Я и не Я, или Душа — не мера, а избыток

Человек поразительно не равен сам себе. И намешано в нём всякого разного с избытком, и сам этот избыток какой-то странный, непонятный, даже, кажется порой, ненужный — лишний... Всё ему чего-то недостаёт, что-то нужно и, как правило, то, чего нет и быть не может — разве только в грёзах... То счастья ему захочется, то любви... И что нормальному прагматику со всем этим делать — в наше-то время?..

Помнится, у Ю.Мориц было точное, но всё равно непонятное, ибо поэтическое, высказывание: «Душа — не мера, а избыток»...

Захочет нормальный человек в этом разобраться, пойдёт, например, к психоаналитику, а там ему скажут: главный объект, который изучают психоаналитики, называется «это не то». Опять неясность... А что же тогда «то», где его искать? Культовый Лакан¹ добавит масла в огонь сногсшибательным: любовь – это «давать тому, кто этого не просил, то, чего у нас нет»...

* * *

Человек — это вообще: он — человек, ты — человек, я — человек. А что же такое Я? Я как индивид и я как личность — это разные Я. Индивидуальное Я — это ракурс и количество человечности вообще, это фрагментик Мы, часть от целого. В отличие от личностного Я, которое — целое. Целый человек — это не индивид, как многие сегодня считают, а личность.

Личность — это целостность, способная вмещать другие целостности, т.е. способная по-настоящему любить. Хочешь научиться любить? Впусти в себя Другого, впусти целым, не ущербным — и сам станешь целым в процессе дарения себя ему. Или Ему. Это один и тот же процесс, потому и сказано: кто говорит, что любит Бога, а ближнего ненавидит, тот — лжец.

Люди привыкли к многочисленным словам о любви, им кажется, что они понимают о чём речь, хотя даже если понимают, то — психологически, душевно, а не духовно, а значит по-своему, индивидуально и не совсем точно.

Коротко говоря, личное Я — это то, что над природой человека, и, в некотором смысле, выходит за рамки человека² — «избыток». Личное Я — это наше Я в Боге и для Бога. Именно оно является нашим Я, предназначенным для любви и общения друг с другом в Боге.

Как же оно обретается? Разумеется, посредством делания, а не просто умствования. Человека как природу можно представить в виде некой горизонтальной сети, связывающей между собой всевозможные объёмные целостности — своего рода атомы человечности. От природы у нас множество различных наборов того или иного функционального предназначения: телесного и душевного. В силу того, что душевность наша обращена не к духу, а к телу, её можно считать своего рода тонкой телесностью, т.е. психика — это во многом телесность со своей механикой.

Человек — это набор биологических механизмов, которые действуют сами по себе. Это важно помнить, рассуждая о своей индивидуальности, которая в рамках природы тоже — лишь сложно устроенный механизм, который сегодня бесчеловечно эксплуатируется всякого рода психотехнологиями в корыстных целях.

Человек сегодня в цепях, и если он это недостаточно хорошо чувствует и понимает, то лишь потому, что несвободен, т.е. его чувства также несвободны, как и он сам — здраво оценить своё положение и состояние он не в силах. Даже знакомое всем «по плодам узнаете» для современного человека едва ли доступно: он не понимает, что видит.

Что такое жизнь в прелестном состоянии? Самое простое, обыденное измерение её в том, что человек, живущий не в реальности, а в мыльном пузыре своего представления о ней, держится за свой мыльный пузырь, как утопающий за соломинку. Трезвомыслие такому человеку не по силам, ибо весь свой мир он нарисовал на мыльном пузыре и полностью связан с этим мыльным пузырём, без которого он просто распадётся, исчезнет... Мыльный пузырь заменяет такому человеку всё, он его бог, его хранитель, его смысл и цель. И при этом — мыльный пузырь: хлоп, и нет его... Величайшее несчастье для человека быть замкнутым на лесть о мире и себе, именуемую нами прелестью. Из такого состояния никакое действительно благое дело невозможно по причине изоляции прелестника от других («где двое или трое во имя Моё» — неосуществимо).

