К столетию прославления cвятителя Иоасафа Белгородского и убийства П. А. Столыпина: 4 и 5 сентября 1911 года

К 100-летию открытия памятника Александру II
и убийства П.А. Столыпина

Памятник Александру II в Киеве

30 августа 1911 года пять пушечных выстрелов оповестили киевлян о начале торжеств по поводу открытия памятника императору Александру II, приуроченных к 50-летию со дня отмены крепостного права. Памятник располагался на Царской (ныне Европейской) площади, к которой потекли тогда волны народа. Шли тысячи учащихся со своими знаменами, гимназисты с оркестром, потешные войска, гимназистки и дети из разных школ потянулись вдоль аллеи Владимирской горки и спускались ручьями вниз, окаймляя улицы. Часть войск, назначенная на парад, построилась шпалерами и заняла обе стороны Крещатика. Парадом командовал генерал-адъютант Иванов. На Царскую площадь к 9 с половиной часам утра собрались придворные чины и дамы, сановники и министры, военные генералы и офицеры, лица высшей администрации края, дворянство, представители земств и проч. На площадь ко времени открытия памятника прибыла Государыня Императрица в Андреевской ленте с Наследником Цесаревичем в офицерской форме стрелков императорской фамилии в Андреевской ленте и с великой княжною Анастасией Николаевной. В 9 с половиной часов митрополит Киевский с настоятелем Михайловского Златоверхого монастыря епископом Чигиринским Павлом, архимандритами и игуменами начал Литургию. Пел превосходно составленный хор, митрополиту подносили накануне пожалованный Государем предносимый крест художественной работы, убранный жемчугом по краям, алмазами и крупными изумрудами. Во время Литургии в монастырь прибыли Государь с тремя старшими августейшими дочерьми, наследный королевич болгарский Борис и великие князья Андрей Владимирович и Сергей Михайлович. Государь с Царской семьей вошел в большую церковь в придел великомученицы Варвары и поклонился ее мощам, покоившимся под серебряной сенью на середине храма; недавно исполнилось 800 лет со времени преставления святой великомученицы. Затем Государь прошел в большую церковь и молился на Литургии. В церкви находились министры двора ген.-адъют. бар. Фредерикс, военный ген. Сухомлинов, морской ген. Григорович, обер-прокурор Свят. Синода Саблер, гофмейстер Гербер, ген. Батьянов. За Государем прибыли председатель Совета министров статс-секретарь Столыпин и высшая администрация края. По окончании обедни начался крестный ход к памятнику.

В белом кителе церемониймейстер, держа трость с Андреевским бантом, начинал шествие. Высоко над процессией сияли запрестольный крест, два высоких фонаря и 8 золоченых хоругвей. Шли причетники и диаконы в золотых облачениях, их вереницу прерывала синяя полоса митрополичьих певчих, а за ней красивой сияющей золотом облачений лентой, то подымающееся, то спускающееся с гор тянулось городское духовенство по двое в ряд. За ними 12 архимандритов, 4 архиерея с посохами и окруженный атрибутами своего сана маститый митрополит. За ним шли Государь, Царская семья и царская свита. При выходе из монастыря в глубине площади — море голов, налево густые шпалеры учащихся. Пение певчих, звон колоколов и величественные звуки гимна «Коль славен» доносились от войсковых хоров, гимназистов и потешных. Институтки, гимназистки и ученицы усыпали путь цветами. Солнце золотило все своими лучами... Пройдя по Трехсвятительской улице, шествие спустилось к Владимирской горке и окружило памятник просветителя России, крест которого высоко сиял над Днепром и Киевом. Народ правильными рядами расположился на обеих зеленых горах и заполнил проезд между ними. При виде Царя, несмотря на крестный ход, вдруг среди церковного пения из народной толщи вырвалось мощное «ура». Было совершено благодарственное молебствие. Когда протодиакон провозгласил: «Преклонши колена Господу помолимся», Государь и сотни тысяч людей на площади опустились на колена, только солдаты в строю и красавцы казаки-конвоиры на часах у царской палатки остались неподвижны, как статуи, среди коленопреклоненных людей. Приниженным густым басом протодиакон Софийского собора начал отчетливо произносить: «Во блаженном успении вечный покой императору Александру II», — и кончил нараспев: «и сотвори ему вечную память». Наступила торжественная минута, певчие пели «Вечная память», все молились и сотни тысяч глаз со всей площади, с окрестных гор устремлены были на скрытый под серым полотном памятник.

Вдруг раздается команда войскам: «Накройся», — Государь выступает вперед, сам принимает команду и обнажает шашку. Еще не смолкли звуки пения хора, как с крепости загремел салют. Государь сам командовал парадом. «Слушай на караул»! Бьют барабаны, музыка играет Преображенский марш, а с крепости гремит и несется гулом над Днепром торжественный салют в память Царя-Освободителя. Снова последовал призыв к молитве, солдаты обнажили головы, протодиакон громогласно на всю площадь произнес: «Христолюбивому российскому непобедимому воинству многая лета!». Митрополит осенил крестным знамением Царя и народ и с крестом в руке подошел к памятнику, кропя его святой водой. Государь, митрополит, певчие и духовенство обошли памятник крестным ходом, крестьянский хор исполнял в это время кантату. Затем раздалась команда церемониальному маршу, войска перестроились, стали бить барабаны, и Державный Вождь русских сил стал во главе, повел войска мимо памятника, салютуя шашкой своему державному деду. Затем Государь встал у памятника и пропустил парад, стоя с обнаженной шашкой. К памятнику поставили почетных парных часовых от 6 саперного батальона, и началось возложение венков. Первый серебряный венок возложил наследник королевич болгарский Царю-Освободителю Болгарии. Последовала длинная процессия венков, крестьянские депутации при возложении венков кланялись перед памятником в землю. «Ура» в десятки тысяч голосов провожало Царя и Царицу по всем улицам до дворца. В половине третьего состоялся прием волостных старшин и крестьянских депутаций во дворе дворца. Государь вышел к ним в сопровождении Столыпина, бар. Фредерикса и некоторых лиц свиты и дежурства. Государь обходил крестьян и очень многих расспрашивал об их житье и о том, откуда они. В 5 часов 5 минут Государь прибыл в дом генерал-губернатора, где собрались земские деятели шести новых земств Западного края. Здесь же находились и министры. 31 августа Государь Император выезжал на маневры за 45 верст от Киева. По пути народ собирался задолго до приезда Государя, а за городом по местам остановок и там, где были построены триумфальные арки, стекалось все окрестное население¹.

Петр Аркадьевич Столыпин

1 сентября 1911 года во время второго антракта оперы «Царь Салтан» в киевском городском театре председатель Совета министров стоял у рампы, повернувшись лицом к публике, и беседовал с подходившими к нему лицами. Вдруг из рядов поднялся и быстро направился к П.А. Столыпину неизвестный во фраке, 28 лет и, приблизившись на расстояние двух шагов, выхватил браунинг. Раздались два коротких выстрела. Петр Аркадьевич схватился рукой за правую сторону груди. Левая рука была окровавлена, силы покидали раненого, лицо бледнело. Услышав выстрелы, Государь Император вошел в ложу из внутренней ложи, в которой он находился во время антракта. Публика, находившаяся в театре, преисполненная верноподданнических чувств к особе Государя Императора, потребовала исполнения народного гимна «Боже, Царя храни». Неоднократное пение гимна всеми присутствовавшими сменялось пением молитвы «Спаси Господи люди Твоя».

