаясь к нему с вульгарными словами. Или вот слышу некоторых девушек, и это именно то, на что девушки должны обратить внимание, потому что это страшно. То есть девушки превзошли парней по своей жестокости и вульгарности. Ну а как же она завтра станет матерью? Глядя, как она говорит хриплым от сигарет голосом, думаешь: «Господи, помилуй! Да что же это за существо? Да женский ли это голос?» И если бы не видеть ее, то так бы и спросил себя: да женщина ли это или мужчина?

Или вот, она протягивает руки, чтобы взять своего ребенка, и ты видишь какие-то огромные черные ногти, какие-то грязные волосы и раскрашенные глаза. Ну а этот ребенок, как только родится… представляете себе, вот он младенец, открывает глаза и видит свою мать с красными, зелеными или фиолетовыми волосами, с выпученными и свирепыми глазами, с огромными ногтями. Ну не скажет ли он: «Это что за зверь меня родил?»

И ведь это всё реальность, дети. Когда я иногда раздаю просфоры, то спешу убрать руку от ногтей некоторых дам — во-о-от такие ногти! Хорошо, дитя мое, но какая польза от всего этого? Черные, синие, желтые, зеленые ногти. И спрашиваешь себя: а что это всё такое?..

Манера выражения очень важна. Мы мужчины, мы такие, но когда кто-нибудь притворяется женщиной, он превращается в посмешище. Или если женщина пойдет и наклеит себе усы и бороду, она тоже станет посмешищем. Изменение черт лица оказывает влияние на психику ребенка. Когда вырастет, что он увидит у себя дома? Какую мать увидит перед собой, какой образец? Ту ли, которая излучает материнство, добро, кротость, или ту, увидев которую, он пугается?

Поэтому нам надо внимать себе. Оставайтесь такими, какими Бог вас создал, чтобы мы красиво относились в первую очередь к самим себе, чтобы начинали с самих себя, чтобы нам не хотелось унижать и осмеивать самих себя. Иногда спрашивают:

— А грех ли краситься?

Это не грех, красься как хочешь! Но проблема в чем? В том, что ты подменяешь себя. Или вот носишь серьгу — а другой смотрит на тебя и спрашивает себя: а как ты это выдерживаешь? И зачем нацепил ее себе на бровь? Ну хорошо, но разве это не мешает тебе, будто муха сидит у тебя на лбу?

Или приходит, чтобы сказать что-нибудь, а у нее с волос свисает что-то и входит ей в глаз. Ну зачем это всё, дети? Или какие-нибудь ботинки, и тебе нужно прилагать особые усилия, чтобы удержать равновесие.

Я и в самом деле иногда так спрашиваю себя. Сижу и смотрю на них сверху из монастыря^[4], где царит тишина, и вот издали слышно, как останавливается автомобиль, и она стук-стук-стук каблуками, пока не войдет в храм. Внутри, может, читают Евангелие и царит полная тишина. А потом она говорит:

— Я не хожу в церковь, потому что, когда войду внутрь, все оборачиваются и смотрят на меня!

Ну, конечно же, смотрят, если ты переполошила людей! Как человеку не посмотреть, что ты обула и на чем сюда пришла! У них при виде этого аж голова закружилась!

Дети, уважение начинается с себя. Ну хорошо, у женщины в природе заложено украшать себя, это так, и, конечно же, надо носить хорошую одежду. Но только нужна мера. Красота — в меру. Крайности излишни, потому что потом человек теряет меру и уже не может понять, что тут правильно, а что нет, потому что у него нет чувства меры, он утратил ощущение того, что тем самым он бросит вызов другим людям. Когда говоришь ему:

— Дитя мое, это вызывающе! — он спрашивает тебя:

— А почему? Как это может быть вызывающим?

Он этого не понимает, потому что у него уже нет меры.

Надо научиться ценить других и Самого Бога. Благодарность к Богу приходит постепенно: сначала начнешь ценить себя, уважать себя, свое тело, лицо, заботиться о нем, но по-красивому, с уважением к себе, не изменяя своего лица. Потом, когда уважаешь себя, ты уважаешь и своих родителей, учителей, брата, соседей, дядю, супругу.

Так наша жизнь становится красивой, ведь что дашь другому, то он и вернет тебе. Если ты варвар, тогда и к тебе будут относиться так же. Поэтому нам надо поработать над собой, и когда мы делаем что-нибудь, то сесть и спросить себя: «А зачем я это делаю, по какой причине? Нацепила на себя 15 серег, обвешалась ими сверху донизу. А зачем? Для красоты? Но это же некрасиво. В чем же тогда причина? Что меня к этому побуждает?» Мы должны увидеть побуждение, то есть исследовать себя, однако не с душевным надрывом, а чтобы поработать над собой.

