Не быть мертвецами!

Ты все ближе ко мне с каждым вздохом,
с каждой минутой, с каждым упавшим листом,
с каждым встреченным нищим,
с каждым фрегатом, в котором пробито днище.

Ты все ближе ко мне, странный Гость,
светлый Странник, живущий нигде,
Странник идущий везде — по воде,
по камням, по Бродвею, по полю пшеницы...

Может всё на земле изменится,
но не может закрыть Тебе путь.
Хлещет ливень — небесная ртуть,
зябко ночью на древнем погосте.

Ничего я не ведал о Госте,
ну, а Он вечно знал обо мне...

Астры:
их красные стрелы остры.
Осень
холодным дождем поливает цветы.
Небо
видит внизу многоликие капли цветов.
Это —
астры... Или кровь безымянных бойцов.
Или
надпись на белом листе бересты...
Астры
лягут венками на чьи-то кресты.
Кто-то
знает по имени каждый цветок.
Если
всех Ему жалко, то это Бог.

2007

Всадник отважный под черным плащём.
Мчит кобылица, мчит напролом.
Всадник последний наземь упал,
не долюбил он, не доскакал.

Всадник отважный, помнит тебя
в дальних краях неземное дитя,
пьёт кобылица воду с руки
в хвойных лесах у заветной реки.

Вырастет скоро святое дитя,
явится к людям, грешных любя.
Будут шаги невесомо-легки,
в тонкой руке, как лазурь, васильки.

Льются столетья в песочных часах,
детский пушок с сединой на висках.
Кто-то доскачет до синих высот,

Так много пустоты в словах,
на скатерть белую похожих.
К нам миллионы слов расхожих
плывут в повапленых гробах.

Слова коварны и черствы,
плоды с узором червоточин —
смысл затемнен, ответ неточен,
дымят костры сырой листвы.

А обещалось: «Замолчу»,
а говорилось: «Бог есть Слово»,
но забывалась клятва снова
и жертва снилась палачу...

Разрежь мне сердце и смотри,
как слово жжет и кровоточит,
молчать не может и не хочет
и говорит листве: «Гори!».

Здравствуй, Нефритовый город,
я знаю к тебе дорогу.
Она не проходит ни полем, ни лесом,
ее не увидишь глазами.

Нефритовый город, как путь к тебе долог!
К тебе не приходят сами.
Ты сам открываешь надзвездное сердце
и говоришь с сердцами.

Всю душу покрыть рубцами,
все выплакать очи, стать в мире изгоем,
любить всё — до малой песчинки —
вот где проходит граница,

вот где Нефритовый город
встречает сердца.

2007

Мы чувствуем что девочка жива,
мы слышим как колышится едва
в аквариуме желтая вода,
как в доме замыкают провода,

как в коме отлетает навсегда
скорбящая и льдистая душа.
И мы стоим за дверью не дыша,
а хвоя падает, иголками шурша.

Великое свершают неспеша...
Безликая стучится в двери смерть,
но мы должны, но мы должны успеть —
успеть узнать — о чем нам нужно петь.

Одно лишь слово, как свеча горит,
для тех кто жив, и мертв, и просто спит.
На облаках — спасительная кровь,

Девочка смотрящая на дождь,
на что надеешься, чего ты ждешь?
Девочка смотрящая на
божьих коровок в проёме окна.

Ты так похожа на душу мою:
я тоже надеюсь, я тоже жду...

2007

Наши имена уберут отовсюду,
наши имена позабудут потомки.
Сказано: не привыкайте к чуду,
чтобы от него не остались обломки.

Черепки, обломки да обрывки повсюду,
мёртвые колодцы, скользкие обрывы.
Как бы нам хотелось ныне видеть чудо!
Только вместо чуда — чёрные дыры.

Дыры от пуль, гнойники да нарывы,
впалые глазницы, надежды ни капли...
И тогда приходит чудо: умножаются рыбы,
Бог идёт по волнам. Чудо живо! Не так ли?

2007