Великий пост. Литургия Преждеосвященных Даров

Два значения причастия

Изо всех богослужебных правил, относя­щихся к Великому Посту, наиболее важно понять одно, т. к. оно, будучи особенностью Православия, часто является ключом для объяснения его богослужебного предания.

Это правило — запрещение совершения божественной литургии в будние дни недели в течение Великого Поста.

Устав ясно гласит, что ни в коем случае не должно совершать божественной литургии от понедельника до пятницы включительно, кроме как если Благовещение случится в один из этих дней.

Однако по средам и пятницам совершается, соединённое с вечерней, особое богослужение, называемое Литургией Преждеосвященных Даров, за которой можно причащаться.

Значение этого правила было настолько забыто во многих приходах, особенно тех, которые долгое время были под западным, латинским влиянием, что его просто перестали соблюдать, и по чисто латинскому обычаю частные, «заказные» или заупокойные литургии совершаются в течение всего Великого Поста.

Но даже там, где это правило соблюдается с чисто формальной покорностью, редко кто старается понять его духовное значение, понять внутреннюю «логику» Поста.

Поэтому мы считаем важным объяснить более подробно смысл этого правила, которое относится к одному лишь Великому Посту, но освящает все богослужебное предание Православия.

В общих чертах, здесь выражается и применяется один из основных принципов богослужения: совершение Евхаристии несовместимо с постом.

В этом православная традиция сильно отличается от евхаристического богословия западного католичества; в Православии совершение Евхаристии всегда — праздник и радость.

Это прежде всего таинство явления Христа, Его присутствия среди своих учеников, и поэтому празднование — очень реальное — Его Воскресения.

И действительно, явление и присутствие Христа за Евхаристией является для Церкви «доказательством» Его Воскресения. В радости и «горении сердец», испытанных учениками по пути в Еммаус, Христос открыл Себя им в «преломлении хлеба» (Лк. 24:13—35); в Церкви — это вечный источник «опытного» и «существенного» познания Воскресения.

Никто не видел само Воскресение Спасителя, но ученики поверили в Него, не потому, что кто-то научил их этому, но потому, что они видели воскресшего Господа, явившегося им при закрытых дверях («дверем заключенным»). Он явился им и участвовал с ними в трапезе.

Евхаристия пребывает все тем же явлением и присутствием, той же радостью и «горением сердец», той же сверхразумной и в то же время абсолютной уверенностью, что Воскресший Господь явил Себя в «преломлении хлеба».

И так велика эта радость, что в первохристианской Церкви день Евхаристии не был одним из дней, но Днём Господним, днём уже вне времени, т. к. в Евхаристии уже предвосхищается Царствие Божие.

Во время Тайной Вечери Христос Сам сказал Своим ученикам, что Он завещал им Царство так, чтобы они могли «есть и пить за трапезой (столом) в Его Царстве».

«Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем» (Лк. 22:30).

Поэтому присутствие за Евхаристией Воскресшего Спасителя, вознёсшегося на небеса и сидящего одесную (по правую сторону) Отца — есть участие в Его Царстве, приобщающее нас «радости и миру во Святом Духе».

Причастие — «пища бессмертия», «небесный хлеб», и мы, приближаясь к Святой Трапезе, действительно возносимся на небо.

Таким образом, Евхаристия — Праздник Церкви, или, ещё лучше, — сама Церковь, как праздник, как радость о присутствии Христа, как предвкушение вечной радости в Царствии Божием.

Каждый раз, когда Церковь совершает Евхаристию, она — на небе, в своем небесном отечестве; она восходит туда, куда Христос вознёсся, дабы нам «есть и пить за трапезой Его в Его Царстве»...

Теперь становится понятным, почему Евхаристия несовместима с постом, потому что, как мы увидим ниже, когда мы постимся, мы изображаемся Церковью, как странники на пути к Царствию Небесному.

А «сыны чертога брачного», как сказал Христос, «не могут печалиться, пока с ними жених» (Мф. 9:15).

Но почему же тогда, можно спросить, в дни поста все же допускают к Причастию за Литургией Преждеосвященных Даров? Не противоречит ли это принципу, изложенному выше?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны рассмотреть второе объяснение православного понимания Причастия, его значения, как источника и главной силы, поддерживающей нас в нашем духовном подвиге.