Христос предлагает человеку свободу от этого рабства и называет себя Путём из него. Метод — исполнение заповедей, которые сведены к двуединой заповеди о любви к Богу и ближнему. Но сами заповеди — не путь, они лишь способ познать свою неспособность быть любящим, чтобы обратиться к Тому, кто может одарить нас любовью.

Эта потрясающая по красоте мистерия взаимоотношений Бога и человека может быть отображена в простом и наглядном образе, обнажающем тайну личности. Представьте себе Человека как сеть взаимоотношений, лежащую на плоскости планеты Земля. Это горизонтальное, природное, измерение человека. Индивид — это некий сектор на этом шаре, некий, может быть, остров, город, страна или даже просто камушек, камень на чьей-то дороге... Но вот он встретил бедного человека, которого пожалел и хочет одарить любовью. Не своей маленькой, эгоистичной — чтобы похвалить себя за хорошесть, а настоящей — чистой, в нём жива жажда такой любви. (Откуда эта жажда?) Если жажда не сымиторована, а реальна — она становится запросом к Небу, зовом к Богу (наш зов всегда ответ на Его Зов) — вопрошающим Лучом в небеса. Когда оба зова встречаются, происходит вспышка, встреча, искра любви, которая может длиться вечно. Чем чаще я оказываюсь в этом Луче, тем устойчивее и само соединение, и моё состояние, в котором я действительно живу, в котором я — настоящий. Вечность и есть пребывание в этой длящейся искре Божественной любви. Личность рождается только во время этой встречи — в Луче. И, может быть, она и существует только в это время — в акте дарения себя Другому и другому,  иное — сны.

Чем чаще человек практикует такую двуединую любовь, тем чаще с ним случается чудо Личности. Личность — дар Бога, даруемый нам, когда мы встречаемся во имя Бога друг с другом — в Боге. Личность — это я в Боге. С утратой этого состояния я опять оказываюсь просто индивидом — ущербным, нецелым, жаждущим (всегда жаждущим — снова и снова) стать целым. Эта жажда подлинного бытия, т. е. пребывания в свободе, вне пленения сетью, зовёт и гонит навстречу другому — чтобы быть (а не казаться).

«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мтф. 18:20). Истина открывается при взаимодействии людей. И дело не в советах, а в Присутствии. Когда два человека присутствуют в Присутствии, происходит чудо Встречи. Присутствовать в Присутствии можно только для другого, это и есть любовь. Любить — это присутствовать в Присутствии (для другого). Я становлюсь Присутствием в Присутствии Другого (Бога и человека). Жизнь — в Присутствии.

Созерцание — это пребывание в Луче, связующем меня с Богом и ближним.

* * *

Исходя из вышесказанного, настоящий миссионер — это возжигающий искру, т.е. тот, кто на деле приобщает своего другого к Богу. Если этот другой хочет, разумеется. Без его личного участия общая с ним искра не загорится. Миссионер — это как бы приглашающий стать третьим в треугольнике Я — Бог — Другой. Или Бог — Я — Другой. Или Другой — Бог — Я. Какая последовательность правильнее? Не знаю, возможно, последняя...

* * *

На личностном уровне можно общаться на равных с любым человеком, из какой бы социальной или религиозной группы он ни был — только была бы в нём развита та самая личность. Проблемы могут начаться и чаще всего начинаются, когда личность одного недостаточно развита и потому начинает силой тащить другого в свою общность — веру, секту (религиозную или просто мировоззренческую, политическую, научную — неважно). Таким образом она по сути тащит другого на свою территорию, осуществляя захват — недопустимое хамство для личности. Не нарушая личностную свободу другого, поссориться невозможно. Ссора — это плод бандитизма и контрабанды в отношениях.

