Жизнь и подвиг священника Василия Васильковского

Вступление

Святой Георгий на Руси издавна считался покровителем воинов. Идея создания военного ордена имени Святого Георгия принадлежала Петру Великому, но учрежден он был лишь в царствование Екатерины II в 27 ноября 1769 года.

Этим орденом могли награждаться только воинские чины, при этом подчеркивалось, что «ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Святого Георгия за воинские подвиги; удостаивается же оного тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге, чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу Российского оружия особенным отличием». Потому заслужить этот орден стало высшей честью для офицеров и генералов.

Стоит отметить, что в России все награжденные орденами назывались кавалерами, это правило не распространялось только на священнослужителей. Законом было установлено, что «лица духовного звания... по приличию их сана, не именуясь кавалерами, сопричисляются к орденам». С 1796 года священнослужители, пожалованные орденами, именовались кавалерами Императорского ордена. С 1821 года духовные лица, пожалованные орденами, именовались по закону не кавалерами, а «сопричисленными» ордену. Реально это абсолютно никак не меняло их сословного, социального, финансового или иного положения. Практически «кавалер» ордена от «сопричисленного» ордену ничем не отличался.

В официальной, но не предназначенной для опубликования переписке по Военному ведомству, священнослужители, пожалованные орденами, вплоть до революции именовались «кавалерами». На памятнике герою Крымской войны священнику Иоанну Пятибокову, установленному в 1897 году в г. ВИЛЬНО, значилось: «Кавалер ордена св. Георгия».

Ордена выдавались священнослужителям из Капитула Царских.

При этом, все льготы, положенные награжденным, священники получали в полном объеме, включая производство в потомственные дворяне.

Священнослужители, совершившие в военное время подвиги с опасностью для жизни, награждались золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте. Георгиевский наперсный крест стал второй (по времени учреждения) Георгиевской наградой в России. Это была не только очень почетная, но и относительно редкая боевая награда; до русско-японской войны ею были награждены всего 111 человек.

Это были настоящие герои явившие русскому воинству пример беззаветного служения Отечеству на полях сражений. Они безропотно переносили тягости походной жизни, с крестом в руке ходили в первых рядах воинов на штурм крепостей и в атаку, безбоязненно напутствовали больных и умирающих под неприятельскими выстрелами, терпели раны, заключение в плену и самую смерть. О некоторых героических пастырях, кавалерах ордена Георгия Победоносца, мы и поведен рассказ.

Путь к священству

Василий Васильковский родился в 1778 году. Его юные годы прошли в небольшом провинциальном городке Севске. В те годы Севск, хотя и был всего лишь уездным городом Белгородской губернии, но уже являлся центром епархии со своим епископом^[1]. В год рождения Василия в 1778 году при Преосвященном Амвросии (Подобедове) в Севске и была открыта Духовная Семинария, где нашему герою предстояло получить образование.

В Севской семинарии было 7 классов. Ученики низших классов назывались «элементориями», средних — «риторами и пиитами», старших звали «богословами и философами». Одновременно с Васильковским в семинарии обучался будущий Киевский митрополит Филарет (Амфитеатров) (1779–1857), который закончил семинарию в 1797 году. О высоком уровне обучения в Севской семинарии говорит тот факт, что эту семинарию закончил А. И. Галич (1783 — 1848), будущий учитель словесности юного Пушкина. Лицеисты очень любили Галича за веселье и живые уроки. В своем стихотворении «Пирующие студенты» Пушкин напишет:

Севскую семинарию закончит поэт и литератор С. Е. Раич (1795 — 1855), будущий наставник Ф. И. Тютчева и с 1827 по 1831 год преподаватель русской словесности в благородном пансионе, где у него учился М. Ю. Лермонтов. Потому неудивительно, что полковник Т.Д. Загорский в «Списке о поведении полкового священника», датированном 5 января 1811 г., отмечает в Васильковском не только такие качества, как порядочность, рассудительность, но и владение искусством красноречия, знанием математики, физики, географии и истории, владение иностранными языками — латынью, греческим, немецким и французским.

