Церковные Таинства

«И устроят они Мне святилище и буду обитать посреди их». (Исх. Гл.25,8)

«Дом мой домом молитвы наречется для всех народов». (Мат. 11, 17)

«Таинством называется такое священное действие, через которое тайно, невидимым образом подается человеку благодать Святого Духа», — разъясняется в «Законе Божьем». Церковные таинства многие верующие, не говоря уж об атеистах, воспринимают как просто догматическую традицию. Мало кто ждет чуда от крещения, молебна или миропомазания. А чудеса — это всегда неожиданность. Вот некоторые из них, рассказанные разными людьми.

...7января 1999г. несколько человек собрались отметить Рождество. После праздничных тостов речь за столом зашла о том, как кто приходит в церковь.

— Меня послушайте, — говорит Мария, пожилая женщина с волевыми манерами. — В церковь я пришла случайно. Точнее, случайного-то, как я теперь знаю, ничего нет, а есть Промысел Божий. Дело было так. Иду я примерно год назад по Руставели мимо Кашвети. А на церкви я в жизни никогда не смотрела и вообще ярая атеистка была, все на партсобраниях выступала. Сама я, кстати, из Курска, подрывницей в шахте работала. Так что суеверий я терпеть не могла и других за это критиковала. И вдруг мне как в голову стукнуло, дай, думаю, зайду, погляжу, что там внутри. Ни в России, ни здесь никогда в церкви не была, а тут захотелось. Ну, я грудь вперед и пошла, как на приступ. Без платка, конечно. Да попробовал бы мне кто что сказать: нельзя, мол, то — се, — в два счета бы на свое место посадила. Характер у меня такой решительный… Захожу, вообщем. Темновато, свечки горят, поют что-то протяжно. А посередине очередь. Я, как советский человек, инстинкт имею: где очередь, так подойти в конец и спросить: «кто крайний», а там уж потом разобраться. Стала я, значит, в очередь и подвигаюсь медленно к алтарю. Все, смотрю, руки на груди крестом сложили, и я, как обезьяна, так же. Дошла до священника. Он имя спрашивает. Я назвалась.

— Рот открой, — он говорит.

Открыла. А он мне туда ложку с чем-то, и объявляет: «Причащается раба Божья». Потом губы мне оттер и дает Чашу целовать. Я, как автомат, поцеловала и вышла на улицу. Какую я благодать ощутила, и описать не могу. Иду, ног под собой не чую. И солнце мне по другому светит, и люди навстречу улыбаются. Все какое-то необыкновенное. Неделю я так, как в раю жила, все удивлялась, насколько же мне хорошо и ни с кем ругаться не хочется. Потом задумалась — отчего же это? Снова пошла в церковь, стала вникать, интересоваться, что это было и когда снова будет. Так постепенно, постепенно к вере пришла. Сейчас стараюсь ни одной службы не пропустить. Сколько раз я потом после этого причащалась, все по правилам, пост непременно, правило вычитываю, а благодати, такой как в первый раз, не ощущала. Почему так, не объяснишь. На то оно и таинство.

В 97-ом совсем в иной обстановке Катерина — человек такого же возраста, социального положения и со схожим прямолинейным характером рассказал следующее:

—... Вот иеговистов этих расплодилось — жуть. Бегают и всем книжки свои суют — читай — не хочу. Я хоть в религии человек темный, да только точно знаю, что все эти секты — это не серьезно. Я сама бывшая молоканка. У нас в Ульяновке [1] все верующие, и пресвитер хороший. Только с церковью все равно не сравнишь. Там что-то такое, что ни в одной секте не найдешь. Вот со мной случай был. Лет 25 назад. Я тогда работала на Трикотажке прядильщицей. Подруга с мужем попросили их ребенка крестить.

— Я же некрещеная, — говорю — Мне, вроде, нельзя, по-вашему.

— Да ладно тебе, — ее муж говорит. — Никто и не узнает. Мы же тоже ничего не соблюдаем. Твое дело маленькое: стой рядом и ребенка держи, а мой друг крест покупает и все оплачивает. Попу ты и сто лет не нужна. Вообщем, уломали они меня. Пошли мы с кумом в назначенный день в Александро-Невскую церковь.

Я косынку даже одела. Не годится как-то без косынки. Церковь — не базар. Зашли, вообщем, туда, где крестят. Я ребенка развернула, держу на руках. Поп начал чего-то читать над водой. Мы с кумом стоим без понятия, смотрим. Вдруг подходит священник не к ребенку, а ко мне и начинает меня водой кропить. Меня, как кипятком внутри обдало. Неужели, думаю, узнал. Еще хорошо кум выручил, сказал: — Вы, батюшка, не ту крестить начали, мы же из-за ребенка пришли.

— А, — говорит старичок, — извините, — и начал крестить мальчика.

Еле я дождалась, пока он кончил. Выскочила во двор и давай кума чихвостить.

— Все ты, — кричу — да дружок твой виноваты, меня в грех ввели. Из-за вас священника обманула. А кум мой и сам не рад, что так вышло, стоит, оправдывается:

— Да откуда же я знал, что так получится. Думал, попу только деньги дай. Потом меня долго совесть умчала из-за того случая. Спустя какое-то время я сама крестилась и мои сыновья тоже. В церковь я захожу от случая к случаю, свечки ставлю, когда тяжело. А остальное, что в церкви делается — не знаю. Слыхала, что исповедоваться надо. Да все как-то смелости не хватает.

Эту историю рассказал священник. Как-то к нему обратилась женщина с просьбой отслужить панихиду о муже. Священник подошел к распятию и начал разжигать кадило. Сделав несколько неудачных попыток и увидев, что ладан не зажигается, он спросил: — Не о живом ли вы панихиду заказываете?

Обернулся, а женщину как ветром сдуло. Видно, предположение оказалось правильным.

В октябре 95-ого собрались у Елены на даче несколько человек. Встреча была редкая и знаменательная. Одному из присутствующих пришла в голову мысль: разрезать по такому случаю освященное яйцо, которое лежало с Пасхи в святом углу перед иконами.

— Да оно испортилось давно. Сколько времени прошло! — засомневались остальные.

— Оно свяченное. Посмотрим. Пусть нам будет сегодня пасхальная радость!

Разрезали.

— Вот это да! — вырвалось у кого-то.

Яйцо оказалось свежим, будто вчера сваренным не только на вид, но и на вкус.

Июнь 2000г.

[1]   Ульяновка — молоканская деревня недалеко от Тбилиси.