Сталена

Во время службы иногда возникают незначительные промежутки времени, когда в храме водворяется тишина. Секунда, две, не больше. Молчит хор, молчат священник и диакон, молящиеся сосредоточены.

Как раз в один из таких периодов тишины на весь храм раздался звонкий детский голос:

— Ой! Мама! Смотри! Богородица плачет!

Я вышел из алтаря посмотреть, в чём дело. Действительно, на иконе Божьей Матери Владимирской, висевшей на левой колонне, из глаз Богородицы явно текли слёзы.

Вдруг Сталена Петровна повалилась ко мне в ноги и заголосила на весь храм:

— Матерь Божия, Пресвятая Богородица! Батюшка! Люди добрые! Простите меня Христа ради! Это я! Я-а-а-а! Я во всём виновата! Простите меня, простите, люди добрые!…

Характер и облик Сталены Петровны Стойкой полностью соответствовали её ФИО. Именем Сталена была обязана своему отцу с богатым революционным прошлым. Сталена — Сталин и Ленин. На седьмом десятке лет она крестилась и выбрала для себя имя Вивея, что переводится с греческого как верная, твёрдая. Отчество у неё было Петровна, а Пётр, как все знают, камень. Стойкая она была по мужу, хотя в девичестве была Кирпичникова, а кирпич тоже камень, только рукотворный.

Роста она была высокого, в плечах широка, спина прямая, голову держала гордо и независимо. Во время разговора речь ее была твёрдой, а интонация — не терпящей возражений.

Всю войну Сталена Петровна проработала бригадиром лесорубов. Четыре года с топором атлетически развили её и без того не миниатюрную фигуру, а бригадирская должность поспособствовала развитию и укреплению командных способностей. Надо сказать, что начальником она была умелым, могла толково наладить работу и заботилась о подчиненных. Однако лодырей, пьяниц и разгильдяев размазывала по стенке в прямом и переносном смыслах слова одновременно, поскольку обладала, с одной стороны, недюжинной мужской силой, а с другой стороны, женским острым языком. Сталену боялись и уважали не только члены её бригады, но и работники всего леспромхоза, включая начальников.

После Великой Отечественной войны она окончила педагогический институт, работала в школе учителем математики и быстро стала завучем школы, держа её в своём кулаке не хуже топора на лесной делянке. Все — ученики, учителя и сам директор — за глаза звали её Кремень. Её авторитет был непререкаем.

На уроках математики была гробовая тишина, и все ученики занимались делом. Если молодой учитель не справлялся, и класс выходил из повиновения, только одного появления завуча в дверях класса с удивленно приподнятыми бровями вполне хватало, чтобы в нём восстановился порядок. Её вид как бы говорил: «Я что-то не поняла?! Я тут прохожу мимо и слышу, что кто-то не хочет учиться!»

Если Сталена Петровна кого-то из школьников заставала с папироской или видела, что старшеклассник забирает деньги у младших, она лишь говорила: «Ну что ж, голубчик, пройдём за мной!» Поворачивалась и шла, а голубчик мрачно плёлся за ней. Он предпочёл бы лучше съесть папиросу и даже всю пачку или раздать все деньги, включая свои, малышам, лишь бы не проходить в кабинет завуча для вразумляющей беседы. Беседа длилась не долго, язык завуча был остёр, эпитеты ярки, слова, что гвозди, припечатывали намертво. Как правило, хватало одной беседы, чтобы ученик вставал на путь исправления.

В общем, если бы поэт Николай Тихонов, написавший «Балладу о гвоздях», был бы знаком со Сталеной Петровной, то предложил бы делать из таких людей не гвозди, а дюбеля, а лучше костыли — это такие очень большие гвозди, которыми рельсы к шпалам прибивают.

Единственный человек, который мог растопить этот монолит строгости и непреклонности, был её муж — Сергей Иванович Стойкий. На педсовете, если обсуждалась какая-нибудь очередная проблема, он мог ей только сказать: «Сталенушка, что-то ты уж больно строга сегодня», и весь пыл и сарказм речи Сталены Петровны уходил куда-то, и она ласково отвечала: «Серёжа, я вообще-то уже заканчиваю».

Сергей воспитывался в детдоме. Он был мягок и чрезвычайно скромен. Многие его любили и уважали. Первым в драку никогда не лез, предпочитая уладить конфликт миром. Остро реагировал на неправду и несправедливость. С виду был не богатырь, но необыкновенно жилист. Дополнительные силы ему предавал твёрдый и стойкий характер. Из его спины можно было бы вырезать ремни, или заживо варить его в котле с кипящим маслом, но заставить предать, сделать какую-нибудь гадость или подлость было нельзя. Видимо, фамилию в детдоме он за свой характер и получил.

