Сумрачная улица, я стою напротив Дома писателей, не смея присоединиться к жалкой горстке людей, выносящих гроб. Мокрый снег. В платок кутается Мария Федоровна. Ей отказали, родным отказали — нам всем отказали — не разрешили похоронить Музу блокадного Города на Пискаревском кладбище. «Скопления не хотели. Романовский обком наконец-то мог отыграться...», — пишет в своих мемуарах Даниил Гранин...