«На мгновение оцепеневшие от ужаса присутствующие видели, как папа несколько секунд еще простоял так, потом, медленно повернувшись к царской ложе, отчетливо осенил ее большим крестным знамением и грузно опустился в ближайшее кресло. Яркое пятно крови выступило на белой ткани его сюртука».

Страдания Петра Аркадьевича Столыпина продолжалась три дня. По прибытии в лечебницу председатель Совета министров просил передать Государю, что готов умереть за Него, просил успокоить жену и пригласить священника. Утром 2 сентября со всех концов России Государю и П.А. Столыпину стали приходить тревожные телеграммы с выражением сочувствия. Тотчас после ранения П.А. Столыпина, в 2 часа ночи, часть бывших в театре пришла в Михайловский монастырь и пожелала служить молебен о его выздоровлении. Молебен торжественно совершил настоятель монастыря епископ Павел. В Софийском соборе молебствия о здравии премьера 2—4 сентября начинались с 10 часов. 3 сентября молилось дворянство Киевской, Волынской и Подольской губерний. Служил настоятель, митрофорный протоиерей Златоверховников с соборным духовенством, затем тожественно молились киевский отдел русского собрания, губернский отдел союза русского народа, всероссийский национальный союз во главе с Балашовым, клуб киевских националистов, представители союза правой русской печати и киевских монархических организаций. Во Владимирском соборе молебны служились после обедни. В Михайловском монастыре епископ Павел служил молебен по почину киево-подольского отдела союза русского народа, купечество служило молебен в зале купеческого собрания, биржевой комитет во главе с председателем д.с.с. Могилевцевым служил в своем помещении и т.д. Можно сказать, что весь Киев, а с ним и вся Россия молилась за П.А. Столыпина.

2 сентября самочувствие Петра Аркадьевича немного улучшилось, он пожелал причаститься и сам вслух читал положенные молитвы. После причастия он даже потребовал зеркало, осмотрел свой язык и лицо, и сказал врачу: «Ну, кажется, и на этот раз я выскочу».

Телеграмма министра Императорского Двора: «3 сентября в 6 часов вечера Его Величество изволил возвратиться в Киев. Государь Император прямо с вокзала проследовал к лечебнице братьев Маковских, где изволил посетить статс-секретаря Столыпина, после чего отбыл во дворец. На другой день Государь Император снова посетил больного».

К вечеру 4 сентября состояние П.А. Столыпина резко ухудшилось. 5 сентября он тяжко страдал, и начиная с 6 часов вечера периодически впадал в забытье и иногда выкрикивал фразы, которые относились все к делам управления Россией: «возьмите письмо», «подайте письмо», «подайте красный карандаш». В 8 часов вечера стал холодеть, дыхание было затруднено, слова становились все бессвязнее. Присутствовавший чиновник особых поручений записывал все, что можно было разобрать, но ясно было повторено лишь одно слово: Финляндия. Окончательной причиной рокового исхода явился отказ от работы его сердца, переутомленного непосильной работой последних лет. 5 сентября вечером, в 10 часов 12 минут, Петр Аркадьевич тихо скончался. Одиннадцатое покушение на его жизнь стало последним.

Из Чернигова Государь вернулся в Киев 6 сентября рано утром и прямо с парохода проехал в больницу. Он преклонил колена перед телом своего верного слуги, долго молился, присутствовавшие слышали, как он много раз повторил слово «прости». Дочь П.А. Столыпина М.П. Бок писала, что в присутствии Государя была отслужена панихида.

Похороны П. А. Столыпина. Киев. 1911 г.

Похороны П.А. Столыпина 9 сентября в Киево-Печерской лавре носили величественный характер. Масса народа с утра устремилась в лавру. Храм и трапезная были переполнены, а за стенами лавры оставались огромные толпы народа, терпеливо ожидавшего, когда можно будет поклониться дорогой могиле. При торжественной тишине и образцовом порядке все по очереди подходили к усопшему, с благоговением прикладывались к образку, лежавшему в гробу, целовали простреленную в двух местах руку Петра Аркадьевича. За два дня было возложено свыше 200 венков. Были венки из простых полевых цветов, колосьев. Выделялся роскошный цветок из живых цветов от государыни Марии Федоровны и брестского отдела национального союза, с надписью «не запугаете». Венков с такой надписью было два. Литургию совершил митрополит Флавиан в сослужении многих преосвященных и сонма лаврского духовенства. Храм был переполнен людьми, главным образом приезжими из Петербурга: Щегловитов, Саблер, Кривошеин, Гербель, Родзянко, Гучков, Балашов, с представителями центральных учреждений и ведомств, членами Государственного Совета и Государственной Думы. Из произнесенных в храме речей особо запомнилась краткая речь епископа Евлогия, отметившего, что со смертью Петра Аркадьевича не умерли его высокие национальные заветы, и что Холмская Русь, интересы которой прекрасно понимал Петр Аркадьевич, особенно горько чувствует горечь понесенной утраты. Гучков провел у гроба в церкви всю предыдущую ночь. Первый пункт завещания Петра Аркадьевича гласил: «Я прошу похоронить меня там, где меня убьют». До последней минуты у могилы, кроме семьи покойного, согласно желанию вдовы, оставалась группа депутатов: Гучков, Балашов, Лерхе, Гижицкий, министр Кривошеин и товарищ министра Лыкошин. Опускали гроб в могилу только депутаты. Когда могилу засыпали, на нее был положен только крест из белых живых цветов от Государя; во время процессии этот крест несли студенты.

По словам газеты «Киевлянин», национальная организация Владивостока через редакцию газеты прислала на венок покойному 1400 рублей и просила сделать на нем надпись «Националисты Владивостока мученику долга. Из зерна вырастает лес». Так как венок такой ценности в Киеве нельзя было найти, то пришлось удовольствоваться более дешевым, а остальную сумму направить на памятник П.А. Столыпину².

«После кроваво-черного 1 марта Россия никогда еще не была так потрясена, как сейчас. Обстановка убийства перед глазами Монарха, в минуту высочайшего одушевления и ликования киевлян, при открытии памятника Александра II, убийства не моментального, а с трехдневной мукой страдальца, все это заставило вздрогнуть русские сердца и заныть старой болью, как после 1 марта. Свергнут глава русского правительства, свергнут в момент, без разговоров, без рассуждений. Это такой вызов русскому народу, такая пощечина молодому русскому парламентаризму, такой плевок в глаза, от которого Россия, покачнувшись, не может не схватиться за сердце. Но за слугой мы должны видеть господина. Двадцатилетний еврей социал-революционер — только исполнитель приговора еврейства и социализма. Вот они, полувековые смертельные враги, распинатели государственных людей — по старомосковскому — «служилых людей», издевающиеся над всем русским старым, новым и будущим. До 1-го марта и во время 1-го марта они говорили, что злодействуют потому, что нет конституции; но вот конституция дана, и они злодействуют при ней, как злодействовали все время между 1-м марта 1881 и между 1 сентября 1911 года. Теперь будут все пытаться свалить на «режим» 3-й думы... Им не такой или иной Думы нужно, им нужен не парламентаризм, а исполнение собственной мечты, зародившейся в парижских и женевской конспирациях. Россия для них, — да и не Россия одна, а все западноевропейские страны — tabula rasa, чистый лист бумаги, где эти маньяки и злодеи чертят свои сумасшедшие воздушные замки... Могильною тучею задернулась наша земля. Много будет слез, много теперь уже слез», — писало «Новое Время».

