Невежество и безразличие

За умение читать нужно благословлять Бога. «Благословен Ты, Владыко, устроивший жизнь мою так, что книги могут говорить со мной, а я — с книгами».

Каждый волен пользоваться этим навыком, как хочет. Но просвещенный верой человек должен понимать, что не для чтения одних лишь афиш и кулинарных рецептов дано человеку складывать буквы в слова. Человек может и должен (речь о просвещенных верой) читать Писание.

Странно, но массовая неграмотность была до конца побеждена советской властью. Той самой властью, которая отобрала у верующих людей Библию. Но сам факт того, что неграмотность исчезла на просторах самой большой по территории страны мира, есть признание: перед нами цивилизационный подвиг. Кстати, далеко не единственный, если речь о недавнем прошлом. И вот отнятие Библии осталось уже в исторической ретроспективе, а умение читать пребывает и ныне с нами. «Благословен Ты, Владыко, умеющий зло направлять к благим целям».

Есть довольно хорошо известная социологическая глобальная картинка, в которой планета людей представлена в виде деревни из 100 жителей. Там много любопытного, но нас не всё сейчас интересует. Интересует то, что, согласно подсчетам, 70 человек из 100 жителей этой умозрительной деревни не умеют читать. Близко к этим цифрам расположена информация о 50 голодающих и 80 лишенных всяких санитарных удобств.

Очевидно, неграмотность близко примыкает к голоду и антисанитарии, будучи как-то внутренне с ними связана. Голодный — значит, не читаешь. Не читаешь — значит, голодный. А раз голодный и не читаешь, то и не моешься, поскольку негде. Теперь стоит оглянуться вокруг. Увидев хлебницу, полную хлеба, и кухонный кран, из которого вода потечет, как только его откроешь, стоит сказать: «Благословен Ты, Владыко, дающий мне пищу до сытости и удобствами оградивший меня».

Но мы вернемся к умению читать. Умение есть лишь инструмент. Он не решает вопрос, что и зачем читать. Цель умения лежит всегда за пределами самого умения. Целеполагание есть акт свободный, и никого нельзя заставить духовно трудиться, можно лишь напомнить или подсказать: «Умеющий читать христианин должен изучать Писание». В противном случае нам угрожает враг пострашнее внешнего агрессора — невежество. Невежество тем более страшное, что к нему можно будет добавить слово «добровольное». По сути, фактом всеобщей грамотности Бог отнял у нас последнее оправдание в том, что мы не усердны к слышанию, чтению, запоминанию слова Божия и проникновению в его смыслы.

Благочестие наших предков питалось литургическим строем церковной жизни, домашним воспитанием, добрым примером братьев и сестер по вере и учительными трудами духовенства. Обрыв любого из звеньев мог иметь катастрофические последствия. Например, домашнее воспитание у кого-то было ужасным. Мало ли что может быть! Отец пьет и бьет, мать плачет, старшие братья обижают. Вот уже и затруднительно ждать благочестия на выходе. А если примеров хороших мало (их вечно мало), а плохих — хоть отбавляй? Так было с деревенскими парнями и девками, очутившимися в городе на заработках. Ускоренное практическое обучение всем видам грехов и пороков, особенно пьянства и разврата, было уделом многих. Вчерашняя деревенская, а потом фабричная молодежь была до революции самой проблемной зоной пастырского попечения.

А теперь представим, что и в храме человека не очень-то обучали. Ну, не был священник особо учен и усерден в трудах с паствой. И в совокупности получится, что крещеный человек, привитый к благородной маслине через Таинства, растет по жизни лопух лопухом. Толком не научен и не воспитан да еще без хороших примеров при обилии противоположного. Тут бы ему и дать в руки Писание, чтобы он оттуда почерпнул утешение, ободрение, силу и радость. Чтобы он через Писание восполнил пробелы воспитания и образования, и храм полюбил, и в грехах покаялся. Очень многие из предков наших в истекшие века были этого лишены. Зато мы не лишены, и насколько легче грамотному жить, настолько больше и строже будет с него спрос. Мог ведь пить от источника жизни и разума. Почему не пил? Мог ведь вымыться под струями благодатными. Почему не вымылся?