Если, как мы только что говорили, Причастие есть завершение всех наших подвигов, цель, к которой мы стремимся, величайшая радость нашей жизни во Христе, оно также необходимый источник и начало самого нашего духовного подвига, божественный дар, благодаря которому нам становится возможным знать, желать и стремиться к «совершенному причастию в невечернем дне» (бесконечном дне) Царствия Божия.

Потому что, хотя Царствие уже пришло, хотя оно приходит в Церковь, оно все же должно быть исполнено и завершено в конце времён, когда Бог «исполнит» (наполнит) все Самим Собой.

Мы знаем это и участвуем в предвкушении этого дня: мы участвуем теперь в Царстве, которое должно ещё придти.

Мы предвидим и предвкушаем его славу и счастье, но мы все ещё на земле, и все наше земное существование поэтому длинный и часто трудный путь к завершающему все Дню Господню.

На этом пути нам нужны помощь, поддержка, сила и утешение, потому что «князь мира сего» ещё не «сдался»; наоборот, зная, что он побеждён Христом, он предпринимает последнюю, отчаянную борьбу против Бога, стараясь оторвать от Него насколько возможно больше душ.

Так трудна эта борьба и так велика власть у «Врат Адовых», что Христос Сам говорит нам про «узкий путь», немногим доступный.

И в этой борьбе именно Тело и Кровь Христовы наша главная помощь, та «насущная пища», что поддерживает жизнь нашего духа и благодаря которой, несмотря на все искушения и опасности, мы следуем за Христом.

Вот почему, причастившись, мы молимся:

... даждь быти сим и мне во исцеление души же и тела, во отгнание всякого сопротивнаго, в просвещение очию сердца моего, в мир душевных моих сил, в веру непостыдну, в любовь нелицемерну, во исполнение премудрости, в соблюдение заповедей Твоих, в приложение Божественныя Твоея благодати, и Твоего Царствия присвоение...

... дай, чтобы эти (Святые Дары) были мне для исцеления души и тела, для отгнания всякого противника, для просвещения очей моего сердца; да будут они миром душевных моих сил, непостыдной верой, нелицемерной любовью, исполнением премудрости, соблюдением Твоих заповедей, прибавлением Божественной Твоей благодати для того, чтобы достичь Твоего Царствия...

... да не опалиши мене, Содетелю мой: паче же пройти во уды моя, во вся составы, во утробу, в сердце... да яко Твоего дому, входом причащения, яко огня мене бежит всяк злодей, всяка страсть...

... не опали меня, Создатель мой, — но пройди в члены мои, во все составы, в утробу, в сердце... чтобы от входа Причастия в моё сердце, как в Твой дом, бежало от меня все дурное, все страсти, как от огня...

Если Великий Пост и воздержание означают усиление этой борьбы, это потому, что — согласно с Евангелием — это время, когда мы лицом к лицу встречаемся со злом и всей его силой.

И поэтому именно в это время нам нужна помощь и сила Божественного Огня; отсюда необходимость особого великопостного Причастия Преждеосвященными Дарами, т. е. Дарами, освящёнными в предшествующее воскресение и хранящимися на престоле в алтаре для причащения в среду и пятницу.

Совершение Евхаристии — это одна беспрерывная, постоянная радость, поэтому её не совершают в дни поста; и, однако, в Церкви всегда присутствует плод Евхаристии: Св. Дары. Подобно тому, как Христос «видимо» вознёсся на небо, но в то же время «невидимо» присутствует в мире, так же как Пасха, которая празднуется раз в год, но в то же время лучами своими освещает всю жизнь Церкви; подобно, как Царство Божие должно ещё наступить, но уже теперь — посреди нас; так же и Евхаристия.

Как таинство и торжество Царства, как праздник Церкви, она несовместима с постом и не совершается Великим Постом; но как благодать и сила Царства, действующая в мире, как дар «существенной пищи» и оружия в нашей духовной борьбе, она действительно небесная манна, которой мы живём в течение нашего странствия по пустыне Великого Поста.

Два значения поста

Теперь возникает следующий вопрос: если Евхаристия несовместима с постом, то почему же она совершается по субботам и воскресениям Великого Поста, и это не считается «нарушением поста»?

Здесь как будто есть противоречие в церковных канонах.

В то время, как некоторые из них запрещают пост по воскресениям, другие запрещают нарушать пост в течение сорока дней.

Однако, это только кажущееся противоречие, потому что оба правила, которые как бы исключают друг друга, на самом деле говорят о двух разных значениях слова.

Понять это особенно важно, т. к. здесь нам открывается православная философия поста, существенная для всего нашего духовного подвига.