«Итак, еще одна жертва, еще один верный слуга Царя и Родины погиб в тот момент, когда Родина особенно нуждалась в его твердой руке, когда не разошлись еще тучи на юго-западе, вызванные настойчиво и твердо проведенным законом о земстве на началах господства русского племени пред инородческим, когда особенно сгустилась политическая атмосфера на северо-западе, в Финляндии вследствие выделения из состава Выборгской губернии ближайших к Петербургу двух приходов. Кровавое безумие опять охватывает врагов государственного порядка, недавно снова сплотившихся на революционном съезде за границей. Стыдно и больно за это нравственное одичание хотя бы и незначительнейшей части нашего общества, у которой, однако не сходят с уст громкие фразы о нравственности, свободе, о праве во имя, которого они будто бы выступают... О безвременно погибшем П.А. Столыпине, поистине, можно сказать словами поэта: «Не много было бы у него врагов, когда бы не твои, Россия». Вот для них-то, врагов России, и были страшны выдающаяся талантливость покойного, его большой государственный опыт, могучая энергия, твердая власть и уменье бороться с врагами России и порядка. Дела его пойдут вслед за ним свидетельствовать пред Высшею Правдою об его трудах, самоотверженной любви и преданности православному Царю и православной России. ...Оскорбление, нанесенное Русскому народу 1 сентября предательским убийством одного из лучших его представителей, вызвало среди русского общества не только бурю негодования и возмущения, — печальная весть о киевском злодеянии привела в уныние всех, кому дороги слава и благо России. Все мыслящие и любящие свою родину русские люди с тревогой задавали себе вопрос: что же будет дальше?» — писал в газете «Олонецкая неделя» на смерть П.А. Столыпина ректор Олонецкой духовной семинарии в Петрозаводске, председатель Олонецкого отделения Православного карельского братства в честь св. вмч. Георгия Победоносца прот. Н. Чуков. П.А. Столыпин был почетным членом братства, он был знаком с прот. Н.Чуковым, и газета «Олонецкая неделя», первый номер которой вышел 3 апреля 1911 года, не состоялась бы без его поддержки. Олонецкой совет братства с 1910 по 1917 год находился в тесном контакте с фракцией националистов Госдумы.

Могила П. А. Столыпина

Скорбная весть о кончине премьера была получена в Петрозаводске 6 сентября. Были совершены панихиды в Свято-Духовском соборе, в учебных заведениях — в духовной семинарии, епархиальном училище и обеих гимназиях, и позже — 9 сентября, в день похорон, на 9-й и 40-ой день.

«После японской войны и 1905 года на разбитых щепках некогда великого корабля, с изломанными машинами, с пробоинами по всем бортам, с течами по всему дну, при деморализованном экипаже, при непрекращающейся бомбардировке врагов государства и нации, Петр Аркадьевич Столыпин страшным напряжением своих неистощимых сил, безпредельной отдаче себя долгу и редкими правительственными талантами умел плыть и везти пассажиров, во всяком случае, в относительном благополучии. Я не преклонялся перед ним», — писал Л. Тихомиров. «Но... скажу, что за свыше 20 лет, в течение которых я знал целый ряд наших государственных деятелей, не вижу, ни одного, который был бы выше Столыпина по совокупности правительственных способностей. Внутренними опорами у П.А.Столыпина в его деятельности, которых не обнаруживалось у других, были “вера в Бога и в Россию”. У него были необычайно чуткие русские инстинкты... Он, по общеинтеллигентскому несчастью, не знал православной веры, что порождало его ошибки в церковной политике. Но кровь предков громко говорила в нем, и его душа была глубоко русская и христианская. Он так верил в Бога, как дай Господь верить его служителям пред алтарем», — было написано в Московских ведомостях.

Великая заслуга Столыпина состояла в том, что он боролся с революцией не как глава полиции, а как государственный человек. Он понял, что родил революцию космополитизм «наверху», и чтобы вырвать из-под ног революции почву, надо призвать к возрождению русского национального чувства. И здесь сама революция помогла премьеру, ибо без ее испытаний, когда практически царило «безвластие», призыв к этому возрождению, возможно, звучал бы напрасно. «После целого века космополитических мечтаний «наверху» русская политика наконец-то пошла тогда по руслу реальных русских интересов, гордого сознания русского достоинства и русской чести», — писали в сентябре 1911 года в «Новом Времени».

По поводу земельной реформы, которая не была доведена до конца и по причине гибели Столыпина, и вследствие начавшейся войны и революции, и за которую он до сих пор, как при жизни, повергается критике как разрушитель «общины», «Новое Время» писало, что «община» давно уже развалилась, и если прежде она кого-нибудь охраняла, то к началу она века скорее «всех истощала». Это была археологическая святыня наших народников, на которую продолжали молиться, хотя все краски с нее уже сошли, и она не являла никакого образа.

И от политического безумия и вырождения, которое продемонстрировали две первые Думы и которое могло бы наступить ранее 1917 года, спас государство также П.А. Столыпин — законом, с которым он 3 июня вошел в министерство³.

К столетию прославления Святителя Иоасафа (Иосафа), епископа Белгородского

Святитель Иоасаф Белгородский

Август 1911 года. Корреспондент «Нового времени» из Белгорода Курской губернии сообщал, что для предстоящего великого торжества, которое начнется 2 сентября, в городе уже сделано очень много. На обширной площади перед кладбищем недалеко от монастыря выстроено несколько деревянных бараков с новыми нарами в два яруса. При бараках устроены чайная и котлы для воды. Весь город освящен электричеством. Прекрасная вода из источника проведена почти по всему городу. Как площадь, так и улицы во время торжеств будут усиленно поливаться, и богомольцев не будет душить знаменитая белгородская пыль. Оборудованы хлебопекарни на 80 печей, заготовлены большие запасы муки, устроены столовая и чайная, оборудована больница на 210 кроватей с психиатрическим отделением. На площади у монастыря строятся киоски для продажи открыток, посуды с видами города и пр.

К торжеству ожидается прибытие в Белгород до 200 тысяч паломников, из них только официальных, участвующих в депутациях и крестных ходах ожидается 120 тысяч. Самостоятельно едут сотни и тысячи богомольцев и с утра до вечера непрерывной вереницей тянутся в пещеру для поклонения мощам. В течение дня приходят сюда из ближних сел по несколько крестных ходов с иконами святителя, которые святятся на мощах. Около окна пещеры, на дворе, почти непрерывно служатся последние панихиды. В соборе рака для мощей готова.

