Смотрящая на дождь

Не быть мертвецами, не быть мертвецами,
и даже за гробом не плыть по теченью,
и даже под пулями и под резцами
не стать чьей-то тенью, жить жизнью весенней.

Не быть мертвецами, петь гимн Воскресенью, —
такая задача, такое призванье —
прислушаться к вечному сердцебиенью,
быть воином верным не по названью...

Живые к живым, а мёртвые к мёртвым.
Живой Путевождь нас выводит из мрака.
Бесстрашным сердцам, к воскресенью простёртым,
открыты дороги! И нет больше страха.

2007

Здравствуй, Нефритовый город,
я знаю к тебе дорогу.
Она не проходит ни полем, ни лесом,
ее не увидишь глазами.

Нефритовый город, как путь к тебе долог!
К тебе не приходят сами.
Ты сам открываешь надзвездное сердце
и говоришь с сердцами.

Всю душу покрыть рубцами,
все выплакать очи, стать в мире изгоем,
любить всё — до малой песчинки —
вот где проходит граница,

вот где Нефритовый город
встречает сердца.

2007

Мы играли в игру, у которой нет правил,
мы искали звезду, которой не видно в небе.
Мы были плохими, но никто из нас не лукавил,
никто не плевал в душу и не бросал хлéба.

А ведь вышло всё как! Как всех нас разметало!
Как пустилась плясать саранча по полям нашим.
Вот и вышло: иные далече, иных не стало,
а остались одни очень грустные серые мыши.

Кровью можно платить, но совсем не платить — лучше!
Лучше кровь подарить тем, кто завтра уходит в море.
Море любит живых, в море к Богу намного ближе,

Тех, кто нам нужен
мы не увидим.
Те, кто нам нужен
смыты дождями.

Ну, а как можно
жить в этом мире,
если не видеть
тех, кто нам нужен?

Те, кому мы нужны
потерялись.
Те, кому мы важны
заблудились.

Грустно тебе?
Понимаю... но верю
в то, что цветы оживут
на рождественских елях...

2006

Мы чувствуем что девочка жива,
мы слышим как колышится едва
в аквариуме желтая вода,
как в доме замыкают провода,

как в коме отлетает навсегда
скорбящая и льдистая душа.
И мы стоим за дверью не дыша,
а хвоя падает, иголками шурша.

Великое свершают неспеша...
Безликая стучится в двери смерть,
но мы должны, но мы должны успеть —
успеть узнать — о чем нам нужно петь.

Одно лишь слово, как свеча горит,
для тех кто жив, и мертв, и просто спит.
На облаках — спасительная кровь,

Бывает человек года,
бывает человек часа,
бывает человек века,
бывает человек мига.

Выходит человек праха,
выходит человек почвы,
глаза его полны страха,
бывает человек ночи.

И что там говорить много?
Найти себя всегда трудно...
Бывает человек чуда —
бывает человек Бога.

2007

Так много пустоты в словах,
на скатерть белую похожих.
К нам миллионы слов расхожих
плывут в повапленых гробах.

Слова коварны и черствы,
плоды с узором червоточин —
смысл затемнен, ответ неточен,
дымят костры сырой листвы.

А обещалось: «Замолчу»,
а говорилось: «Бог есть Слово»,
но забывалась клятва снова
и жертва снилась палачу...

Разрежь мне сердце и смотри,
как слово жжет и кровоточит,
молчать не может и не хочет
и говорит листве: «Гори!».

"Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы..."

Мы всё равно не сможем друг без друга,
мы всё равно, мы всё равно
не вырвемся из замкнутого круга,
предрешено, предрешено.

Переступая немощные тени,
всё ближе к нам, всё ближе к нам,
идёт палач к своей заветной цели
и входит в храм, и входит в храм.

Замкнём же круг, сомкнём свои объятья,
уже заря, уже заря.
Мы жили вместе и умрём, как братья,
у алтаря, у алтаря.

2006