Действительно, есть два вида или способа поста, оба укоренённые в Священном Писании и Священном Предании.

Первый вид может быть назван совершенным постом, т. к. он состоит действительно в совершенном воздержании от пищи и пития.

Второй вид можно определить как аскетический пост, т. к. он состоит главным образом в воздержании от некоторого рода пищи и в уменьшении общего её количества.

Совершенный пост, по самой своей природе, продолжается недолго, сводится обычно к одному дню или даже части дня.

С самого начала христианства пост рассматривался как приготовление и ожидание, как выражение духовной сосредоточенности на том, что должно совершиться.

Физический голод соответствует здесь духовному ожиданию завершения, приготовлению всего человеческого существа, открывающегося приближающейся радости.

Поэтому в церковном богослужебном предании мы находим этот совершенный пост как завершение и вершину приготовления к великому празднику, т. е. к личному духовному событию.

Такой пост бывает, например, накануне Рождества, Крещения, наипаче же, — как приготовление к духовному пиру за трапезой Христа Спасителя в Его Царстве.

Совершенный пост, более или менее продолжительный, всегда предшествует Евхаристии и является необходимым условием для приступающего к Святому Причащению.

Многие люди не понимают этого правила, видят в нем только устарелый обычай и спрашивают себя, почему необходимо приступать к Причастию с пустым желудком?

Если рассматривать это правило с точки зрения физической и грубо физиологической, как нечто дисциплинарное, то оно, конечно, теряет свое значение.

Поэтому неудивительно, что в Римско-Католической Церкви, где духовное понимание поста давно заменено дисциплинарным, юридическим (как пример: возможность давать «разрешение», освобождать от поста, как будто пост нужен Богу, а не человеку), пост перед Причастием теперь фактически уничтожен.

Однако, в своем подлинном значении, этот совершенный пост — выражение того ритма, приготовления и завершения, которым живёт Церковь, потому что она одновременно ожидает Христа в «мире сем» и преображения мира сего в грядущий.

Можно прибавить, что в первохристианской Церкви совершенный пост обозначался словом, взятым из военного словаря; он назывался statio, что обозначает войско в положении военной тревоги и мобилизации.

Церковь всегда «на страже», она ждёт пришествия Жениха и ожидает его «наготове» и с радостью.

Таким образом, совершенный пост — это не только пост членов Церкви, но и Церковь сама как пост, как ожидание Христа, Который приходит к ней в Евхаристии и Который придёт во славе в конце времён.

Совершенно иной духовный смысл второго вида поста, того, который мы назвали аскетическим.

Цель этого поста — освобождение человека от беззаконной тирании плоти, от подчинения духа телу и его требованиям, которое является трагическим последствием первородного греха, грехопадения человека.

Только после продолжительных и терпеливых усилий понимаем мы, что «не хлебом одним... жив человек», и восстанавливаем в себе первенствующую роль духа. По самой своей природе это должен быть длительный и усиленный подвиг.

Фактор времени очень важен здесь, т. к. действительно нужно много времени, чтобы с корнем вырвать и исцелить обычную и общую болезнь, которую люди стали считать своим «нормальным» состоянием.

Наука аскетического поста, доведённая до совершенства в монашеской традиции, была принята всей Церковью.

Здесь мы видим применённые к человеку слова Христа, сказавшего, что силы адовы, порабощающие человека, могут быть побеждены только «молитвою и постом».

Это пост, основанный на примере Самого Христа, постившегося сорок дней и затем встретившегося лицом к лицу с сатаной; в этой встрече ниспровержена была покорность человека «только хлебу», и таким образом положено было начало духовного освобождения человека.

Церковь выделила для такого аскетического поста четыре периода: Великий Пост перед Пасхой, Рождественский— перед Рождеством, Петровский — перед праздником свв. апостолов Петра и Павла и Успенский — перед Успением Божией Матери.

Четыре раза в год Церковь зовёт нас очиститься и освободиться от порабощения телу святым лечением поста, и каждый раз успех этого лечения зависит от некоторых основных правил, главное из которых — непрерывность и продолжительность поста.

Различие этих двух видов поста должно помочь нам понять кажущееся противоречие канонов, определяющих порядок поста.

