Неназванное слово

Тех, кто нам нужен
мы не увидим.
Те, кто нам нужен
смыты дождями.

Ну, а как можно
жить в этом мире,
если не видеть
тех, кто нам нужен?

Те, кому мы нужны
потерялись.
Те, кому мы важны
заблудились.

Грустно тебе?
Понимаю... но верю
в то, что цветы оживут
на рождественских елях...

2006

"Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы..."

Мы всё равно не сможем друг без друга,
мы всё равно, мы всё равно
не вырвемся из замкнутого круга,
предрешено, предрешено.

Переступая немощные тени,
всё ближе к нам, всё ближе к нам,
идёт палач к своей заветной цели
и входит в храм, и входит в храм.

Замкнём же круг, сомкнём свои объятья,
уже заря, уже заря.
Мы жили вместе и умрём, как братья,
у алтаря, у алтаря.

2006

Мы думали, что мы игрушки
в руках детей, в руках людей.
Узоры кружев, завитушки,
мельканье дней, круженье дней.

Мы думали, что только шутим,
что игры детские смешны,
что роли наши позабудем,
что дни забвенья не страшны.

А оказалось мы всевластны,
а оказалось, что всерьез
горит огонь тюльпанов красных,
течет река недетских слез.

А оказалось мы свободны,
нам выбора не избежать:
воскреснуть ли зимой холодной
иль умирать, иль умирать?

Нам не уйти, нам не расстаться.

Наши имена уберут отовсюду,
наши имена позабудут потомки.
Сказано: не привыкайте к чуду,
чтобы от него не остались обломки.

Черепки, обломки да обрывки повсюду,
мёртвые колодцы, скользкие обрывы.
Как бы нам хотелось ныне видеть чудо!
Только вместо чуда — чёрные дыры.

Дыры от пуль, гнойники да нарывы,
впалые глазницы, надежды ни капли...
И тогда приходит чудо: умножаются рыбы,
Бог идёт по волнам. Чудо живо! Не так ли?

2007

Настоящие люди в полях кукурузы,
в непокошенных смертью полях,
над росистой травой и землей заскорузлой
на лучистых проплыли конях.

Настоящие люди на льдинах искристых,
на собаках и быстрых санях
оторвались от самых нечистых чекистов,
объяснились с врагом на мечах.

Настоящие люди могил не имеют,
не умеют сдаваться в полон,
на земле их ничто никогда не согреет
и никто не узнает имен.

Только утром осенним иль вечером тихим
чья-то девочка следом пойдет,

Я слагаю стихи во сне,
мне не вспомнить о чем они.
О судьбе, о моей вине,
о распятой за нас Любви?

Я пишу стихи на снегу,
хоть не вечно живут снега...
Но я память о них сберегу,
все слова сохранит вода.

Из купели звучат вновь
те слова, что оставил Он.
Воскресает опять Любовь
и Её не возьмёт ОМОН.

Нас не взять, мы легки, как
исчезающий летом снег.
Из под снега взойдёт мак,
не суди никого, человек.

Есть Один Всеблагой Судья,
но земляне вершат свой суд...

Мы играли в игру, у которой нет правил,
мы искали звезду, которой не видно в небе.
Мы были плохими, но никто из нас не лукавил,
никто не плевал в душу и не бросал хлéба.

А ведь вышло всё как! Как всех нас разметало!
Как пустилась плясать саранча по полям нашим.
Вот и вышло: иные далече, иных не стало,
а остались одни очень грустные серые мыши.

Кровью можно платить, но совсем не платить — лучше!
Лучше кровь подарить тем, кто завтра уходит в море.
Море любит живых, в море к Богу намного ближе,

Ты все ближе ко мне с каждым вздохом,
с каждой минутой, с каждым упавшим листом,
с каждым встреченным нищим,
с каждым фрегатом, в котором пробито днище.

Ты все ближе ко мне, странный Гость,
светлый Странник, живущий нигде,
Странник идущий везде — по воде,
по камням, по Бродвею, по полю пшеницы...

Может всё на земле изменится,
но не может закрыть Тебе путь.
Хлещет ливень — небесная ртуть,
зябко ночью на древнем погосте.

Ничего я не ведал о Госте,
ну, а Он вечно знал обо мне...