Клуша и Феня

— Вообще-то кур я люблю. — рассказывала Феня — розовощекая послушница-птичница в голубой рубахе в клетку. — Я росла в городе, а тут как то, довелось мне гостить у тетки в деревне пару лет. Она у меня сердобольная была, наверное, потому что одна всю жизнь прожила. Помню, кто-то подарил нам с десяток цыплят. Мы с ней их растили, кормили, грели. А когда они выросли, тетка их всех и оставила — никого резать не стала. «Они же мне, как дети родные» — говорила. Так смешно — у нас даже куриное кладбище завелось — возле леса. Как окочурится курица, мы с теткой поплачем да и схороним её со всякими почестями.

Феня улыбнулась, вспоминая. Её веснушчатое лицо под платком словно просветлело всё.

— С тех пор и люблю их. Да и они любят меня, куры-то. Приду к ним в сарай, они подлетают, здороваются со мною, что-то мне на своем на-курином рассказывают. Порой жалуются друг на друга — смешные!

Птичница поправила выбившийся из-под платка локон рыжеватых волос и засучила свои рукава, размешивая в лохани кашу, которую готовила курам.

— Но с ними и строгость нужна! А как же. Вот, например, с клушами... Ты хоть знаешь, кто такие клуши? — подняла своё лицо Феня. — Не знаешь, поди... Клуша — это курица, которая решает, что пришло время ей высиживать. Так она сядет на яйца и будет сидеть, хоть гром греми, пока не вылупятся цыплята. Что поделаешь — природа, инстинкт материнства — так по-научному говорят. И вот если курица оклушилась в неположенное для неё время — это беда. Яиц она не несет, сидит себе, и её не оторвать от гнезда. Даже если яйца-то вовсе без петуха были. Ненормальная курица становится. Единственное, что помогает, это клушу в холодную воду головой вниз опустить раза три. Тогда у неё мозги на место становятся.

Феня закончила с кашей, вытерла руки о фартук.

— Что лоб нахмурила? Думаешь, жестоко это с курами так поступать? Да нет, то ей лучше. Пару минут в ледяной воде и всё — никаких помыслов. Это почти аскетика!

Феня снова улыбнулась, но теперь улыбка её была грустно-задумчивой.

— Меня куры многому учат. Они — друзья мои. Тут в монастыре, человеческая дружба пресекается, и то правильно, монах — значит, один, что ему к другому человеку прилепляться? Ну, а с курами я дружу. Они — твари Божии. Призваны помогать нам, а нам надобно заботится о них... Но я разговорилась с тобою. Пойду в курятник лучше — курам уж и есть пора. У них тоже — дисциплина. Прости!

Феня кивнула напоследок, подняла лохань с кашей и, не оглядываясь, засеменила к курятнику.

А тем временем...

— Вообще-то я Феню люблю... — кудахтала рыжая курица. Она была самой старшей в курятнике, даже старше черного петуха, и потому все куры считали её чрезвычайно мудрой. Они разгуливали по двору курятника, ожидая, когда птичница Феня принесет им обед — кашу с картофельными очистками.

— Феня к нам, курам, относится с должным почтением. Она и еду всегда вовремя принесет и чистоту наведет в курятнике. С Феней и поговорить можно по душам — она всегда поймет, хоть и человек. Я-то в людях разбираюсь...

Курица важно нахохлила свои перышки. Следовавшие за ней по пятам несушки одобрительно закудахтали. Квах-квах-квах.

— И Феню я давно знаю. — продолжала рыжая курица. — Она плохого ничего не помыслит. И от кота нас защищает, и с яйцами аккуратно обращается — ни одного не разбила за мой век, а ведь я среди вас — самая старшая.

Рыжая курица смолкла и посмотрела на своих спутниц. Квах-Квах-Квах — подтвердили хором куры её слова. Рыжая довольно кивнула.

— Да, я самая старшая, и многое знаю, потому послушайте меня... Феня и добрая и хорошая. Это так. Только, как в любом человеке, в ней есть и хитрость.

Несушки притихли. Курица встала на одну ногу, будто в задумчивости, окинула острым взглядом соседок и заговорила быстро-быстро:

— Помню, у нас пеструшка на яйцах сидела. Феня пришла утром и прогонять её начала с насеста. А пеструшка курица как надо, своих детей не бросит. Так Феня, сильная она, пеструшку на руки взяла. Как та бедная кричала. «Караул! Помогите!» Все куры сбежались! А Феня её во двор и на наших глазах в бочку вниз головой окунает. Мы все думали — конец пеструшке той. Но нет. Феня её опустила на землю, та свалилась сначала в пыль, а потом вскочила и как ни в чем не бывало есть пошла. А про яйца свои и знать забыла с тех пор!

— Как? Квах-Квах? — забеспокоились куры. — О детях забыть?

— А так! — рыжая курица встала на две ноги. — Потому, если вы решили на яйцах сидеть — прячьтесь подальше и сидите тихо!

— Цып-цып-цып.... — вдруг послушался громкий голос птичницы Фени. Она с огромной лоханью зашла во двор курятника. Все куры тут же бросили рыжую курицу и побежали к Фене.

— Цып-цып-цып... Проголодались?

Рыжая курица разочарованно опустила свой гребешок. «Эх, слушатели!» и сама побежала обедать.