По окончании семинарии Васильковский женится, избирав для себя путь скромного приходского священника. В 1804 году, в возрасте 26 лет, его рукополагают в священники и назначают на служение в Ильинскую церковь города Сумы. При церкви была школа и это позволяет нам предпологать, что причиной назначения Васильковского в клир Ильинской церкви было нужда в грамотном священнике для преподавания детям.

В Сумах Васильковский прожил недолго. Умирает его жена и молодой вдовый священник оставляет приходское служение. Он вместе со своим малолетним сыном Симеоном, которому едва исполнилось четыре года, уезжает на жительство в Старохарьковский монастырь, по всей видимости, чтобы залечивать свои душевные раны.

Преображенский Старохарьковский монастырь располагался в живописной местности недалеко от Харькова на пути к Киеву. Это место считалось святым и целебным, потому как возле обители, окруженной садами и дубовыми лесами, били из-под земли стразу три источника. Один источник называли «глазной водой», второй был от внутренних хворей, а третий «женский».

В Старохарьковском монастыре на послушании жил ровесник отца Василия известный малороссийский писатель и драматург Григорий Федорович Квитка (1778-1843). Квитка с младенчества был слеп, но в шесть лет исцелился от «глазного» источника. Это сделало его человеком весьма религиозным и на 23 году жизни он поступил послушником в Старохарьковский монастырь. Здесь он пробыл с 1801-1805 год, но и по оставлении монастыря вел полумонашескую жизнь, по чату навещая обитель. Здесь в обители Квитка, несомненно, встречался с отцом Василием.

15 июля 1810 года тихая жизнь отца Василия при монастыре закончилась и началась другая, наполненная тревогами и волнениями в походах и ратных трудах. Отец Василий был назначен священником 19-го Егерского полка. В кампанию 1812 года 19-й Егерский полк принимал участие практически во всех крупных сражениях с неприятелем, которые вела 1-я Западная, а затем Соединенные армии. И во всех этих крупных сражениях священник Василий Васильковский проявил необыкновенное мужество и поразительную отвагу, за что был удостоен чести стать первым в истории священником награжденным орденом Георгия Победоносца.

Сражение под Витебском

Отечественная война стала первой войной, в которой 19-му Егерскому полку довелось участвовать со времени его сформирования в 1797 году. Начиная с 14 июня 1812 года полк находился в арьергарде^[2] 1-й Русской армии и только 20 июня присоединился к главным ее силам. 29 июня полк перешел реку Двину по мосту у Дриссы и стал у деревни Прудники, левее укрепленного лагеря. На всем пути отступления неприятель преследовал довольно слабо. О чувствах солдат при постоянном отступлении армии хорошо сказал Ю.М. Лермонтов:

Подобные настроения царили и в 19-ом Егерском полку, а потому у полкового священника отца Василия было немало забот духовного порядка. Дух уныния в войске может нанести урон армии не меньший чем проигранное сражение. И здесь работа священника важна как никогда. Участник этого марша артиллерийский офицер Н.Е. Митаревский писал о нем в своих воспоминаниях: «Шли почти день и ночь, несмотря ни на дождь, ни на грязь, без регулярного распределения отдыхов, варили есть, когда случится, редкую ночь проводили на месте. Вообще поход нашего корпуса от Лиды до Двины был самый иррегулярный... Случалось, что солдаты, идя, забывались и падали, что особенно было заметно в пехоте. Один упадет — заденет другого, тот опять — двух, трех и т.д. падали целыми десятками с ружьями со штыками, но при этом никогда не было несчастных случаев». Отец Василий не только сам стойко переносил все тяготы военного похода, но и своей молитвой, благословением и добрым пастырским словом поддерживал малодушных и смирял нетерпеливых.