Устав, запрещающий пост по воскресеньям, буквально означает то, что нарушает пост совершение Евхаристии, которая сама и есть завершение поста, его цель и его окончание. Это означает, что воскресенье, день Господень, вне поста, поскольку он как бы и вне времени. Другими словами, это означает, что воскресенье, как день Царства Небесного, не принадлежит тому времени, смысл которого, как странствия, и выражает пост; воскресенье, таким образом, остаётся днём не поста, а духовной радости.

Но, нарушая совершенный пост, Евхаристия не нарушает аскетического поста, который, как мы уже объяснили, требует постоянного подвига.

Это означает, что Великим Постом и по воскресеньям пища остаётся «постной».

Точнее говоря, мясо и молочная пища запрещены только благодаря психо-соматическому характеру аскетического поста, ибо Церковь знает, что если нужно покорить духу тело, оно должно быть подвергнуто терпеливому и долгому воздержанию.

В России монахи, например, никогда не едят мяса; но это не значит, что они постятся на Пасху и в другие великие праздники. Можно сказать, что в некоторой степени аскетический пост присущ христианской жизни, и христиане должны его соблюдать.

Но люди, считающие — увы, так часто — что на Пасху почти необходимо предаваться объедению и пить свыше меры, превращают настоящий дух Пасхи в печальную и уродливую карикатуру.

Действительно трагично, что в некоторых церквах люди на Пасху не хотят приступать к Причастию, принимая прекрасные слова поучения св. Иоанна Златоуста — «трапеза исполнена, насладитеся вси. Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай»... (по-русски: «стол изобилует яствами, наслаждайтесь все. Телец /телёнок/ откормлен; пусть никто не уйдёт отсюда голодным») — вероятно, как буквальное описание пасхального стола.

Праздник Пасхи — духовная реальность, и для того, чтобы ощутить и правильно пережить её, требуется столько же трезвости, сколько и духовной сосредоточенности поста.

Надо понять, что нет противоречия в том, что Церковь настаивает на воздержании от скоромной пищи по воскресным дням Великого Поста и в то же время осуждает пост в дни Евхаристии.

Ибо только следуя обоим этим правилам, исполняя все правила приготовления к Евхаристии и не ослабляя подвига «душеспасительной четыредесятницы» (сорока дней поста), мы можем действительно достигнуть духовной цели Великого Поста.

Все вышесказанное привело нас теперь к тому особому месту, которое занимает в Великом Посту Литургия Преждеосвященных Даров.

Вечернее причащение

Первая и главная характеристика Литургии Преждеосвященных Даров — это вечернее богослужение.

Выражаясь точнее, — это Причащение после вечерни.

В ранние времена церковной жизни это богослужение было лишено теперешней его торжественности, и тогда его связь с вечерней была ещё более очевидна.

Поэтому первый вопрос касается именно этой характерной черты Литургии, связанной с вечерней.

Мы уже знаем, что православное предание требует совершенного поста перед Евхаристией.

Этот общий принцип объясняет то, что Евхаристия, в отличие от всех других богослужений, не имеет своего определённого часа, ибо время её совершения зависит главным образом от того дня, в который она совершается.

Так, по большим праздникам по Типикону полагается служить Литургию очень рано, т. к. всенощная (всенощное бдение) заменяет пост для приготовляющихся к Причастию. Но когда праздник менее значителен и не бывает всенощной, Евхаристия совершается позднее, т.ч. хотя бы теоретически в обычные дни недели она заканчивается в полдень. Наконец, в те дни, когда положен строгий или совершенный пост, к Причастию («нарушению поста») подходят уже после полудня.

К сожалению, в настоящее время эти правила забыты и ими пренебрегают, хотя значение их очень просто: Евхаристия всегда бывает завершением приготовления к ней, как исполнение ожидания, и потому час её совершения соотносителен с постом, приготовляющим к ней.

Этот пост либо отождествляется с всенощным бдением, либо же должен быть исполнен индивидуально.

А т. к. Великим Постом среда и пятница суть дни совершенного воздержания, то причащение, как завершение поста, совершается за вечерним богослужением.

Следуя той же логике, в Сочельники Рождества и Богоявления, два дня совершенного поста, Евхаристия совершается после вечерни. Однако, если канун этих праздников случается в субботу или воскресенье, т. е. в дни Евхаристические по православной традиции, совершенный пост переносится на пятницу.

Другой пример: если Благовещение попадает на один из этих будних дней Великого Поста, Литургия совершается после вечерни.

Эти правила, которые стольким кажутся устарелыми, второстепенными, на самом деле показывают основной принцип православной богослужебной духовности: Евхаристия всегда — конец приготовления и завершение ожидания; а т. к. в Церкви пост есть самое главное выражение приготовления, то совершенный пост венчается Причащением после вечерни.