Мы нуждаемся в педагогике. Греческое слово μόρφοση («образование») означает «придать образ», оно не означает, что надо только выучить буквы, компьютер или цифры, а придать себе образ. Вот была какая-то аморфная масса, и ты придаешь ей конкретный образ, причем это касается всего человека. Ведь человека видно по мелочам, по тому, как он сядет, что будет говорить, как будет держаться, как сделает что-нибудь. Это очень важно.

Святые отцы подчеркивают это: подвижники, жившие в пустыне и не видевшие лица человеческого, пишут в своих подвижнических словах в числе прочего и о благоприличии. Например, у святого Исаака Сирина есть слово о благоприличии монахов. Этим он хочет показать, что человек приобретает характер, личность, формируется посредством простых средств, которые имеются у него вокруг^[5].

Поэтому Церковь настаивает на этом. Церковь — это не морализаторство, она преображает всего человека. Тебе надо понять это, потому что иначе ты никогда не продвинешься вперед.

К сожалению, сегодня мы дошли до того, что проводим семинары и специальные группы психологов учат нас тому, как говорить друг с другом. Есть такие группы, платишь 500 лир в год. Мне сказали, что создают группы по коммуникации, и однажды я тоже присутствовал на такой встрече. С одной стороны стояло пять человек, с другой еще пять, посередине был психолог, и он учил их, как вести диалог. Как, пока другой говорит, ты должен стоять и слушать его, и как, пока говоришь другому, ты должен сам слушать, что ты говоришь. Потому что часто ты этого вообще не слышишь, то есть говоришь, но сам не знаешь, что говоришь.

Великое это искусство — научиться быть внимательным, работать над собой: это основа всего, что человек делает. В монастыре, становясь монахами, мы делаем именно то, что делали бы в браке. В монастыре учишься говорить точно другому и отвечать точно другому, а когда произойдет какое-нибудь недоразумение, то ты никогда не бываешь прав. Старец не скажет тебе: «А знаешь, ты прав!» Нет! Но он всегда тебе скажет: «Ты виноват»:

— Но он мне сказал то-то и то-то, обвинил меня…

— Что бы он тебе ни сказал, виноват ты!

А зачем ты делал это? Научись работать над собой, не искать, в чем виноват перед тобой кто-то, а в чем виноват ты перед ним.

Если бы мы делали так каждый раз, когда у нас случаются недоразумения в семье, или если бы могли абстрагироваться от другого человека или конкретного события и сказать: «Да ладно, оставь его в покое. Он тебя злословил, обидел, оклеветал. У него свои проблемы. Но ты, что сделал ты в этом случае?» — тогда действительно дело пошло бы, то есть с того момента, когда ты начнешь работать над собой, а не над другим.

Мы должны знать эти вещи, знать Божии заповеди, которые даются нам как антидот, они закладывают правильный фундамент и показывают, как человек начинает строить свое духовное здание. Он всегда должен начинать с себя, а не с других.

Иногда говорят:

— Ну почему я с чужими добрый, а дома нет? Почему я с другими хороший, терпеливый, благодушный, приветливый, а дома весь на нервах и полон злобы?

Потому что ты не работал над собой, а научился поддерживать свой имидж перед другими людьми. Поэтому когда человек увидит себя со стороны, то приходит в ужас, и его может даже охватить депрессия, если он в какой-то момент разочаруется в самом себе. Потому что он никогда не умел заниматься собой, никогда не смотрел на себя, а всегда на других, на окружающих, на общество, работу, других людей. Он не видел себя, не научился этому духовному труду.

Поскольку мы хотим жить в Церкви, то она расставляет всё по своим местам, возвращает человека к его основам и говорит:

— Посмотри, духовный труд начинается с тебя, ты будешь наблюдать за собой, окружающими и Богом. И начнешь с мелочей.

Ты не можешь сказать: «Я пренебрегу мелочами, это с главным никак не связано!» Нет. Всё связано и всё свидетельствует о качестве твоего «я». Это основа и фундамент, который должен войти в нашу жизнь. Если этого не произойдет, мы не сможем продвигаться вперед, потому что человек, унижающий себя, не может почитать других, он и их будет унижать.

Сегодня мы повсюду видим это, даже среди церковных людей и вас, ходящих на беседы. Постоянно видишь, что им не хватает многого, что в прошлом происходило само по себе, нет ощущения этого внутреннего труда, почтения к другому человеку. Как этот ребенок завтра создаст семью, если он не учится говорить обыкновенное «спасибо»? Как он придет домой и скажет спасибо своей жене, которая приготовила обед? Он подумает: «Ты приготовила поесть? Так это же твой долг!» — и вообще не учтет труд своей жены.

А если ты не почитаешь свою жену, тогда она устанет, не выдержит. И станет искать почтения в другом месте, найдет себе кого-нибудь, кто станет говорить ей сладкие слова, и это доведет до неприятных инцидентов…

Перевела с болгарского Станка Косова

pravoslavie.ru