1-я русская армия, возглавляемая Барклаем де Толли, в составе которой находился 19-й Егерский полк, с боями отступала к Витебску для соединения со 2-й Западной армией находящейся под командованием Багратиона. Наполеон, который давно искал генерального сражения с русской армией, тоже устремился к Витебску. Французы успели отрезать дорогу на Витебск 2-й армии и Багратион принял решение двигаться на Смоленск. Не зная об этом и отступая из Полоцка, Барклай де Толли 23 июля (13 по ст. стилю) достиг Витебска и стал ожидать Багратиона. К Витебску уже приближался Наполеон с главными силами. Барклай оказался перед выбором: либо отступать дальше на Смоленск, либо оставаться на месте и по мере сил задержать продвижение французов, пока не подойдет Багратион. Барклай решил, по возможности не вступая в генеральное сражение, затягивать время частными боями, пользуясь лесистой и пересечённой местностью. Такому решению способствовала раздробленность сил Наполеона, корпуса которого шли разбросанным фронтом и испытывали большие трудности в снабжении.

Самое крупное и кровопролитное сражение произошло 15 июля у деревни Островно в двадцати километрах от Витебска. В этом сражении участвовал и 19-й Егерский полк.

Перед началом сражения священник 19-го егерского полка Василий Васильковский окропил боевые знамена, затем воинов, стоявших в батальонных колоннах, а когда раздался призыв боевой трубы, двинулся вместе с ними на врага.

Французы с удивлением наблюдали, как среди белых пантопонов егерей идущих на них в атаку мелькает черная ряса священника воздевшего высоко над собою серебряный крест. Отец Василий давно уже лишился скуфьи, ряса была в нескольких местах изодрана, лицо почернело от порохового дыма. С почерневшим от порохового дыма лицом и изодранной в нескольких местах рясой, отец Василий почти не обращал внимания на свист пуль и грохот пушечных ядер. Когда же на землю, подкошенный пулей или осколком пушечного ядра, падал очередной егерь его полка, священник спешил к нему. Если удавалось, то успевал причастить умирающего, прочитав над ним короткую молитву, если нет, то закрывал глаза покойнику и, перекрестившись, шептал: «Царство Небесное и вечный покой», а затем вновь спешил в гущу сражения.

Когда рядом с отцом Василием в землю с визгом врезалось ядро, его лица ожгло словно огнем. Рикошет мелких острых камней изранил левую щеку священника. Он протер рукою от пыли глаза, размазывая кровь по лицу и подняв крест, вновь устремился на передовую линию, увлекая за собою егерей 19-го полка. Острую боль в руке и удар в грудь отец Василий почувствовал одновременно. Пуля, предназначенная священнику, ударила в крест и расщепив его нижнюю часть застряла в кипарисном древе. При этом отцу Василию оторвало мизинец. Стало нечем дышать, в глазах потемнело и священник упал на землю. Своего контуженного пастыря егеря вынесли с поля боя без сознания.

Битва продолжалась с раннего утра и почти до 5-ти часов вечера. Потери полка в бою составили 250 человек, почти пятая часть всего состава. Но свою главную задачу 19-й Егерский полк в составе арьергарда 1-й армии выполнил — задержал армию Наполеона и дал соединились под Смоленском 1-й и 2-й армии.

27 июля в 1 час дня 1-я армия Барклая бесшумно двинулась тремя колоннами в Смоленск, о чем французы не догадывались. Лесистая местность скрыла отход русской армии, о котором Наполеон узнал только утром следующего дня. Французы не могли понять, куда ушла русская армия. Преследовать ее они тоже не могли.

Начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор Лихачев в своем обращении к члену Святейшего Синода его Высокопреподобию обер-священнику армии и флота протоиерею И.С. Державину, так писал о Васильковском: «Во вверенной мне дивизии 19-го Егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ города Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом, благословил полк, потом в самом жарком огне, поощряя всех на побеждение неприятеля, и исповедовал тяжело раненых, где от рекошета ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию; я долгом поставляю о таковой отличности священника Васильковского сообщить Вашему высокопреподобию и просить покорнейше за ревность его к вере и пользе Монаршей о исходатайствовании пристойного награждения, которого он по всей справедливости заслуживает».