Невежество при умении читать и доступности Писания, при открытых храмах и при факте принадлежности к Телу Церкви не извинительно. Конечно, не всякий позван в учителя, да и способности к учению у людей не одинаковы. Но насущность духовной жажды и самостоятельный труд совершенно необходимы. Тут вся цивилизация с полным арсеналом подручных средств к нашим услугам. Ведь никто не запрещает слушать послания апостола Павла через наушники при помощи телефона по дороге на работу или учебу. И в машине слушать не шансон, а аудио-версию Библии тоже никто не запрещает и не мешает. Так что мы вполне обезоружены по части отговорок.

Но есть какое-то злодейское безразличие к служению Богу. Есть некий тайный холод, который сковывает движения души. Этот холод, этот лед нужно растапливать. Цель того достойна. Ведь изучение Писания чудесным образом плодотворит из себя исполнение всех заповедей. Поистине, не ищи целомудрия, верности, скромности, воздержания, примирения и прочих плодов Духа там, где Писание подвергнуто долгому и основательному забвению. Там по инерции некоторое время еще будет жить, уменьшаясь, добродетель. А затем исчезнет вовсе. Там же, где Писание заговорит с человеком и человек начнет вслушиваться в голос Писания, со временем самым чудесным, но и самым неизбежным образом пробьются ростки забытых добродетелей. Причинно-следственная связь в этом случае неумолима и действует в одном направлении — от Писания к обновлению жизни.

Пусть поборники «святой простоты» спорят о возможности некоей «глупой святости». Пусть спорят. Но само понятие «святой простоты» взято из Писания, а не с потолка. В истории же бывало так, что добродетельные невежды становились честными и ревностными исповедниками самых злых учений. Жар сердца был у них, и искренность была, и жертвенность, только не было правой веры на твердом основании. А значит, искали они основательной теории под свою беспокойную совесть и находили ее вне Писания. В этих словах — вся трагедия двух столетий российской истории.

У Н. Лескова есть жуткий рассказ о книгоноше, раздававшем Библии. Дело было во Франции конца XIX века. У ворот завода книгоноша даром раздавал Писание рабочим, выходившим на обеденный перерыв. Один из рабочих со смехом взял книгу, сказав, что, мол, после обеда он ею воспользуется для туалетных нужд. Автор, от лица которого история написана, спросил у книгоноши, не боится ли он раздавать святые книги в руки откровенных кощунников и безбожников. Ведь, не ровен час, действительно раскурят Библию на самокрутки или порвут на листы и снесут в подлое место. А тот отвечал: «Я не боюсь ничего. Я и сам прочел первые слова Писания, сидя в отхожем месте. Перед моим лицом на гвозде были листы из Евангелия. Я прочел написанное, и там — в уборной — были мои первые слезы и первое покаяние».

Так жутко и так чудесно Бог находит Себе путь к сердцам человеческим. И если такова сила слов Господних, то неужели грамотному и крещеному человеку ждать особых и страшных ситуаций для вразумления? Не лучше ли брать Писание в руки без всякой внешней беды? Брать Писание в руки и читать его потихоньку день за днем, выписывая то, что понравилось, и то, что непонятно. Запоминать по кусочкам святые тексты и размышлять о них на протяжении суетных дней своих. Раскусывать слово за словом и букву за буквой, опытно постигая, насколько благ Господь и насколько сладко слово Его. Ведь не врет Давид, говоря, что оно слаще сотового меда. Ей, глаголю вам, лучше так делать, чем ждать неминуемых бед и запоздало вопить о прощении.

Невежество — грех. Добровольное невежество — грех сугубый, если не более. И цепи безразличия, цепи самоуверенности, цепи холодного презрения к знанию нужно рвать. Вот тогда будущее является под знаком радостной надежды. И ведь нет препятствий для роста. Есть только лень души и сон разума, плодящий чудовищ. И нужно, начиная с сегодняшнего дня, благословить Бога на всякое время и на всякий час; и взять в руки Писание; и уже не выпускать его, как не выпускает кормчий руль, воин — оружие и мать — грудного младенца.

pravoslavie.ru