Сергей и Сталена познакомились в пединституте, полюбили друг друга и поженились за два года до его предполагаемого окончания и за три дня до начала войны. Через три дня он ушёл на фронт добровольцем, а она была отправлена в леспромхоз.

После войны Сталена институт закончила, а Сергей доучиваться почему-то не стал. Он работал учителем труда, а также был плотником, электриком, сантехником и много ещё кем в той же школе, где жена была завучем. Свои многочисленные навыки и умения он щедро передавал учащимся.

Все мальчишки и девчонки с восхищением глядели на пиджак учителя в День Победы 9-ого мая, на котором висели пять медалей «За отвагу» и орден Красной звезды.

Сержант Стойкий служил в разведроте. Как-то раз, после очередного задания по поимке языка, он вернулся один — вся разведгруппа погибла, но языка — немецкого офицера — он дотащил. Что случилось, он никому не сказал, а офицер по поводу случившегося ничего толком поведать не мог, только лепетал что-то о Деве Марии и плакал. У языка оказались какие-то очень важные карты, за что Сергей Иванович получил орден Красной звезды.

После этого случая он стал более молчалив и сосредоточен. В одной из освобождённых деревень Сергей Иванович нашел священника и попросил его о крещении. Теперь перед каждым выходом в тыл врага он несколько минут молился у небольшой иконки Божией Матери Владимирской, подаренной ему тем священником. Разведчики любили ходить с ним на задание, поскольку каждый раз разведгруппа возвращалась без потерь, и задание было выполнено.

Вера Сергея Ивановича, которую он не скрывал, не была не замечена. Нашелся «добрый» человек. Доложил командованию. Командир полка вызвал доброхота к себе и сказал, чтобы он сам запомнил и другим, кому неймётся, передал, если ещё хоть кто-то куда-то кому-то доложит, что сержант Стойкий — верующий, то этот кто-то прямиком после доклада отправится в штрафбат. Причину он, комполка, обеспечит. Если бы все воевали так, как сержант Стойкий, то мы давно бы были у стен Берлина, а Гитлер был бы взят им в качестве языка.

Свою веру Сергей Иванович пронёс через всю жизнь. Однако Сталена Петровна оставалась неверующей. Так они и прожили всю жизнь, верующий с неверующей.

Умер Сергей Иванович в ночь с 1-ого на 2-е мая — в день взятия Берлина. После смерти мужа в Сталене Петровне что-то неуловимо переменилось. Внешне она осталась прежней, но что-то произошло в её душе. Она похоронила мужа с соблюдением всех христианских обычаев, а на сороковой день пришла креститься. После крещения стала регулярно ходить в церковь.

Ей не составило труда быстро уяснить церковный порядок, и её властный учительский характер стал проявляться в церковной ограде. Она запросто могла сделать замечание разговорчивым кумушкам во время службы, или отправить какого-нибудь мужика домой привести себя в порядок, если тот пришёл в храм неподобающе одетым или от него пахло перегаром после вчерашнего.

С одной стороны, это было неплохо. Дисциплина и соответствующее поведение должны быть в храме. С другой же стороны, многие прихожане жаловались, что житья от замечаний «железной леди», так её стали звать в приходе за глаза, не стало.

Ситуация усугубилась после ее поездки к сестре в соседний район. Из общения, уж не знаю с кем (с сестрой или с её подругами), но Сталена Петровна по неопытности ещё мало воцерковленного человека набралась всяких околоцерковных суеверий.

Например, если кто-то не мог из-за большого количества народа пройти к подсвечнику и передавал свечу через людей, то эту свечку, по мнению Сталены Петровны надо передавать только правой рукой и только через правое плечо. Стоя у подсвечника, она зорко следила за тем, чтобы никто не переставлял чужие свечи. Если чья-то свеча гасла, то Сталена Петровна безапелляционно советовала идти к священнику на исповедь, поскольку свеча гаснет из-за какого-то тяжкого неисповеданного греха, и Богом не принимается. Ну и прочее…

Доставалось не только прихожанам, но и священникам. Как-то раз, во время крестного хода вокруг церкви на наш престольный праздник, во время крапления святой водой, у меня перевернулся крест и немного сбилась фелонь. Сталена Петровна молча подошла и поправила их. Её строгий взгляд как бы говорил: «Ты священник и должен быть прихожанам примером во всём!»