18 августа 1911 года после вечерни предстательством великого угодника Божия в пещере у гробницы, где почивали нетленно его святые мощи, на глазах всех присутствующих совершилось великое чудо — исцеление девушки, от которой отказались все врачи. 16-летняя страдалица из Курской губернии, деревни Ванной, прихода церкви села Орехова, крестьянка Мария Федоровна Шуклина была скорчена, согбена и расслаблена, ходить без посторонней помощи не могла, лежать на спине тоже не могла, почти три года сидела. Когда нужно было кормить ее или приобщать Святых Христовых Таин, девушку клали на бок. С трудом родители ввели ее в этот день в пещеру, было около пяти часов вечера. Но лишь только стала она приближаться к гробнице угодника Божия, вдруг почувствовала уверенность, что может разогнуться и приложиться к святым мощам. К изумлению всех присутствовавших, она выпрямилась и как будто совершенно здоровая от гроба святителя пошла сама, без посторонней помощи. «Я имел счастье лично видеть сию исцелившуюся девушку, со слезами благодарившую Бога и угодника Его, святителя Иосафа. Это великое чудо свидетельствует, что святитель Иосаф предстоит престолу Божию и ходатайствует за нас грешных пред Богом. “Господь вчера и днесь, той же и во веки”, — свидетельствовал один из паломников, начальник Серафимовского скита Пермской епархии Иеромонах Серафим», — писала в те дни газета «Колокол».

3 сентября 1911 года, в субботу, стояла прекрасная погода. В городе и пригородном лагере было свыше полутораста тысяч богомольцев. Прибыли митрополит Владимир, епископы Назарий Полтавский, Арсений Харьковский, Иоанн Рижский, Григорий Орловский, Андрей Сухумский, Елевферий Ковенский. Вечером митрополитом, при сослужении архиепископа Курского Питирима, викария Иоанникия Белгородского, Никодима Рыльского, приехавших епископов и многочисленного черного и белого духовенства, совершено было Всенощное бдение, во время которого состоялся чин прославления святителя Иосафа. После литии, совершенной митрополитом, назначенные лица спустились в пещеру и вынесли гробницу святителя, с которой был совершен ход вокруг Свято-Троицкого собора. Сопровождали крестный ход прибывшие на торжества августейшие гости. По внесении гробницы в собор, при пении «Хвалите имя Господне», с нее были сняты печати. Митрополит прочитал молитву святителю Иосафу, как уже сопричисленному к лику святых, затем началось величание.

К пению хора присоединилась вся церковь. Торжество носило официальный характер. В ограду собора и окружающие улицы было допущено ограниченное число богомольцев. В лагере богомольцев при первом звуке колокола большинство встало на молитву. Утром лагерь посетила великая княгиня Елизавета Федоровна, вызвав грандиозный восторг богомольцев: в ее честь неслось несмолкаемое «ура». Народ теснился около великой княгини. Богомольцы расположились в бараках и палатках, действовали пять пунктов питания. Заболеваний было мало. Пункты вполне справлялись со своей задачей. Днем по народной инициативе было отслужено молебствие о здравии Столыпина, на которого 1 сентября в Киеве было совершено покушение.

Богомольцы были размещены в шести больших бараках, устроенных земством, и в 2000-х палаток, на которые было ассигновано правительством 7000 рублей. Среди палаток и по городу было проведено много водопроводных кранов, чайные и столовые были рассчитаны на 60 тысяч человек. На питание паломников было отпущено 50 тысяч рублей из имперского продовольственного капитала. Санитарная часть была обставлена очень хорошо; кроме больницы действовали 5 амбулаторных пунктов, один из которых находился в стенах монастыря, больных было немного, всего несколько десятков человек. Заведовал организацией доктор Филаретов, план общих мероприятий был разработан членом совета министерства внутренних дел Кошкиным. Много забот было положено Курским губернатором Гильхеном, который сам бывал повсюду. Торжества проходили в полном порядке. Все было организовано так, чтобы была обеспечена безопасность и при гораздо большем притоке паломников.

На 4 сентября пришлись основные торжества по поводу прославления святителя Иосафа. Крестные ходы приходили в Белгород в течение недели. Всего пришло их около 20, численностью от нескольких сотен человек и до 13 тысяч, как грайворонский и обоянский. Южные железные дороги подвозили всего 3—4 тысячи паломников. Последние три дня наплыва, какой ожидался, не было, так как большая часть богомольцев шла пешком. Крестные ходы были заранее хорошо организованы и порядок не нарушался. Курская процессия пришла во главе с депутатом Марковым. Среди крестных ходов 29 депутаций с хоругвями, зарегистрированных участников процессий было около 55 тысяч, но к ним дорогой примкнуло еще много богомольцев. Общее число присутствовавших на торжествах колебалось от 100 до 120 тысяч. Погода для торжества была благоприятной. Ночью прошел небольшой дождь, днем было сухо, тепло, без яркого солнца, не было пыли. Все процессии с примкнувшими к ним богомольцами расположились кругом Троицкого монастыря, на расстоянии полутора верст. В собор и монастырский двор вход разрешался только по билетам. После торжественной Литургии, совершенной московским митрополитом Владимиром соборно с тремя архиепископами и шестью епископами, мощи преподобного Иосафа были обнесены вокруг монастыря. Торжество было грандиозным. Слышалось пение, колокольный звон во всех церквах Белгорода, музыка, где-то плач и истерические крики. В порыве религиозного чувства народ бросал палатки, холстины, шапки под ноги процессии, в некоторых местах процессия шла буквально по копейкам и пятакам. Это бросали прямо в процессию свои трудовые медяки богомольцы.

Сзади шел великий князь Константин Константинович и великая княгиня Елизавета Федоровна в белом одеянии своей общины, ряд высокопоставленных лиц, князья Юсупов, Баратинский, Дондуров, генерал-адъютант Арсеньев, князь Игнатьев, фрейлина Голицина, депутаты Визигин и Марков-второй, все местные власти и представители учреждений во главе с курским губернатором Гильхеном. В числе приглашенных также были и потомки Иосафа Горленки. В третьем часу процессия возвратилась в собор; великий князь принял парад войск и началось поклонение паломников мощам святителя. В храм пускали людей по ранее составленной программе. До многих очередь дошла вечером следующего дня или даже позже.

Великий князь принял парад 10 кавалерийской дивизии, 31 артиллерийской бригады, Козловского полка и других войск, расположенных в Курской губернии. Части войск прошли перед великим князем церемониальным шагом под звуки музыки. По окончании парада губернатор Гильхен провозгласил «ура» в честь Государя Императора и великого князя, восторженно поддержанное войсками и народом. Оркестр многократно сыграл «Боже, Царя храни». На Литургии присутствовали, помимо августейших паломников и их свиты, многие из числа местного духовенства, во главе с губернскими и уездными предводителями, несколько потомков святителя Иосафа, в том числе фрейлина Тучкова, совершившая с одним из крестных ходов двухсотверстное паломничество, неся семейный образ, некогда принадлежавший самому святителю. Было много приезжих гостей, члены Государственной Думы. В ограде были расположены сотни калек, больных, немощных, некоторые из них на носилках ждали милости от угодника Божия. Говорили о многочисленных случаях чудесного выздоровления. Порядок в городе образцовый. Пункты питания действовали исправно, серьезных заболеваний не наблюдалось. Стояла прекрасная погода. Паломников было свыше ста пятидесяти тысяч человек. Ежедневно прибывали новые. Несколько больших групп харьковцев горько жаловались на то, что из Харькова не был организован крестный ход.

