Русский бунт

Эта история произошла в далеком городе N-ске в те времена, когда в России монашество только начинало возрождаться после советской эпохи. Во многих городах вновь строились храмы и монастыри, и город N-ск не стал исключением. Люди, почувствовав духовную свободу, во множестве потянулись к вере, и храмы заполнились молящимися. Но как жить, как правильно верить многие только что пришедшие в Церковь еще не знали, и поэтому верили во все подряд: в храме молились Богу, а придя домой, принимались за чтение гороскопов, гадали на картах желая узнать будущее, ходили к экстрасенсам на лечение. В общем, поклонялись и Богу, и черту, сами того не подозревая, и при этом искренне считая себя православными. Но произошедшая в N-ске история заставила весь город очнуться как от дурного сна.

Небольшой храм в честь Вознесения Господня по благословению епископа Александра был преобразован в мужской монастырь. Настоятелем новой обители назначили иеромонаха Петра. Потекли тяжелые будни суровой монашеской жизни, на плечах отца Петра лежало множество забот. Сам батюшка был невысокого роста, худощавого телосложения, не было в нем той внешней благообразности, которой многие так восхищаются, но послушники его просто обожали, беспрекословно подчинялись, а прихожане чуть ли не боготворили молодого настоятеля. В общем, народ к нему, как говорят, тянулся.

И вот однажды в город N-ск приехал американский проповедник с женой и двумя взрослыми сыновьями. Купили они особняк на окраине, взяли в аренду один из местных домов культуры и стали зазывать людей на свои «Вечера Библии». Телевидение и газеты пестрили яркими объявлениями. Через два месяца несколько сотен поклонников приобрел патер Джон, а по-русски Иван. Общину свою он называл православной, но на собраниях почему — то учил людей гипнозу и медитации. Горожанам же нравилось хором петь песни со словами « Я люблю Тебя Христос…», а потом угощаться ореховым печеньем, приготовленным женой Джона. Вот, думали они, мы научимся понимать мир и людей, научимся созерцать Бога.

Отец Петр, конечно, не мог спокойно наблюдать за всем происходящим, он молился, горячо молился. Но пока выжидал, ничего не предпринимая.

И вот в воскресенье после литургии к батюшке подошла молодая девушка, его прихожанка, и спросила:

— Батюшка, я с подругой сегодня иду на «Вечер Библии», благословите.

— Что ты, Маруся, да не за что на свете! Разве ты не слышала, что я говорил на проповеди про эту секту?

— Но мне очень много рассказывали про патера Джона. Он православный священник, батюшка. На собраниях они изучают Библию, и я хочу Библию знать.

— Какая ты у меня еще глупенькая, ведь это же все обман!

— Не понимаю, батюшка, как может изучение Библии быть обманом? И что плохого, если я туда схожу? Здесь я у в Вас молюсь, исповедуюсь, а там Писание получше узнаю.

— Хорошо, Маруся, тогда мы с тобой пойдем вместе. Давно я хотел встретиться с этим патером Джоном!

— Правда, батюшка? Ой, как хорошо!

В восемь часов вечера Маруся уже ждала отца Петра у входа в дом культуры. Она снова надела свою храмовую длинную юбку и платочек, как будто шла на службу.

Из-за угла показался батюшка, решительной походкой он направлялся в клуб, в руках у него были четки.

— Батюшка, — спросила Маруся: — А Вы тоже хотите вместе с патером сказать какую-нибудь проповедь?

— Да, Маруся, раз уж я сюда пришел, я обязательно скажу проповедь! — решительно сказал иеромонах и прошел в зал. Маруся посеменила за ним.

Собрание уже шло, и патер Джон высокопарно и разгоряченно говорил о Боге, широко размахивая руками, а народ сидел с закрытыми глазами и под звуки тихой медленной мелодии медитировал, внимая словам патера.

Отец Петр не останавливаясь шел по направлению к сцене; по дороге он заметил некоторых своих прихожанок с мужьями: «Угу, — подумал он: — Сами пришли на это сборище и мужей привели! Ох, Господи, благослови Ты меня грешного и прости!».

Он поднялся по ступенькам, на ходу выключил стоявший на столике магнитофон, и подошел к трибуне.

Патер Джон замолчал, остолбенел, прекратив проповедь, а затем громко спросил:

— Ви по какому праву? Здесь санкционированное собрание! — от изумления у него усилился акцент.