Великим Постом, следуя церковному Уставу, по средам и пятницам полагается полное воздержание от пищи до захода солнца. Поэтому именно эти дни Великого Поста выбраны для Причащения, которое, как мы уже сказали, является главным оружием в великопостной духовной борьбе.

Эти дни особенно напряжённого физического и духовного подвига освящены ожиданием Причащения Тела и Крови Христовых, и это ожидание поддерживает нас в нашем подвиге, как духовном, так и физическом; цель этого подвига становится радостью ожидания вечернего Причащения.

«Возведу очи мои к горам, откуда придёт помощь» (Пс. 120).

Каким серьёзным и важным становится день, который я должен провести в обычных занятиях, но который весь проходит во свете приближающейся встречи с Христом; как все то обычное и незначительное, заполняющее моё ежедневное существование, то, к чему я привык и на что не обращаю никакого внимания, приобретает новое значение.

Всякое слово, сказанное мной, всякое действие, всякая мысль, приходящая мне в голову, становятся важными, единственными, непреложными; или они по существу связаны с ожиданием Христа, или противоречат ему.

Само время, которое мы обычно так легко тратим, приобретает свое настоящее значение, как время либо спасения, либо погибели.

Вся наша жизнь становится тем, чем она стала после пришествия Христа на землю: вознесением к Нему или уходом от Него во тьму и погибель.

Действительно, нигде лучше и полнее не раскрывается значение поста, как в эти дни вечернего Причащения, значение не только Великого Поста, но и всей Церкви и христианской жизни в целом.

Во Христе вся жизнь, время, история, сам космос стали ожиданием, приготовлением, надеждой, вознесением.

Христос уже пришёл, но Царство Его ещё впереди!

На земле, «в мире сем», мы можем только предвкушать славу и радость Царства Небесного; однако в Церкви мы покидаем «мир сей» и духовно встречаемся со Христом за Его трапезой, созерцая в тайниках своего сердца Его нетварный свет и славу.

Это предвкушение, однако, даётся нам для того, чтобы мы, возлюбив Царство Божие, чаяли совершеннейшего общения с Богом в грядущем «невечернем дне».

И каждый раз, как бы в предварение вкусив «мира и радости Царства Небесного», мы возвращаемся в земную жизнь, и опять перед нами длинный, узкий и трудный путь.

Из праздника мы возвращаемся в жизнь поста, в жизнь приготовления и ожидания.

Мы чаем вечера этой земной жизни, когда мы сделаемся участниками «Света тихого, святой славы бессмертного Отца Небесного», — начала, которому не будет конца.

Порядок службы

В первохристианской Церкви, когда верующих было ещё немного и вера их была засвидетельствована и испытана, существовал обычай раздавать после воскресной Литургии Святые Дары верующим для того, чтобы, унося их к себе домой, они могли ежедневно причащаться; общая, радостная Евхаристия воскресного дня, таким образом, продолжалась в течение всей жизни.

Однако, обычай этот прекратился, когда увеличилось число членов Церкви, когда христианство распространилось и неизбежно понизился уровень духовно-напряженной жизни, которой отличались первые христиане, и церковным властям пришлось принять меры в предостережение возможного злоупотребления Святыми Дарами.

На Западе это повело к причащению за ежедневной Литургией; — это отличительная черта западной литургической традиции и благочестия, но одновременно и причина значительной перемены в самом понимании Евхаристии, переставшей быть праздничной, праздником Церкви и ставшей неотъемлемой частью дневного круга богослужения; таким образом, были созданы так называемые «частные» мессы, которые, в свою очередь, все больше и больше изменяли все другие части богослужения.

На Востоке, наоборот, основное эсхатологическое, радостное понимание Евхаристии, устремлённое к Царству Небесному, никогда не изменялось; и даже в настоящее время Божественная Литургия, по крайней мере в теории, не является одной из служб суточного круга.

Совершение Литургии — всегда праздник, и день, когда он совершается, всегда приобретает духовное значение воскресного дня.

Мы уже подчёркивали и ещё раз повторим, что этот день несовместим с постом, и поэтому Евхаристия не совершается в будничные дни Великого Поста.

Таким образом, когда ежедневное домашнее причащение было прекращено, его не заменили на Востоке ежедневным совершением Евхаристии, а возник новый вид причащения — Святыми Дарами, освящёнными в воскресенье, за праздничным совершением Литургии.