Торжества по случаю прославления мощей святителя Иосафа (Горленко) прошли при небывалом подъеме. Порядок во время торжеств был образцовый. Вечером курское дворянство дало обед в честь великого князя Константина Константиновича. Приглашенных было 200 человек, в том числе и представители рода Горленко, принятые очень тепло белгородцами⁴.

Перед началом Русско-японской войны благоверный Царь Николай II спускался в склеп святителя Иоасафа и молился у его гроба. Война была для России неудачной, но множество офицеров и солдат, призывавших в минуты страшнейшей опасности имя святого, свидетельствовали о своем чудесном избавлении от смерти. Все больше становилось адресованных Святейшему Синоду прошений от архиереев, благочестивых дворян, духовенства и паствы о прославлении Белгородского архипастыря в лике святых Русской Православной Церкви.

Несколько прошений от духовенства и мирян о прославлении епископа Иоасафа епископ Курский Питирим (Окнов) представил Св. Синоду еще в декабре 1908 года. Синодом была образована комиссия под председательством епископа Питирима. На основании представленных свидетельств и акта освидетельствования мощей Синод направил всеподданнейший доклад, на котором 10 декабря 1910 года Николай II начертал: «...Приемлю предложения Св. Синода с искренним умилением и полным сочувствием».

Государь не смог прибыть на торжества прославления Святителя по понятным причинам.

Служба святителю Иосафу была составлена архиепископом Волынским Антонием, просмотрена епископом Вологодским Никоном и академиком А.И. Соболевским. Акафист был составлен прот. Г. Слободским и исправлен первенствующими членами Святейшего Синода архиепископами Финлядским Сергием, Волынским Антонием и Вологодским Никоном.

Прославлению и почитанию святителя во многом способствовали труды князя Н.Д. Жевахова, в 1916 году ставшего товарищем последнего Обер-прокурора Святейшего Синода (Раева)⁵.

4 сентября прот. Н.Чуков в колонке редактора своей газеты писал: «Сегодня вся православная Русь если не телесно, то, по крайней мере, духовно присутствует на великом торжестве открытия мощей Святителя Иосафа в г. Белгороде. Тысячи, десятки тысяч паломников со всех концов России направились на это торжество веры христианской. Таинственная сила влечет их туда, и они идут, не взирая ни на какие препятствия, невзгоды, лишения, стекаются громадными массами, чтобы поклониться новому угоднику Божию, сообщить ему свои самые сокровенные думы, поведать о своих страданиях и с облегченной душой, с новыми силами вернуться к своей новой жизни... нам дороги наши святые и как руководители в религиозно-нравственной жизни, и как лучшие сыны нашего народа, охраняющие русский народ от врагов и после смерти своей, как охраняли при жизни».

Прославление святителя Иоасафа Белгородского. 1911 г.

В древнем Олонце накануне открытия мощей святителя Иосафа, в день субботний, и 4 сентября к Божественной литургии и к молебному пению, собором отправленному, людей собралось довольно много. Пред молебном настоятель собора прот. Громов обратился к народу со словами: «С восторгом духовной радости сегодня вся Русь православная торжественно празднует открытие мощей иже во Святых отца нашего Иосафа Белгородского и всея России чудотворца. Во всех городских, сельских и монастырских церквах приносится молитва Святителю Христову. С особою же торжественностью «в пении и песнях духовных» проводятся эти дни в Белгороде, на месте открытия нетленно почивающих мощей его. Там при гробе Святителя сонм Архипастырей Российской церкви с монашествующими и белым духовенством, там тысячи народа с разных концов обширного отечества нашего скопившихся и коленопреклоненно просящих молитв и благословения у Святителя и Чудотворца, много и недужных, немощных, ищущих исцеления. Присоединимся и мы к лику празднующих и вознося свои усердные молитвы к Святителю, воззовем к Нему: Святителю Отче Иосафе, моли Бога о нас. И народ, проникнутый верою и любовью к новоявленному в земли Российской Святителю, все время молился с чувством благоговейной настроенности, прося Святительских молитв и благословения Его!».

Торжествам обретения мощей св. Иосафа Белгородского 2—4 сентября 1911 года и прославления его посвящено немало страниц «Олонецкой недели». В июне 1912 г. в пределах Олонецкой епархии Карельское братство устроило грандиозный семидневный 168-верстный крестный ход с иконой святителя. Правящий архиерей и викарий не смогли его возглавить, поэтому из Петербурга был командирован еп. Гдовский Вениамин. Все тяготы пути, все богослужения в селах по маршруту следования богомольцев разделил с Владыкой ректор семинарии прот. Н.Чуков. От имени беспримерного религиозного шествия сотен и тысяч верующих они подписали приветственную телеграмму Государю. Не менее грандиозный ход с иконой святителя Иосафа, который возглавил викарный епископ Варсонофий, проходил с 26 мая по 10 июня 1914 года по карельским приходам Повенецкого уезда. В нем участвовали председатель Повенецкого уездного отделения Карельского братства прот. Щеголев, председатель Олонецкого совета прот. Н.Чуков, 13 священников, 2 диакона и множество богомольцев. Всем священникам и диаконам был выдан знак братства 3-й степени, четырем чинам полиции, обеспечивавшим образцовый порядок, — знаки 2-й степени. Повенецкой земской управе была выражена благодарность за бесплатное предоставление подвод, помещений в земских школах и станциях и за оказание медицинской помощи во время крестного хода. В память этого крестного хода была построена часовня-памятник, в которой была поставлена икона Святителя Иосафа. Во время войны также были крестные ходы в разных уездах Олонецкой губернии, но таких грандиозных больше уже не было.

«Русские люди с тревогой задавали себе вопрос: что же будет дальше?»

«7 октября 1911 г. в Петербурге происходили выборы в ГосДуму члена по первому разряду вместо умершего Беляева. Из двух кандидатов, которые выставляли умеренные политические партии и кадеты, большинство голосов (754) получил кандидат октябристов и националистов г. Прозоров, председатель Петербургского биржевого комитета, оставив далеко позади себя кадетского кандидата г. Пантелеева, получившего только 423 голоса из 1200. Значение этих выборов станет более понятным, когда припомним, на какие ухищрения пускались кадеты, чтобы повлиять на избирателей Петербурга в желательном для себя свете. Рассылка не только фотографий г. Пантелеева, всяческое рекламирование и восхваление его, брань по адресу октябристов, высмеивание русского национализма, словом, агитация вовсю. Г. Пантелеев выставлялся как “вполне определенный и яркий” кандидат кадетов, не только исповедующий свойственные левым партиям принципы, но и зарекомендовавший себя в прошлом на практике как революционер. Избиратели приглашались выбором г. Пантелеева подчеркнуть свое отношение к “правительственному центру Государственной Думы”, и... избиратель резко осудил тактику кадетов, отдав подавляющее большинство голосов представителю той партии, которая проповедует спокойную, планомерную законодательную работу, ведущую к укреплению народного представительства. Г-н Пантелеев пред выборами, очевидно, для большей яркости своей кандидатуры, заявил, что он враг национализма, а в своих “воспоминаниях” поведал, что во время польского восстания он передал полякам секретную военно-топографическую карту Западного края. Сознательный избиратель теперь своим голосованием резко подчеркнул, что в высшем законодательном учреждении не место врагам русского национализма и государственности... События последнего времени не прошли бесследно для избирателя и, наученный горьким опытом, он отвернулся от кадетской партии и без обиняков высказался, на чьей стороне его симпатии», — писал прот. Н.Чуков в колонке редактора в октябрьском номере газеты.

