«...Имею против тебя то, что
ты оставил первую любовь свою...»
(Апокалипсис 2:4)
Ты любовь оставил первую
И, зарницею с неба, павший.
Растерзаешь ризы белые,
Горечь змиеву, смерть познавши.
Полетел Архангел по небу,
Трубным гласом нас обличая.
Чашу Божью - оземь. Пролили...
Затворяются двери рая.
Но любовь, тобой закланная,
Изнемогшая на распятье
И тебя согреет, странного,
В прободенных своих объятьях.
Ты не веришь, а я попробую
Все на карту, игра — всерьез
Облака потемневшей робою
Закрывают сиянье звезд.
Опрометчиво?
— Да
Рискованно?
— Да!
Но есть миллион причин.
Ты не веришь, а я попробую,
Мотыльком на огонь свечи.
Ты не бойся, а вдруг понравится?
Отращу два белых крыла.
Мое сердце горит и кается
Раскаляется до бела.
Я иду. Отпусти! Я слышала,
Что обратной дороги нет.
Я в душе по живому вышила
Жажду выйти туда, где Свет.
В пустынном храме ставлю свечи,
Молитвы Господу шепчу
О малой скорби человечьей,
Владыке, Спасу и Врачу.
Но в сердце радость как лампада
Едва-едва уже горит.
О том, что скорбь — моя отрада,
Мне словно Ангел говорит.
И сам давно я сердцем вижу,
Когда в недуге стонет плоть,
Небесный мир подходит ближе,
И рядом любящий Господь.
И этой радостью богата,
Душа стремится в горний край.
А эта боль всего лишь плата
За позабытый Божий рай.
Спасибо, Господи, за муку,
Богородице, Мати,
Пожалій наш край!
Той не любить брата —
Ти любові дай.
Той живе темненько,
Мучить сатана —
Захисти, серденько,
Ти у нас одна.
Ти — наша надія
І покров святий,
Про Тебе радіє
Янгол з висоти.
На Тебе чекають
Хати і поля.
Подивись, яка є
В нас тепер земля.
У красі, а гине,
Повно усього,
Та не знає Сина
Вічного Твого.
І ростуть палати,
Та не до пуття,
Бо забули, Мати,
Що Твій Син — життя.
І йдемо в оману
На чужі вогні,
Вновь сердца надеждой дышат,
Вознесенье рук.
Пантлеимоне, услыши
Плач среди недуг.
Не от хвори нас телесной,
Святе, свободи,
Но целителю чудесный,
В вере утверди.
Жар и немощь, боли многи
Не страшат, святый,
Но хождение без Бога,
Холод пустоты.
Только б знать и помнить вечно
Весть про Божий сад,
И что там, в тиши сердечной –
Бог, Спаситель, Брат.
Помолися, Пантелеимон,
Речь твоя светла.
И Господь недуг отнимет
Гордости и зла.
И холодные оковы
Не бойся, малыш, не бойся,
Давай обойдемся без слёз.
Ведь рядом со мной и с тобою
Спаситель и Бог наш Христос.
Потерпим, малыш, потерпим,
Пускай нам чуть-чуть болит.
Христос возьмет наше тело
И в Царстве Своем исцелит.
И снова мы будем красивы,
И кровь наша будет чиста.
Конечно, мы будем живы,
Ведь смерти нет у Христа.
Давай успокоим маму,
А я успокою жену:
— Не бойтесь, не свалимся в яму,
В Небесную входим Страну.
Там Бог точно солнышко светит,
Я сегодня не стану плакать,
Дух мой гордый совсем изранен.
Сладких яблок хмельная мякоть
Заставляет бежать из рая.
Мне теперь даже знать не надо.
Кто и с кем коротает будни.
Как плясунья Иродиады
Я свой грех выношу на блюде.
Затихаю в тоске о прошлом,
Опадаю, как в осень листья,
Пощади меня, Светлый Боже,
А захочешь, прошу, очисти...
Я из сотен тайн понимаю,
Только свет из окна пролитый
Но коленями прирастаю
К бессердечным каменным плитам.
Верим в то, чего нет.
Верим в тех, кто не с нами,
Ставим в храме свечу — просто так,
От тоски.
А пророков опять
Побивают камнями.
Я сижу и молчу, выплавляя стихи.
Наши руки в мозолях
От сотен распятых.
Наши души в угаре от сажи и тьмы.
Мы святых приравняли давно к психопатам.
Так во что же мы верим? И верим ли мы?
Сердиты на вид тучи
И стрелы дождя Остры.
Блаженна моя участь
Во веки не стать взрослой.
Ни матерью, ни невестой,
Ни даже сестрой брату.
Мне здесь на земле тесно
Бог создал меня крылатой.
Обидишь меня, не страшно...
Ругай меня, если легче.
От боли не стану старше
Цветенье мое вечно.
Я — перышко на ладони
Я — дурочка в царстве мудрых
В огромном твоем доме
Я ветер — июльским утром.
С печалью твоей рядом
Я слово найду Божье
Поплачь со мной, если надо
Распутная девка в шелках и монистах,
Еще не остыла от страсти, и все же...
Стоит в Твоем храме, не смея молиться.
Что скажешь ей, Боже?
Чем встретишь ее? С непокрытой главою,
С румянцем бесстыжим, колени склоняя,
Она не скрывает грехов пред Тобою
И слез не скрывает.
Она еще верит, — воздай же по вере!
Такое горение долго не длится.
И дети Твои ей укажут на дверь,
И она подчинится.
Пропащая, грешная — что ей до рая!
Но шепчет надежда — попробуй, быть может...
Как время переплетено
С тоской тягучей.
Так в пропасть падают на дно,
Сверзаясь с кручи.
Неотвратимо, как судьба,
Как боль всесильна.
Напоит сердце аромат
Беды ванильный.
И покидая светлый рай,
Где строги стражи,
Душе на плечи одевай
Кафтан сермяжный.
Страх настигает в первый раз,
Страх нескончаем.
Двух первосогрешивших нас
Земля встречает.
Не радует покой равнин
И трав цветенье.
Мне этот мир, как равелин,
Где ждут спасенья…
Во царствии Твоем дожди и снег,
Навряд ли будут барабанить в окна
И питерский туман густой и блеклый,
Наполнить не сумеет русла рек.
Во царствии Твоем не будет вьюг,
Холодных поездов промозглым утром,
Безумной спешки на такси попутном,
Нежданных встреч, нечаянных разлук…
Кошмаров на Яву пришедших днем,
Скорбей, болезней и петли на шею.
Но если жизнь исправить не успею
И мне не быть во Царствии Твоем.
Куда же дальше?
Я и так на краю
У страшной Чаши
На коленях стою...
Отец мой, вот он —
В бездну путь. Я зову...
Кровавым потом
Орошаю траву.
Молчать не время.
Боже, я на краю!
Я даже верить
По чуть-чуть устаю.
Я жду ответа,
Слишком страшно — одной!
И ангел Света
У меня за спиной.
Считает павших
В этой вечной войне.
Куда мне дальше?
Ведь спасения нет!
Ответ не сложен...
Криком воздух дробя,
Куда мне, Боже,
Без Тебя,
«Вы выходите, щурясь,
пыль забвенья стряхнуть —
люди, которых нет»
(Андрей Лонгвинов)