Благодаря ходатайству генерал-майора Лихачева отец Василий был награжден камилавкой^[3]. Кипарисовый крест в серебряной с позолотой ризе, спасший священника Васильковского от неминуемой гибели, затем долгие годы хранился в церкви 19-го Егерского полка. Он имел в высоту около 30 сантиметров. На его лицевой стороне был гравирован год сформирования полка — «1797». На тыльной стороне его рукояти имелась трещина, стянутая винтом. В нижней лицевой части креста крепилась расколовшая его в бою неприятельская пуля, а на оборотной стороне была сделана надпись: «Ранен в сражении 15 июля 1812 г. при г. Витебске, — продолженная по бокам креста, — с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому».

Бородино

После сражения под Витебском 19-й Егерский полк не раз участвовал в кровавых стычках с французами под Смоленском и, наконец, 24 августа прибыл на занятую нашими войсками позицию у села Бородина. Полк расположился в оврагах у батареи Раевского.

Весь день 25 августа шло приготовление к бою. По фронту русских войск пронесли чудотворную икону Смоленской Божией Матери. Князь Кутузов, встретив икону, поклонился ей до земли. Ночь на 26 августа была сырая и холодная. В русском лагере царили тишина и молчание, нехотя разводили бивачные огни. У французов, напротив, было слышно ликование, и пылали огромные костры.

В исходе 6-го часа утра сражение началось артиллерийским огнем. Французы атаковали село Бородино, лежащее за речкой Колочей и занятое Лейб-Гвардии Егерским полком.

На взятие батареи Раевского французы кидали большие силы, это был один из самых жарких участков Бородинского сражения. Особенно туго пришлось 19-Егерскому полку в 4 часа дня, когда в атаке французской кавалерии Груши, поддержанной свежею пехотой, главный удар пришелся по нему. Ряды полка были прорваны атакой французских карабинеров дивизии Дефранса. Полк выручили 2-й дивизион 2-й гвардейской конной батареи, устлавший поле трупами прорвавшего ряды егерей неприятеля, и Кавалергардский и Лейб-Гвардии Конный полки, которые своими атаками помогли окончательно оправиться всей 3й бригаде дивизии.

Бородинское сражение длилось 12 часов, все это время полковой священник Василий Васильковский был на передней линии сражения. Он исповедовал и причащал раненых, а так же подбадривал солдат полка, призывая их не щадя живота послужить царю, Отечеству и вере.

В 6 часов вечера сражение прекратилось. Потери с обеих сторон были громадны. Князь Кутузов, не желая потерять последние наши войска, ночью приказал отступать к Москве.

Под Малоярославцем

Позади осталось Бородинское сражение и арьергардные бои, пожар Москвы. 7 октября Наполеон выступил из Москвы на Калугу, но Кутузов решил преградить ему путь через Малоярославец, чтобы не дать армии Наполеона захватить Калугу, а направить его по им же разоренному пути на Смоленск. Первым 12 октября прибыл к городу и завязал бой 6-й пехотный корпус генерала от инфантерии Д.С.Дохтурова. Понимая важность удержания Малоярославца до подхода основных сил армии Кутузова, генерал Дохтуров направил в город 19-й Егерский полк. Сражение при Малоярославце продолжалось 18 часов, и потери убитыми и ранеными простирались до 6000 человек с каждой стороны.

А.Аверьянов. Сражение за Малоярославец 12 (24) октября 1812 года.

Город Малоярславец восемь раз переходил от французов к русским. 19-й Егерский полк, находился в сражении с 6-ти часов утра, примерно, до 5-ти часов вечера, то есть около 11-ти часов. Вновь, как и под Витебском, полковой священник Василий Васильковский проявил в этом сражении небывалый героизм. Он бесстрашно шел с крестом в первых рядах егерей своего полка и был тяжело ранен пулей в голову.

