Добрый Федя

Федор с Марфой живут по соседству уже много лет. Удивительный человек этот Федор — всегда безотказный, о чем ни попросишь — все сделает! Так мы с ним и познакомились…

Помню, лет семь назад, заболела моя Маруся, да не вовремя — как раз картошку надо было копать. Если бы не Федя, пришлось бы нам туго. Он и мне помог выкопать, и сестре моей — и такой бессребреник, просто диво — ничего не взял за труды свои.

А сразу же после меня к нему за помощью брат мой пожаловал, тому нужда была крышу перекрыть — а у самого ни денег, чтобы кого нанять, ни умения, чтобы самому сделать — так он сразу же Федора к себе забрал. И Федор не отказал! Хотя жена его, Марфа, ворчала, мол, картошку самим ещё убрать надо, да и крыша своя течет не первый год. На что брат мой мудро отвечал, что с таким хозяином в доме, как Федор, все проблемы в один миг решены будут. Так и забрал Федю.

Марфа, помню, сама в тот сезон огород убирала, а крышу чинить Гришку-столяра нанимала — не успел тогда Федор у себя в доме порядок навесть. Вот с тех самых времен не взлюбила меня баба Федькина: чуть я на порог, тут она брови нахмурит, сопит, чуть ли не рычит. А Федор — мужик не промах! Он на нее глянет гневно, пристыдит парой словечек да и со мной, куда надо, пойдет.

Сколько он нам добра сделал, не выразить просто! Моя жена его смачно потчует всегда, как лучшего друга семейства. И детишки мои любят его: чуть обувка у кого прохудилась — сразу бегут к дяде Феде, знают, что руки у него золотые, починит.

Так ведь к нему чуть не вся деревня ходит. Добрая Федькина душа всем желает услужить да угодить. Одна беда — баба злая попалась ему в жены. И куда ж это Бог глядит, что такому доброму мужичку да такую мегеру в жены послал?

Давеча вот брат мой пожаловался, что Марфа даже на порог его не впустила, обругала наглецом и гадом подколодным только за то, что тот про Федора спросил, дома ли он. Это где ж такое видано, чтобы с порога добрых людей лаем покрывать?

Не зря она и состарилась быстро. Они с моей Марусей — одногодки, а разве скажешь? Моя Марусенька — как цветочек цветет, а она уж в сухой дрючок превратилась. И все грызет мужа-то, грызет.

Правда, хата у них давно прохудившаяся была: видно, некогда было за добрыми делами Федору своим хозяйством заниматься. А два года назад сгорела ихняя хата, совсем сгорела. Случился в нашем селе пожар, да такой сильный, что пять домов погорело. Как только Федя пламя увидал, так сразу же на борьбу со стихией вышел. Героем настоящим стал! Он и мою хату от огня спас, и Петра — кума нашего. А вот свою — не успел, а Марфа-то не справилась сама. Даже сарай со скотинкой вместе сгорел. Беда, конечно!

Но мы добро Федора не забыли. Я приютил его, даже вместе с мегерой-женой. В хате у меня, правда, места мало, но времяночка зато хорошая — там и поселил я погорельцев. А Марфа все равно на меня шипит по-прежнему. В хате моей живет, и на меня шипит, словно я повинен, что на старости лет она в моей хате сидит.

А Федор молчит. Раз, правда, заговорил с горечью, что совесть его мучает, мол, если бы он сначала свою хату тушить начал, то жена его была бы счастлива. «Может, права баба-то?» — спросил он меня, глядя хмельными глазами в самую нутрь. А я ему говорю, что эгоистка она — всегда о себе только и печется, а он — настоящий герой, другим служит. На том Федор и успокоился.

Жена моя по-прежнему его потчует сластями, он доволен. Только Марфа довольствуется скудными хлебами своими. К нам в дом не ходит, с людьми не разговаривает. Сидит на лавке да скулит, как бездомная собака. Одно слово: дура-баба, что с нее взять?

А Федя её — добряк, достойный мужик! Послал же нам Господь такого помощника!

Рис. Тамары Твердохлеб