Очень возможно, что Литургию Преждеосвященных Даров служили не только Великим Постом, но и в течение других постов церковного года.

Но т. к. число праздников, больших и малых, увеличивалось, Евхаристию стали совершать гораздо чаще, и Литургия Преждеосвященных Даров стала характерным отличием одного Великого Поста, и мало-помалу, под влиянием великопостного богослужебного духа, той «светлой печали», о которой мы уже говорили, она приобрела ту единственную красоту и торжественность, что составляют духовную вершину великопостного богослужения.

Богослужение начинается с Великой Вечерни, но первый возглас священника тот же, что и на Литургии: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа»..; таким образом, все богослужение обращено к надежде Царства, оно есть то духовное ожидание, что и определяет собою весь Великий Пост.

Затем, как обычно, следует вечерний псалом (103) «Благослови, душе моя, Господа...», Великая Ектения и 18-я Кафизма (часть) Псалтири.

Эта Кафизма читается каждый день недели Великого Поста.

Она состоит из псалмов 119—133, называемых «песнями восхождения».

Их пели на ступенях Иерусалимского Храма, поднимаясь по ним; это была песнь людей, собиравшихся для молитвы, готовившихся к встрече с Богом:

«Возрадовался я, когда сказали мне: пойдем в дом Господень...» (Пс. 121:1)

«Благословите ныне Господа, все роды Господни, стоящие в доме Господнем, во время ночи.
Воздвигните руки ваши к святилищу и благословите Господа.
Благословит тебя Господь с Сиона; сотворивший небо и землю» (Пс. 133).

Во время чтения этих псалмов священник берет Агнец (Святые Дары), освященный в предыдущее воскресенье, и кладёт Его на дискос.

Затем, после перенесения дискоса с престола на жертвенник, он наливает вино в чашу и покрывает Святые Дары, как это обычно делается перед Литургией.

Надо отметить, что все это делается молча, без каких-либо молитв священника.

Устав подчёркивает эту особенность: все молитвы были уже прочтены за воскресной Литургией.

После малого Входа и пения «Свете Тихий» читаются две указанные на этот день паремии, т. е. чтения из Ветхого Завета, взятые из книги Бытия и Притч.

Между этими чтениями (паремиями) совершается обряд, напоминающий нам те времена, когда Великий Пост был главным образом посвящён приготовлению оглашенных к крещению.

Во время чтения первой паремии из книги Бытия священник ставит зажжённую свечу на Евангелие, лежащее на Престоле; по окончании чтения священник берет свечу и кадило и благословляет молящихся, возглашая: «Свет Христов просвещает всех!» Свеча — символ Христа, Света мира.

То, что свечу ставят на Евангелие во время чтения Ветхого Завета, означает, что все пророчества совершились во Христе, который просветил своих учеников, чтобы «они могли разуметь писания».

Ветхий Завет ведёт к Христу так же, как Великий Пост ведёт к просвещению крещающихся.

Свет Крещения, соединяющий оглашенных с Христом, открывает их разум для понимания учения Христова.

После второго чтения из Ветхого Завета по указаниям устава полагается пение пяти стихов из вечернего псалма (140), начинающегося со стиха: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою...»

Этот 140-й псалом уже пели перед Входом; каково же значение пения тех же самых стихов во второй раз?

Можно полагать, на основании некоторых указаний, что повторное пение этих стихов восходит к самому раннему периоду совершения Литургии Преждеосвященных Даров.

Возможно, что в те времена, когда эта Литургия ещё не приобрела теперешней своей торжественности и состояла просто в Причащении за вечерней, эти стихи пели во время Причащения.

Но теперь они составляют как бы прекрасное покаянное введение ко второй части богослужения, т. е. к самой Литургии Преждеосвященных Даров.

Эта вторая часть начинается с Литургии Оглашенных, целым рядом особых молитв и прошений о готовящихся к Крещению.

В половине Поста, в среду на четвёртой неделе, прибавляется ещё ектения о «просвещаемых», т. е. «уже готовых к просвещению (озарению)». Ещё раз подчёркивается основной смысл Великого Поста как приготовления к Крещению.

После удаления оглашенных Литургия верных начинается с двух молитв.

В первой мы просим об очищении души, тела и чувств наших:

... око убо да не приобщено будет всякого лукавого зрения, слух же словесем праздным невходен, язык же да очистится от глагол неподобных. Очисти же наши устне, хвалящие Тебе, Господи: руки наша сотвори злых убо отратися деяний, действовати же точию яже Тебе благоугодная, вся наша уды и мысль Твоего утверждая благодатию.