В своей докладной записке к Кутузову, генерал Дохтуров ходатайствуя о награждении отца Василия такими словами: «священник Васильковский в этом бою все время находился с крестом в руке впереди полка и своими наставлениями и примером мужества поощрял воинов крепко стоять за Веру, Царя и Отечество и мужественно поражать врагов, при чем сам был ранен в голову». Кутузов, высоко оценивший подвиг полкового священника обратился к Императору с рапортом, в котором писал о подвиге отца Василия. А 12 марта 1813 г. главнокомандующий Русскими армиями Кутузов в Калише, где находилась Главная квартира, подписал приказ по армии № 53, один из пунктов которого гласил: «19-го Егерского полка священник Васильковский в сражении при Малом Ярославце, находясь впереди стрелков со крестом, благоразумными наставлениями и личною храбростию поощрял нижних чинов сражаться без ужаса за Веру, Царя и Отечество, причем жестоко был ранен в голову пулею. В сражении же при Витебске оказал он таковую же храбрость, где и получил рану пулею в ногу. Начальничее засвидетельствование о столь отличных неустрашимых в сражениях поступках и ревностной службе Васильковского подносил я Государю Императору, и Его Величество высочайше указать соизволил наградить его орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса». Это был первый в истории ордена и православного духовенства случай награждения военного священника орденом Святого Георгия. Орден был вручен отцу Василию 17 марта 1813 года.

Эпилог

О дальнейшей судьбе отца Василия известно только то, что он вместе со своим полком участвовал в заграничном походе и там скончался от полученных ран 24 ноября 1813 года в возрасте 35-ти лет.

Подвиг отца Василия станет примером для полковых священников на все последующие годы. Но ради справедливости надо сказать, что подвиг проявленный Васильковским в Отечественной войне 1812 года, был не единственным. Многие полковые священники вели себя подобным образом, например священник Московского гренадерского полка протоиерей Мирон Орлеанский в Бородинском сражении шел под шквальным пушечным огнем впереди гренадерской колонны и был ранен.

Протоиерей лейб-гвардии Конно-Егерского полка Феодор Раевский принимал деятельное участие с полком в 1807, 1809, 1812 и 1813 гг.; в 1814 г. во Франции был всюду с Ахтырским гусарским полком безотлучно во всех битвах, генеральных сражениях и даже атаках. Верхом на лошади, с крестом в руках и дароносицей на груди, о. Раевский «ободрял полк помощью Всевышнего и благословенным оружием Божием, споспешествующим МОНАРХУ нашему, напоминал воинским чинам о важности присяги, данной ими Св. церкви, Престолу и Отечеству». За самоотверженное исполнение пастырского долга под огнем неприятеля священник Раевский был возведен в сан протоиерея и награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами, а так же золотым крестом на Георгиевской ленте и камилавкою.

Священник 34-го егерского полка отец Фирс Никифоровский, участник войны с французами в 1812 г. 24 и 16 августа в Бородинском сражении вел себя неустрашимо. Во время Бородинского сражения лошадь под ним была убита, сам он ранен в левую ногу и унесен с поля битвы в госпиталь. В июне 15 числа того же года в сражении при г. Витебске, во время напутствия раненых на поле действий отец Фирс был захвачен в плен, но совершил смелый побег и присоединился к своему полку под г. Смоленском.

Вызывает скорбное недоумение отсутствие имени священника Василия Васильковского на памятных досках Храма Христа Спасителя в Москве и в списках Георгиевских кавалеров 1812–1814 гг. на мраморных досках Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца. Мы знаем, что «память праведного с похвалами» у Бога, но и нам не следует забыть героев отдавших свою жизнь за Веру и Отечество.

Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) был награжден во время Отечественной войны 1812 года пономарь Смирягин, во главе отряда крестьян отбивший в одном из сражений боевое знамя у французов.

После изгнания наполеоновских войск из России золотым крестом на Георгиевской ленте был награжден священник Кавалергардского полка Михаил Гратинский. Участник Бородинского сражения, он не успел покинуть Москву при отступлении русской армии. В захваченной врагом столице он стал бороться с захватчиками доступными ему средствами. Почти каждый день в уцелевших московских церквах отец Михаил проводил богослужения, призывал к войне с захватчиками. Слух о священнике быстро распространился среди оставшихся в столице жителей, и на его проповеди, несмотря на смертельную опасность, всегда собирались люди. Даже в окружении врагов полковой священник продолжал выполнять свой пастырский долг.