«Первое заседание пятой и последней сессии Госдумы третьего созыва почти совпало с сороковым днем кончины П.А. Столыпина. Не было только того, кого привыкла видеть третья Дума в дни начала своих работ, кто создал ее, кто вдохнул в нее национальные черты, не было П.А. Столыпина. На том месте, где обычно стоял он, выделяясь среди остальных своей могучей фигурой, в черном сюртуке с широкими отворотами, стоял председатель Госдумы М.В. Родзянко... Весь первый день был посвящен памяти П.А. Столыпина. Почтив память почившего вставанием, уполномочив председателя выразить сочувствие вдове покойного, депутаты отправились в церковь Таврического дворца на панихиду. Характерно, что когда председатель Думы говорил о покойном, социал-демократы демонстративно отсутствовали в Екатерининском зале заседаний, не пошли они и на панихиду. Представители кадетской фракции во главе со своим лидером П.Н. Милюковым почтили память П.А. Столыпина вставаньем и присутствовали на панихиде. Впоследствии лидер правых Н.Е. Марков-2 сказал в своей речи, что он понимает социал-демократов, они, по крайней мере, искренни, но глубоко презирает тех, кто подталкивает левых на убийство, а затем идет молиться за убитого в церковь», — было написано в «Новом времени».

Несомненной заслугой Столыпина стало то, что третья и четвертая Дума, созванные в 1912 году, заметно «поправели», однако вскоре после того, как П.А. Столыпина не стало, усилились разногласия и между правыми. Поэтому можно сказать, что Дума всех четырех созывов на протяжении всей своей деятельности в той или иной форме говорила правительству «руки вверх!», мешая его работе и провоцируя чехарду министров, в которой обвиняла Государя и, в конце концов, сыграла роковую роль в судьбе Отечества.

А дальше была война, которую не допустил бы П.А. Столыпин, как не допустил он этого во время Боснийского кризиса 1909 г.

17 марта 1909 г. Совет министров принял решение о том, что Российская империя не готова к войне с Германией и Австрией на двух фронтах, а 4 июня 1909 года Вильгельм II встретился с Николаем II в финских шхерах. Во время завтрака на императорской яхте «Штандарт» русский премьер находился по правую руку от высокого гостя, между ними состоялась обстоятельная беседа. Впоследствии, находясь в эмиграции, Вильгельм II размышлял о том, как прав был Столыпин, когда предупреждал его о недопустимости войны между Россией и Германией, подчёркивал, что война в конечном итоге приведёт к тому, что враги монархического строя примут все меры, чтобы добиться революции. Непосредственно после завтрака немецкий кайзер сказал генерал-адъютанту И.Л. Татищеву, что «если бы у него был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту»⁶.

Начавшаяся война могла бы окончиться победой, если бы был услышан призыв cвятителя Иоасафа. Еще за два года до войны некому полковнику О., военному доктору, в сновидении явился cвятитель Иосаф и, взяв за руку, вывел на высокую гору, откуда их взору открылась вся Россия, залитая кровью. Не было ни одного города, ни одного села или клочка земли, не покрытого кровью, были слышны вопли и стоны людей, зловещий гул орудий, свист пуль и переполненные кровью реки выходили из берегов. Картина была так ужасна, что он бросился к ногам cвятителя, моля о пощаде. Святитель стоял неподвижно, словно всматриваясь в кровавые дали, а затем изрек: «Покайтесь... Этого еще нет, но скоро будет». Полковник везде, где мог, кричал о грядущей беде, но его не слушали.

Вот подошел июль 1914 года, война была объявлена, и такого ожесточения, какое наблюдалось с обеих сторон, еще не видела история. Кровь лилась потоками. Грозные слова святителя исполнились буквально и обличили неверовавших.

В апреле — июне 1915 года в Галиции русская армия потерпела сокрушительное поражение, все лето шло отступление, к октябрю немцы захватили Польшу, Литву, часть Белоруссии и Прибалтику, театр военных действий переместился во внутренние губернии России, в немецком тылу оказалось 20 губерний. Царившее в народе в начале войны патриотическое настроение постепенно сменялось недовольством курсом царского правительства, революционная социал-демократическая агитатация работала на прекращение войны. Дума сформировала т.н. прогрессивный блок и добилась участия своих членов в деле постановки военных заказов. В августе 1915 г. государь взял на себя командование и прибыл в Могилев, в Ставку.

А полковник О. продолжал взывать ко всем, к кому только мог, и горячо молился со слезами. Те, к кому он обращался на фронте, считали, что победа зависит от количества штыков и снарядов... Однажды во время молитвы он вдруг почувствовал, что в комнату вошел кто-то, и она озарилась светом. Перед ним стоял святитель Иосаф. Лик Его был скорбен. «Поздно, — сказал Святитель, — теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию. Владимирский образ Царицы Небесной, которым благословила меня на иночество мать моя и который ныне пребывает над моею ракою в Белгороде, также и Песчанский образ Божией Матери, что в селе Песках, подле г.Изума, обретенный мною в бытность мою епископом Белгородским, нужно немедленно доставить на фронт, и пока они там будут находиться, до тех пор милость Господня не оставит Россию. Матери Божией угодно пройти по линиям фронта и покрыть его Своим омофором от нападений вражеских... В иконах сих источник благодати, и тогда смилуется Господь по молитвам Матери Своей».

Одновременно было явление святителя Иосафа благочестивому старичку-прозорливцу в селе Пески Харьковской епархии. Угодник Божий выговаривал за грехи людские, сказал, что люди обижают Господа неправедной жизнью и грехами, что война послана в наказание, чтобы одумались и покаялись, горем и страданиями очистили свои души. Грозил святитель, говоря, что отступит Господь от людей и отнимет до времени благодать Свою от России, но по милосердию Своему, чтобы люди не отчаивались, не попустит Господь погибнуть земле Русской, но что до тех пор не вернет Своей благодати, пока люди не призовут на помощь Царицу Небесную, ибо теперь только одна Матерь Божия может помочь людям, замолить грехи их у престола Всевышнего и спасти Россию.

Только через год после второго явления святителя Иосафа полковник был услышан в Петербурге в братстве святителя Иосафа и по указанию Государыни Александры Федоровны товарищ председателя братства князь Н.Д. Жевахов в октябре 1915 года сопровождал иконы в Ставку.