... да не приобщатся глаза наши ко всякому лукавому зрению, и слух наш закроется к словам праздным. Очисти наши уста, хвалящие Тебя, Господи: да воздержатся руки наши от злых дел, чтобы исполнять дела только благоугодные Тебе, укрепляя и утверждая все члены и мысль нашу Твоей благодатью.

Вторая молитва готовит нас к перенесению Преждеосвященных Даров:

... се бо пречистое Его Тело и животворящая Кровь, в настоящий час входящая, на тайней сей предложиться имут трапезе, от множества воинства небеснаго невидимо дориносимыя. Их же причастие неосужденно нам даруй, да теми мысленное око озаряющее, сынове света и дне будем.

... Ибо вот Пречистое Его Тело и животворящая Кровь, в настоящий час входящие, будут предложены на этой тайной трапезе, невидимо переносимые множеством небесных воинств. Даруй нам неосужденно причаститься им, да просветится ими мысленное око наше, и мы станем сыновьями света и дня.

Затем наступает торжественный момент перенесения святых Даров на престол.

Внешне этот Вход похож на Великий Вход за Литургией, но по существу и духовному значению он, конечно, совершенно иной.

В полном Евхаристическом богослужении Великий Вход есть перенесение (приношение) ещё не освящённых Даров: Церковь приносит себя, свою жизнь, жизнь своих членов и все творение Божие в жертву Богу, включая эту жертву в единую и совершенную жертву Самого Христа.

Вспоминая Христа, Церковь вспоминает всех тех, кого Он воспринял для их искупления и спасения.

За Литургией Преждеосвященных Даров нет ни предложения, ни жертвы, ни Евхаристии, ни освящения, но нам открывается и становится явной тайна присутствия Самого Христа!

Здесь надо отметить, что православное богослужебное предание не знает «поклонения» Святым Дарам, кроме как во время Причастия: это существенное отличие от латинской Церкви.

Но в православной Церкви, конечно, практикуется сохранение Запасных Святых Даров для причащения больных и для других исключительных случаев.

Мы уже говорили о том, что в первые времена в христианской Церкви существовал обычай частного «самопричащения» на дому.

У нас, таким образом, существует постоянное присутствие Святых Даров и отсутствие поклонения им. Сохраняя одновременно оба положения, Православная Церковь избегла западного опасного сакраментального рационализма.

Желая подтвердить — против протестантов — объективное, «реальное присутствие» Христа в Святых Дарах, католики на самом деле отделили поклонение Святым Дарам от Причастия.

Этим они открыли дверь опасному духовному уклонению от настоящего назначения Евхаристии и даже самой Церкви.

Потому что цель Церкви и Таинств не «сакрализация» части материи, противополагаемой таким образом в качестве святой и священной всему остальному как профанному и нечистому.

Наоборот, цель Православной Церкви в том, чтобы человек в своей жизни был постоянно в общении с Богом, познавал Бога, восходил к Царствию Божию; Евхаристические Дары — средство этого общения, пища этой новой жизни, но не конечная цель.

Потому что Царствие Божие — «не пища и питие, но радость и мир в Духе Святом».

Пища в человеческой жизни исполняет свою функцию, только когда она съедена и превращена в жизнь; точно так же новая жизнь будущего мира даётся нам через причастие «пищи бессмертия».

Православная Церковь постоянно избегает всякого поклонения Святым Дарам вне Таинства Причащения, потому что единственное настоящее поклонение — когда мы, приобщаясь Тела и Крови Христовых, поступаем «в мире сем, как Он».

Протестанты, со своей стороны, боясь всякого «магического» истолкования таинств, стремятся «одухотворить» Святые Дары до такой степени, что отрицают присутствие в них Тела и Крови Христовых вне самого момента причастия.

В Православной Церкви, однако, запасные Дары хранятся для причащения больных; и этим опять восстанавливается равновесие.

Святые Дары даются для Причащения, но реальность Причастия зависит от реальности Св. Даров.

Церковь не вдаётся в рассуждения о том, каким образом Христос присутствует в Св. Дарах, но она запрещает употреблять их для чего-либо другого, кроме Причастия.

