Текст и Автор

Текст

Для кого-то текст — товар, для кого-то — информация, для кого-то — еда… Для меня текст всегда — живая или неживая вода, лекарство или яд, пища или пустая жвачка. Текст предназначен в употребление человеку, и смысл текста не в том, сколько барышей он кому-то принесёт попутно, а в том, как он воздействует на человека и общество.

Первичное должно стоять на первом месте, вторичное — на втором, чтобы был порядок в головах и домах, в сердцах людей и на улицах городов. Когда деньги первичны, порядка нигде не будет.

Живой текст — как живой организм.

Никогда не понимала редакторов, способных загубить смысловой текст ради технических показателей. Прокрустово ложе от технарей не всякий текст улучшает, а только недоработанный, переполненный «водой», т. е. пустотами. Когда текст — концентрированный раствор, его нельзя «казнить» без негативных последствий для конечного потребителя. Важно не забывать, что потребитель текста — не редактор, не дизайнер, не верстальщик, а читатель, и первые должны быть ответственными за неискажённое донесение полученной ими от автора информации.

Особо неприятны редакторы с самостной установкой, которые своим долгом считают что-то поправить, изменить, невзирая на качество текста (хотя бы ради оправдания зарплаты). Как-то раз я попала в руки к такому: он, получив мой текст, пообещал сократить его втрое, и был приятно удивлён тем, что не смог убрать ни строчки. Однако ему хватило здравого смысла принять это как данность, он не стал калечить текст. Таких здравых редакторов, к сожалению, становится всё меньше. Зато увеличивается численность других, готовых покалечить любой текст в угоду ничего не стоящим амбициям тех или иных технических работников, чьё предназначение обслуживать текст.

Вообще неуважение к тексту, обращение с ним как с пустышкой, приносящей лишь барыши — тенденция времени. Хорошо, когда назвавшийся редактором слепец нарушит лишь внешнюю, стилистическую цельность и красоту текста, а не глубинную органику. По себе знаю: это горько, но выносимо. Гораздо хуже, когда циничною рукою слепца повреждаются несущие смысл структуры: тогда текст-пища и текст-лекарство могут утратить свои главные питающие и лечащие свойства, а то и вовсе приобрести чуждые и вредоносные. Политтехнологи, работающие на искривление сознания масс, прибегают именно к такого рода структурным искажениям для достижения своих целей. Несложно сделать вывод о том, что неуважающие текст редакторы — знамение времени — тоже отчасти элемент технологии, задача которой ликвидация здравомыслия.

Автор

Автор — это слышащий и собеседующий с Реальностью. Наверное, он менее притёрт к жизни, в нём многое как бы выступает за пределы, торчит и топорщится, требует корректировки и выравнивания. «Пупырчатая кожа» автора — результат того, что сущность его концентрируется как раз в выступающих за пределы «пупырышках». Они суть болевые центры авторской жизни. Ими он воспринимает, ощупывает, впитывает в себя жизненную субстанцию. Ими он вопрошает Реальность и принимает ответы, ими работает, когда творит. Сквозь авторские «пупырышки» подобно лучам проходят волокна полотна жизни: ими (пупырышками) автор собеседует со структурами бытия как с телом, живой материей — сплетённой из живых волокон тканью бытия.

Автор от графомана отличается именно наполненностью. Настоящее произведение — конечный результат авторской деятельности — снимает боль в том или ином центре напряжения творческих сил, и наступает временный покой в той или иной точке соприкосновения с бытием.

Автор в процессе творчества созидает, а не выдумывает жизнь. Он структурирует внутренний и внешний миры посредством создания произведений.

Автор — это творец в миниатюре, он, подобно Богу-Творцу, созидает бытие, работая с его структурами. Автор всегда — соработник у Бога, если только не инициирован для работы противными силами.

Графоман же работает сам из себя, из своей пустоты и потому ничего нужного для жизни (или смерти) не производит.