Пушкин и самовар

Символом нашей семейной сплоченности всегда был дачный самовар. В будни он поглядывал на нас с высоты буфета, и чай мы пили обычный, из чайника, согретого на керосинке. Зато в выходные дни непременно, в любую погоду, ставили самовар. Главное, разжечь его быстренько, щепочками, а уж потом ставь трубу, появится тяга, и — только шишки подбрасывай, дело пойдет даже под проливным дождем. Если нет дождя, то, конечно, мы все рядом с мамой на лавочке, тесня друг друга, наблюдаем за действом. Самовар начинает потихоньку насвистывать, внутри его блестящего пуза что-то щелкает, дым пушистым шарфиком плывет в соседский сад, а мама, надев очки, читает вслух нашего «дачного» Пушкина. Определить готовность самовара легко: во-первых, он перестает насвистывать, а во-вторых, если щелкнуть пальцами по его раскаленному боку, раздастся глухой звук. Если один раз это услышать, уже никогда не спутаешь, готов или нет самовар. Готов. С Пушкиным отдельная история. Расскажу.

Однажды в местном букинистическом магазине, очаровательном своей тихой провинциальной интеллигентностью, был приобретен том сочинений Пушкина с кожаным, кофейного цвета, переплетом и выбитым на обложке профилем поэта. Том этот сделался непременным участником наших субботне-воскресных чаепитий, так что вскоре совершенно невозможно было представить такое, что этой книги у нас когда-то не было. Мы читали и перечитывали, зачитывали до дыр и выучивали наизусть любимые стихотворения, «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», чудесным образом помещавшихся в одном этом томе.

Но случилась беда. Как-то зимой нашу дачу обворовали. Наверное, у негодников была великая любовь к русской литературе вообще и к Пушкину в частности, потому что, помимо всего прочего, украдена была и эта книга. Наш Пушкин попал в руки нечестивцев! Мы так переживали и корили себя, что не уберегли... Но чего только не бывает в жизни. Даже чудеса случаются! Правда, при одном условии: ты в них веришь. Ровно такую же книгу папа обнаружил в московском «Букинисте», незамедлительно приобрел и, волнуясь чрезвычайно, принес домой. Радости нашей и удивлениям не было предела! Мы, конечно, решили, что нашелся тот-самый-наш Пушкин, привезли книгу на дачу и водрузили на положенное, не занятое до сих пор (ни-ни!) почетное место на книжной полке. И потекла наша дачная жизнь с тех пор лучше прежнего: в самоваре — кипяток, в чайнике — индийский чай «со слоном», в стеклянной вазочке душистые пенки от сваренного бабушкой клубничного варенья, а в руках у мамы — наш Пушкин.

Только уж после этой истории, закрывая дом на зиму, книгу с выбитым на обложке профилем Александра Сергеевича прятали в надежное место. От греха подальше.