В Харькове все духовенство, во главе с архиепископом Антонием Храповицким, гражданские власти, во главе с бывшим Олонецким и Самарским губернатором, верным соратником П.А. Столыпина Харьковским губернатором Н.В.Протасьевым, и огромные толпы народа провожали Песчанскую икону с крестным ходом до вагон-салона, отправлявшегося в Могилев. Салон-вагон был засыпан цветами, подле чудотворного песчанского образа стояли ставники и горели свечи. Вслед за архиепископом Антонием в вагон вошел губернатор Н.В. Протасьев. Опустившись на колени, он долго молился пред святым образом. Менее чем через два месяца, 26 ноября 1915 года, Н.В. Протасьев скончался. За четыре месяца управления Харьковской губернией он стяжал себе славу святого человека. До прибытия в Харьков кн. Н.Д. Жевахов посетил Белгород, где епископ вручил ему образ Владимирской иконы Божией Матери от раки святителя Иосафа. Святыни прибыли в Ставку накануне дня тезоименитства наследника, 4 октября 1915 года, но сопровождавшие святыни кн.Н.Д. Жевахов и настоятель Песчанского храма свящ. Алексндр Яковлев, ожидавшие увидеть на перроне Государя, наследника и духовенство с протопресвитером о. Георгием Шавельским, с удивлением увидели одного только присланного за ними секретаря последнего с автомобилем. Это несмотря на то, что соответствующая телеграмма о. Шавельским накануне была получена. Торжественной встречи с крестным ходом не было, как не было и крестного хода по линии фронта... «Какие там крестные ходы! — запальчиво ответил Г.Шавельский. — Это архиепископу Антонию делать нечего; он устраивает ходы, да всенощную служит по пяти часов; а нам здесь некогда. По горло заняты... Да разве мыслимо носить эту икону по фронту! В ней пуда два весу... Пришлось бы заказывать специальные носилки... откуда же взять людей... нам некогда заниматься пустяками». — «Так неужели же Вы дерзнете вовсе не исполнить повеления святителя? — спросил кн.Жевахов. — Тогда отслужите хотя бы всенародный молебен с коленопреклонением здесь, на площади, в присутствии Государя». «Некогда! С утра до ночи в Штабе, за работою», — отрезал о. Шавельский. «Да ведь этот один человек погубит всю Россию. Бедный Царь, бедная Россия...» — писал кн. Жевахов в своих воспоминаниях. А отец Александр из Песчан часто повторял «Ох, будет горе, будет... сам протопресвитер не боится Бога...».

Памятник Сталину в Киеве

После революции 1917 года Памятник Царю-Освободителю Александру II, был уничтожен, а в 1930-е годы на его месте установили памятник Сталину. В 1941 году, после того, как немцы вошли в Киев, памятник был уничтожен, однако после войны восстановлен. После XX-го съезда КПСС, на котором Хрущев осудил «культ личности», статуя Сталина была снята.

6 сентября 1913 г. в Киеве на площади возле Городской думы, на Крещатике, был открыт памятник П.А. Столыпину, воздвигнутый на общественные пожертвования. Автором памятника был итальянский скульптор Ксименес. Столыпин был изображен как бы говорящим с Думской кафедры, на камне были высечены сказанные им слова, ставшие пророческими: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия». Монумент был уничтожен еще в марте 1917 г., став тем самым первой «жертвой революции» в Киеве. На его месте в 1922 году был возведен памятник Карлу Марксу.

Надгробие с могилы Столыпина в начале 1960-х гг. было снято, могила заасфальтирована, а надгробие долгие годы сохранялось на колокольне в Дальних пещерах лавры. В 1989 г., при содействии Народного художника СССР Ильи Сергеевича Глазунова, надгробие было восстановлено на прежнем месте.

Могила Петра Аркадьевича теперь находится в суверенной Украине, но он там не один... Сто лет назад, за неделю до своей кончины, при посещении лавры Их Величествами Петр Аркадьевич, выйдя из лаврской церкви, направился осматривать место вечного упокоения Кочубея и Искры и долго стоял на коленях именно на том месте, где сейчас находится его могила...

Много воды утекло с тех пор... Мощи Святителя Иоасафа также подвергались поруганию, но Господь все управил, и сейчас, как и прежде, верующие могут найти помощь угодника Божия у его святых мощей.

17 сентября по новому стилю Русская Православная Церковь отмечает прославление в лике святых епископа Белгородского Иоасафа. Многочисленные крестные ходы, посвященные 100-летию прославления Святителя, прошли в последние дни по Белгородской епархии. На торжества столетия прославления Святителя в Белгород прибыл Святейший Патриарх Кирилл.

18 сентября Русская Православная Церковь служит панихиды по Петру Аркадьевичу Столыпину. Сто лет назад более 150 тысяч богомольцев, прибывших в Белгород на торжества, молились о смертельно раненом в Киеве премьере, и сейчас он не забыт.

Отче святителе Иоасафе, моли Бога о нас! Мученику долга незабвенному Петру Аркадьевичу Столыпину вечная память!