Она, так сказать, не обнаруживает их присутствия вне Причастия, но она твердо верит, что так же, как Царствие Божие, которое должно ещё придти и в то же время «уже среди нас», как Христос вознёсся на небеса и сидит одесную Отца и в то же время с нами до скончания века, — так же и пища бессмертия всегда присутствует в Церкви.

Это богословское примечание вновь отсылает нас к Литургии Преждеосвященных Даров и к «явлению» уже освящённых Даров как к её вершине.

Этот «Великий Вход» произошёл от необходимости перенесения преждеосвященных Даров, которые раньше были не на престоле, а сохранялись в каком-нибудь особом месте, иногда даже не в храме.

Перенесение это, естественно, требует большой торжественности, потому что в богослужении оно символически изображает явление Христа и завершение поста, молитвы и ожидания, приближение той помощи, утешения, радости, которых мы ждали.

Ныне силы небесные с нами невидимо служат, се бо входит Царь Славы. Се Жертва Тайная, совершенна, дориносится. Верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Ныне силы небесные с нами невидимо служат, потому что вот входит Царь Славы. Вот Жертва Тайная, уже освящённая, переносится. С верою и любовью приступим, чтобы быть участниками жизни вечной. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Святые Дары теперь перенесены на престол, а мы, готовясь к Причастию, просим:

... освяти всех нас души и телеса освящением неотъемлемым: да чистию совестию, непосрамленным лицем, просвещенным сердцем божественных сих причащаюся святынь и от них оживотворяеми, соединимся самому Христу Твоему... рекшему: ядый плоть Мою и пияй Кровь Мою, во мне пребывает и Аз в нем... да будем Храм Пресвятого и поклоняемого Твоего Духа, избавлени всякия диавольская козни... и получим обетованная нам благая со всеми святыми Твоими...

... освяти души и телеса всех нас освящением неотъемлемым: чтобы чистою совестию, непосрамлённым лицом, просвещённым сердцем, причастившись святых Даров и получивши от них жизнь, мы соединились бы с самим Христом Твоим.., сказавшим: тот, кто ест плоть Мою и пьёт кровь Мою, во Мне пребывает, и Я в нем... да будем мы Храмом Пресвятого и поклоняемого Твоего Духа, да будем мы избавлены всяких дьявольских козней... и получим обещанные нам блага со всеми святыми Твоими...

За этим следует Молитва Господня, завершающая всегда наше приготовление к Причастию: произнося ее, молитву Самого Христа, мы тем самым принимаем дух Христов, как свой собственный, Его молитву к Отцу, как нашу, Его волю, Его желание, Его жизнь — как наши собственные.

Начинается Причастие под пение причастного стиха:

«Вкусите и видите, яко благ Господь (как добр Господь)!»

Богослужение заканчивается, и священник возглашает: «С миром изыдем!» (приглашает нас расходиться в мире).

Последняя («заамвонная») молитва подводит итог значению этого богослужения, этого вечернего Причастия по отношению ко всему нашему постному подвигу.

Владыко Вседержителю, Иже вся тварь премудростию соделавый и неизреченным Твоим промыслом и многою благостию, введый нас в пречестныя дни сия, ко очищению душам и телом, к воздержанию страстей, к надежде воскресения: Иже четыредеcятьмы деньми скрижали вручив, богоначертаная письмена, угоднику Твоему Моисеови, подаждь и нам, Блаже, подвигом добрым подвизатися, течение поста совершити, веру нераздельну соблюсти, главы невидимых змиев сокрушити, победителем же греха явитися, и неосужденно достигнути поклонитися и святому воскресению...

Владыко Вседержителю, Который все творение создал премудро и несказанным Твоим промыслом и великой благостью ввёл нас в эти пресвятые дни для очищения души и тела, для воздержания от страстей, в надежде воскресения; Ты, Который угоднику Твоему Моисею вручил скрижали, Богом написанные в течение сорока дней, — дай и нам, о Благой, подвизаться добрым подвигом, соблюсти пост в течение всего его времени, сохранить ненарушимую веру, сокрушить головы невидимых змей, явиться победителями греха и неосужденно достигнуть поклониться и святому Воскресению...

Теперь за стенами храма темно, и ночь, в которую нам предстоит выйти, в которой нам придётся жить, бороться, терпеть, может ещё быть долго.

Но теперь её озаряет свет, который мы видели.

Царство, присутствие которого как будто ничего ещё не выявило на этом свете, было дано нам «втайне»; мы знаем, что радость и мир Царства сопровождают нас, готовящихся продолжать «течение Поста».