Народ в зале очнулся и стал с интересом наблюдать за происходящим на сцене.

— Вы говорите санкционированное? Сейчас выясним. Вы ведь называете себя православным? — спросил иеромонах.

— Да, я есть православный!

— Православные в этом городе подчиняются епархиальному начальству. У вас есть разрешение от нашего правящего епископа?

— Нет, но…

— Ах нет? Тогда Ваше собрание не санкционированное!

— У меня есть разрешение городского начальства, и этот зал арендован мной. Люди сами пришли послушать меня, заплатили деньги! Уходите отсюда! — при этом патер Джон, или Иван, гневно махнул рукой по направлению выхода и чуть не заехал отцу Петру в нос.

Публика в зале взволнованно ахнула.

— Нет, это я Вас прошу удалиться из зала, поскольку вы выдаете себя не за того, кем являетесь. Я сам буду говорить с людьми от имени Православной Церкви! Вам же на проповедь никто благословения не давал, и вы не священник, а самозванец! Вы даже и рядовым прихожанином не являетесь: вы не посещаете храма, не участвуете в таинствах, а пытаетесь людей учить!— уже гневно говорил отец Петр. Он обратился к народу: — Православные, неужели вы не видите, что вас нагло обманывают?

Патер Джон покраснел от злости.

— Роберт, Майк, сюда! — закричал он.

На сцену вбежали два высоких крепких молодых человека, это были сыновья Джона. Они подошли к отцу Петру, и один из них сказал:

— Уходите, не то мы выведем вас силой!

Но батюшка, который был почти в два раза был меньше ростом, сказал:

— Даже не думайте! Я не уйду, пока все не скажу

Старший из братьев, Роберт, усмехнувшись, кивнул брату и дернул за наметку отца Петра, и клобук свалился у того с головы. Младший, Майк тут же подскочил и завернул правую руку священника за спину. Батюшка попытался вырваться, но получил ногой в живот и упал на пол. В зале страшно закричали женщины.

Тут мужчина из первого ряда вскочил и крикнул на весь зал:

— Мужики, да что ж это такое? Русского священника бьют!

Он махом прыгнул на сцену и врезал одному из братьев:

— Вот тебе, морда американская!

— Правильно! — закричала какая-то женщина. — Да разве можно такое спустить? Это же наш батюшка!

Через минуту к защитнику батюшки присоединились и другие… Вскоре сцену заполнил народ, запрыгивающий на нее со всех сторон. Началась крупная потасовка. Бедный патер попытался убежать за кулисы, но его перехватили. Какая-то женщина в сердцах отшлепала патера Джона по лицу тезисами его собственной лекции, а мужики добавили ему еще пару крепких оплеух. Роберт и Майк отчаянно сопротивлялись, за что и были отчаянно поколочены. Даже старенькая баба Нюра, подкравшись сзади, попыталась дать пинка старшему из сыновей патера, Роберту, да что-то все промахивалась: тогда она, размахнувшись вязаной сумочкой, врезала ему по спине и, удовлетворенная, сошла со сцены.

Поднявшийся, отыскавший под ногами и вновь надевший свой клобук отец Петр пытался остановить разбушевавшийся народ, но мужики не успокоились, пока не выгнали американское семейство вон из клуба, побросав им в след те самые злополучные бумаги с лекциями, выставив за дверь клуба магнитофон и пожелав счастливого пути на родину.

На следующий день патер Джон, с живописным фингалом под глазом, пришел в администрацию города к мэру с жалобой. Но мэр даже не стал выслушивать его, сказав, что в вопросах религии игумен — главнее.

— Какь ви можети, я деньги платиль! — возмутился патер Джон.

— Так Вы же объявили, что это благотворительность, гуманитарная помощь? Вот мы и оформили их честь по чести: все деньги и ушли в наш детский дом, уважаемый патер, — улыбнулся мэр. — А про вчерашний эксцесс мне жена рассказала. Это вас наказать нужно, за то, что нашего батюшку избили, мы за это и под суд можем вас отдать!

Патер Джон через несколько дней уехал из города и больше о нем в тихом городе N-ске никто ничего не слышал.

А отец Петр продолжает заботиться о своей духовной пастве, недавно он был произведен в архимандриты. И народ его по-прежнему уважает и очень любит.