^[1] Видео. Киев 1911 г. Открытие памятника Александру II, фрагмент: youtube.com; Лицо Киева: как в городе памятники меняли (ФОТО) life.comments.ua.
^[2] Газета «Киевлянин» была печатным органом русских националистов на Украине. Она издавалась в Киеве с 1864 г. до начала 1918 года, т.е. до оккупации Украины немецкими войсками. Газета была основана профессором истории Киевского университета В.Я. Шульгиным — отцом В.В.Шульгина, и редактировалась затем Д.И. Пихно — отчимом В.В. Шульгина, который 20 февраля 1907 года занял кресло справа от центра во второй Гос. Думе.
2-го марта 1907 года, произошел обвал в Круглом зале Таврического дворца: с высоты 12 метров упала вся штукатурка и лепнина, и если бы в зале находились депутаты, то погибли бы все правые и левые, и остался бы только центр. 6 марта депутаты слушали речь П.А. Столыпина, который произвел на В.В. Шульгина, судя по его воспоминаниям, неизгладимое впечатление. Он говорил о мерах борьбы с революционным терроризмом и одновременно выдвигал программу хозяйственного обновления страны. Левые выступили против программы, говорили о новом вооруженном восстании, если правительство будет настаивать на своем. Социал-демократы перебивали правых возгласами: «Долой! Ложь! У вас все руки в крови!». Столыпин выступил вторично: «Правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства, но иначе оно должно отнестись к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у власти паралич мысли и воли, все они сводятся к двум словам — «руки вверх». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием собственной правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете!» Это было сказано Столыпиным после взрыва на Аптекарском острове. К сожалению, известна последующая неблаговидная роль Гучкова, рыдавшего над гробом Столыпина, а также Шульгина, который был одним из лидеров фракции «правых», затем умеренной партии русских националистов — Всероссийского национального союза, а в 1915 году перешедшего в «Прогрессивный блок». Они предали не только Государя, но, наверное, в первую очередь самого П.А. Столыпина.
^[3] «Выборг. Известие о покушении на П.А. Столыпина встречено здесь господами шведоманнами не без ликования. 2-го сентября в гостинице «Антрея» собрались представители шведоманнских партий, в числе которых был капитан Игнациус, доктор Гранберг, полковник Лукандер и др. Речи, в которых выражалась уверенность на поворот политики против Финляндии, покрывались многократными возгласами “ура”», — писала «Олонецкая неделя» (cм.:ruskline.ru).
Помимо недовольных геополитической политикой Столыпина националистов на окраинах империи его критиковали как «левые», так и «правые» думские партии.
«Слева» деятельность П.А. Столыпина критиковал, во-первых, конечно, В.И. Ленин. В главном учебнике по истории ВКП (б) 30-х годов деятельность Столыпина также была подана в самых тёмных тонах, а именно: что его реформы «привели к обезземеливанию крестьян, ограблению общинной земли кулаками, разбойничьим набегам жандармов и полицейских, царских провокаторов и черносотенных громил на рабочий класс». Во-вторых, трудовики и кадеты. Весьма выразительно описывает «печаль» о крестьянской общине, до которой им по большому счету и дела-то никакого не было, А.И. Солженицын. Россия была вовлечена в войну, и в феврале 1917 военного года в Госдуме обсуждался вопрос о поставках хлеба и ценах. И тут вдруг Керенский вспомнил, как П.А. Столыпин «разрушил сельхозобщину». Солженицын приводит выступление Керенского на заседании Госдумы 14 февраля 1917 г. по поводу доклада А.А.Риттиха: «...этот господин, которого здесь в Думе многие называют «гениальный», это первый ученик Столыпина свою школу прошел не разрушении сельскохоз. общины (тепло любимой издали трудовиками и кадетами), весь его «патриотический порыв» — это классовый сговор помещиков. И получилось в обычном сумбуре Керенского, что свободная торговля так же плоха, как и разверстка, нетвердые цены, как и твердые, экономический анархизм, как и государственное насилие... Правый блок молчит: «Если истина не на нашей стороне, то пропадай и истина»... Фракция же русских националистов давно предлагала отказаться от твердых цен» (см.: Солженицын А.И. Март семнадцатого // Нева. 1990. №1. С.23-29).
Риттих Александр Александрович был последним министром земледелия Российской империи. Он окончил Александровский лицей с большой золотой медалью, служил в земском отделе Министерства внутренних дел, в 1901—1902 гг. неоднократно временно исполнял обязанности помощника начальника Переселенческого управления. В 1902—1903 гг. он одновременно и делопроизводитель Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности под руководством С.Ю. Витте. Руководил составлением систематического свода трудов местных сельскохозяйственных комитетов. Материалы совещания позднее стали одним из источников «столыпинской» аграрной реформы. И едва ли был прав Керенский, назвав А.А. Риттиха учеником П.А. Столыпина, скорее наоборот.
«Справа» П.А. Столыпина критиковали некоторые руководители Союза Русского народа, считая, что он их «перессорил», и, очевидно, ревнуя его к новой фракции националистов, которую Столыпин создал. О правых партиях рассказывает в своей книге «Альтернатива справа. Национально-патриотическое движение в России: историческая традиция, идеологические направления и перспективы». СПб. 1999. проф. С.В.Лебедев (см.: lindex.lenin.ru)
Не слишком расположенный к Столыпину и русскому вопросу автор Арон Авербух считает, что у черносотенников и у будущей русской партии были очень похожие программы: «Основанная в СПб 1906 году, в самый разгар смут, охвативших всю Россию, когда с особою силою проявился сепаратизм окраин, газета “Окраины России”, в 1908 году ставшая учредителем “Русского окраинного общества”, писала: “до последних лет забота о целости России... ложилась целиком на плечи правительства... Теперь наступило другое время... теперь все мы ответственны за будущность нашего Русского государства... А в наши дни “освободительной” вакханалии... эта ответственность еще усугубляется”. В деле управления окраинами мы видим ‘шатания власти”. Поэтому, “очевидно, задача русских людей сводится к тому, чтобы бодрствовать и содействовать власти держаться ясного и определенного пути”. Точно так же мотивировали свою русификаторскую пропаганду и Совет объединенного дворянства, и черносотенные “Союзы русского народа”, возглавляемые А.И. Дубровиным, Марковым 2-м, Пуришкевичем и др., и провинциальные националистические и черносотенные организации, и правые газеты, субсидируемые правительством. Таким образом, национализм, как и черносотенство, было неким движением “снизу”, ставившим целью помощь правительству одновременно с контролем над ним. В третьеиюньский период проповедь и политика национализма достигли кульминации».
И далее этот автор пишет: «За мышиной возней создания партии умеренно-правых, их поэтапного объединения с националистами стоял факт капитуляции Столыпина перед Дурново (П.Н. — лидер правых. — прим. Л.А.) и Ко. Не успев начать «реформы», он заявил, что время их еще не приспело, а центр тяжести должен быть перенесен на «национальные задачи», т. е. на политику воинствующего национализма. Это не значит, что эту политику навязали ему против воли. Наоборот, он был ее творцом. Если ранее он рассчитывал осуществлять оба курса более или менее одновременно, даже с некоторым приоритетом «реформ», теперь этому параллелизму было объявлено решительное «нет». В плане бонапартистских комбинаций в Думе это означало перенесение любви и благосклонности с октябристов на умеренно-правых и националистов. Октябристский «центр» задвигался на второй план, на авансцену выдвигался другой «центр» — националистов. В этом состояли подоплека и цель объединения двух правых фракций». (См.:scepsis.ru).
В постсоветский период личность Столыпина также подвергается критике. В основном она основана на воспоминаниях Витте, полемике Столыпина с Толстым и работах советских историков. О критике в адрес П.А. Столыпина в самое последнее время рассказывает И.М. Друзь в своей статье «Последний великий премьер империи» (см.: ruskline.ru).
^[4] Как водится, в Белгороде не обошлось и без беспорядков. «Биржевые Ведомости» в статье «Отголоски белгородских торжеств» в октябре 1911 г. писали, что вернувшийся из поездки в Белгород обер-прокурор Синода В.К. Саблер поделился теми данными, которые были добыты им при расследовании белгородских беспорядков. По словам обер-прокурора, администрация в Белгороде выказала полную нераспорядительность во время торжеств по открытию мощей свт.Иосафа. Несмотря на огромные затраты на организацию торжеств, богомольцы были предоставлены сами себе. Построенные бараки были совершенно не приспособлены для жилья и не могли вместить всех богомольцев. Многие из них целыми ночами в проливной дождь бродили по улицам Белгорода. Хлеб, заготовленный для богомольцев, оказался непригодным к употреблению. В довершение всего, богомольцы при помощи нагаек отгонялись от своих крестных ходов и т.д. В связи с этими беспорядками в епархии Синодом были произведены большие перемены. Архиепископ Питирим 4 октября 1911 г. был переведен на Владикавказскую и Моздокскую кафедру, а в 1912 году был заменен и Курский губернатор.
^[5] Святитель Иосаф Горленко, Епископ Белгородский и Обоянский (1705—1754). Материалы для биографии, собранные и изданные князем Н.Д. Жеваховым. Киев, Типография Киево-Печерской Успенской Лавры, 1907—1909.
Том I. Предки Святителя Иосафа. Святитель Иосаф и его сочинения. Жизнь и деятельность Святителя Иосафа.
Том II. Чудеса святителя Иосафа. Предания о Святителе Иосафе.
Том III. Дополнения к предыдущим томам.
Житие святителя Иосафа, чудотворца Белгородского. СПб., 1910.
Чудеса святителя Иосафа. СПб., 1916.
^[6] Сидоровнин Г.П. Пётр Аркадьевич Столыпин: Жизнь за Отечество: жизнеописание. М. 2007.

bogoslov.ru