Многое жаловались, что такие бабки распугивают из церкви вновь приходящий народ. Люди только-только в храм пришли, а они начинают шипеть-поучать, и народ после такого «наставления», проявления «любви» и «веры» больше в храм ни ногой.

Я несколько раз произносил проповедь о неофитстве, о ревности не по разуму, о том, как надобно вести себя в храме, что, прежде всего, надо следить за собой, а не за окружающими. Однако на «железную леди» это не подействовало. Наоборот, она воспринимала проповеди как благословление на наведение порядка в храме, и прихожане начинали жаловаться с удвоенной силой.

Как-то раз, вернувшись из епархиального управления, я застал отца Андрея сильно огорчённым. Он сидел в трапезной, и матушка Ольга отпаивала его компотом из сухофруктов. Отец Андрей был рукоположен неделю назад. Мне в этот день нужно было по делам прихода встретиться с благочинным в епархиальном управлении, поэтому служил отец Андрей один, а после службы сразу была панихида.

— Отче, — горестно сетовал отец Андрей. — Поймите, я ведь только начинаю служить, я ещё боюсь сбиться, сделать что-то не так. Да и люди кругом. Смотрят. Сегодня вообще первый раз без Вас служил. Идёт служба, вроде всё хорошо, без задержек, алтарники у нас опытные, регенту Марии Иннокентиевне опыту тоже не занимать, все прошло вроде без проблем. Я облегченно вздохнул — не оплошал один без Вас на народе. Началась панихида. Тоже вроде всё идет своим чередом, без огрехов. Пошел я кадить стол с кутьёй. Тут подходит ко мне Сталена Петровна и при всём честном народе во время службы начала отчитывать меня. Оказывается, я не знаю обычаев! Кадить надо, обходя стол справа, а я пошёл слева. Как кадил я, это бесам на радость. Вот отец Александр правильно кадит, а я — нет! Как ученика отчитала! Я ещё в школе её боялся, да и теперь всё холодеет от её взгляда. Настроение у меня упало, читал молитвы — два раза сбился, да и голос охрип. После панихиды Кремень подходит и говорит: «Тройка тебе, батюшка, с бо-о-ольшим минусом!»

— Вот уж «жало в плоть»! — усмехнулся я. — Ведь сама от этого страдает, да и нам немало достаётся. Ладно, завтра опять в проповеди затрону тему о таких вот бабках. Может быть подействует?...

Я поднял Сталену Петровну с колен и попросил объяснить, в чём дело. Она, косясь на икону, стала рассказывать:

— Идёт служба, всё благообразно, чинно. Вдруг смотрю, посреди службы заходит девушка молодая. Меня аж передёрнуло! Подхожу к ней и говорю: «Это ж кто тебя надоумил в таком виде в храм прийти?! Юбка выше колен, в обтяг! Плечи и руки отрыты! Голова простоволосая, без платка!» Она посмотрела на меня дико и отошла. Смотрю, свечу передаёт, да левой-то рукой передаёт! Я ей шепчу строго: «Что же это ты, бесстыдница, делаешь! Кто ж левой рукой свечи передаёт!» Она снова от меня шарахнулась. Смотрю, все крестятся, а она по сторонам глазеет. Я снова подхожу и говорю: «В храме креститься положено! Не умеешь? Давай научу!» Она от меня как от чумной попятилась и из храма выбежала. Посмотрела я ей вслед, подошла к колонне и думаю: «Без таких порядку больше!». Поднимаю глаза, на колонне икона Божьей Матери. Смотрит Она на меня с иконы строго-строго, и вдруг говорит: «Я эту девушку в храм пять лет звала, а ты её в пять минут выгнала!», и слезы из Ее пречистых глаз полились! — «железная леди» снова упала на пол в земном поклоне. — Прости меня Пресвятая Богородица! Простите, простите, простите меня, люди добрые Христа ради!

Я распорядился отцу Андрею продолжить службу, а сам обратился к Сталене Петровне:

— А Вы, голубушка, пройдёмте за мной.

«Железная леди» уныло поплелась к выходу из храма. Разговор наш был недолгий, но мы разрешили все наши проблемы, после чего она пошла на исповедь к отцу Андрею.

После службы наш алтарник подошёл ко мне и сказал, что знает девушку, которую Сталена Петровна из храма прогнала, — они живут в одном доме. На следующей неделе он обещал привести её в церковь.

С тех пор добрее и участливее прихожанки, чем Сталена Петровна, у нас в приходе пока нет.