Мой младший брат в детстве сильно страдал ушами. Уж как его только ни лечили, к каким врачам ни водили — промывали, закапывали, прикладывали — все без толку — мучается ребенок и все тут! Посоветовали обратиться к одной старушке. Шепчет. Заговаривает. Говорят, многим помогла. Пошептала она и над моим братиком: болезнь успокоилась и быстро прошла. И это типичный случай: многие вспомнят подобные истории о безымянных бабушках-шептушках, которые лечили, и довольно часто их помощь была вполне реальной. Однако всем известно, что православная церковь запрещает обращаться к таким людям...
Могу ли я называть себя христианином, то есть учеником Христовым, если главного свойства ученичества нет у меня? Установить принадлежность к сословию учеников помогает простая «качественная реакция»: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою. Если это ко мне не относится, если у меня нет любви к ближнему, разве я христианин? В лучшем случае я — сочувствующий. А может ли вообще кто-нибудь назвать себя христианином?..
Здесь предлагается еще один аспект темы равнодушия. Дело в том, что довольно часто люди принимают за равнодушие то, что равнодушием вовсе не является. А почему? — Да из-за собственного равнодушия! Очень хочется человеческого участия — но в той и только в той форме, которую ты сам разработал и спроектировал; иное не принимаем, потому что равнодушны к другим, и нам вовсе не интересны их свойства и намерения...
Временами я мечтаю о лодке Боромира. Этот герой погиб, защищая своих товарищей. Его положили в лодку, гружённую трофеями, и, пропев над телом погребальные песни, отпустили на милость бурному течению Андуина. Бывают в жизни минуты, когда так хочется просто лежать в лодке не живым и не мёртвым, плыть, отдавшись течению, плыть и молчать, отпустив прошлое — плохое и хорошее, — и не просить будущего, а просто — плыть. Лежать в полудрёме, подоткнувшись медвежьей шкурой, и слушать мерное течение вечной реки...