Личность — это свобода, отсутствие личности — всегда рабство, хамство и стремление поработить другого.

Миссия — это не агрессия, т.е. когда православный (как и всякий другой) миссионер проповедует, он обязан следить за собой, чтобы не становиться агрессором по отношению к личности другого. Правда, есть проблема, как бы не решаемая в рамках этой модели — бессознательность большинства людей (жизнь без личности). Многие наши церковные перекосы, вероятно, возникли из-за неправильного подхода к этой проблеме — гонка не за качеством, а за количеством. С политической точки зрения гонка за количеством понятна, с идеологической — тоже понятна. Компромисс икономии³всегда не в пользу качества...

* * *

Наверное самая тонкая, первичная форма насилия — ложный взгляд на другого, ведь мы своим взглядом помещаем другого в некую «матрицу», где роли как бы заранее прописаны. Ложное понимание, ложная трактовка другого, которую мы ему предлагаем в общении — это уже насилие над ним.

Неложный взгляд — это, конечно, любящий взгляд, т.е. единственная возможность не насильничать — видеть в другом Христа и вести себя соответственно.

* * *

Здравомыслие — это совесть, а не интеллект. Движение к здравомыслию — это путь очищения совести. Интеллект — штука непростая, не всем дано быть интеллектуалом. В отличие от совести, ибо совесть — феномен природный, её нет только у тех индивидов, кто перестал её слушать. Тот же, кто внимателен к этому внутреннему советчику, растит свою совесть, как древо жизни, и оно обильно в нём плодоносит.

* * *

Христианство — это свобода. А почему не любовь? Потому что любовь — это уже второй шаг, после свободы? Нет, потому что любовь — это Христос, а не христианство.

«К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу» (Галатам 5:13).

Служить друг другу, не угождая плоти, можно только во Христе, служа Христу в ближнем равно как и в себе. Христос в ближнем и во мне — это один Христос.

* * *

Социальная личность появляется как точка на пересечении множества линий — всевозможных связей и отношений с другими людьми. Это поверхностная (внешняя) сторона личности, которая состоит из множественных повторений того, что когда-то делали, делают и будут делать другие. Это своеобразные механизмы, которые свойственны человеку вообще, и мне как индивиду — отчасти. Это та часть меня, которая, пожалуй, не имеет права говорить от первого лица — она не живёт, а функционирует. Это не совсем я...

С другими людьми можно общаться как на уровне социальной личности, которая по сути фикция⁵ — как и сама точка на пересечении линий (её ведь на самом деле нет — она лишь кажется), так и на уровне глубинного духовного Я, которое рождается в акте любви, в акте дарения себя другому. «Если не слышишь чужие стоны, не помогут ни посты, ни поклоны» (Архим. Кирилл (Павлов). Подлинное Я — это действующее в Боге Я.

Человек похож на скворечник — он обретает свой подлинный смысл, лишь когда в нём поселится небесная птица. И её нужно кормить небесной пищей, при этом кормить своих птичек можно, только кормя чужих...

Примечания:

1. Жак Лакан (1901 — 1981) — французский психоаналитик, философ (фрейдист, структуралист, постструктуралист) и психиатр. Одна из самых влиятельных фигур в истории психоанализа.

2. Личность надприродна, она владеет природой. Смешение личности и природы В. Лосский называл самостью.

3. Икономия (от греч. οἰκονομία — устроение дома, дел) — в христианстве принцип богословия и решения церковных вопросов с позиции снисхождения, практической пользы, удобства. Противоположностью икономии является акривия (греч. ἀκρίβεια — «точный смысл, строгая точность, тщательность»).

4. Стихи автора, 2011

5. Именно об этой внешней стороне личности сегодня говорят как об иллюзии личности, низводя человека до набора автоматизмов (алгоритмов). Но возможна ведь и другая личность — настоящая, глубинная, бытие которой намереваются отвергнуть и запретить.

koppel.pro