Послушание

— Томисевари хадзиме! — скомандовал сенсей.

Андрей сосредоточился в наступившей тишине. Его товарищи замерли в отдалении, боясь отвлечь звуком или взглядом…

Один раз в год в секции каратэ проводятся квалификационные испытания учеников на их способность сломать доску кулаком, или ударом ноги. Доска тридцать на сорок сантиметров и толщиной четыре сантиметра для ломания рукой и три сантиметра — «для ноги». Удар ногой всегда более медленный и поэтому — более слабый. Сорок сантиметров поперек волокон… Широкая доска, но крепкая. Если удар выполняется не идеально, то доска сломается только ценой разбитого сустава, или совсем не сломается… Ломание досок и есть «томисевари». У Андрея все его доски сломались легко. Ему достались доски и всех его менее техничных товарищей… Казалось, что ему стоило только поднести кулак, или голую стопу к доске, как она охотно трескалась, хотя перед этим стойко сопротивлялась натиску других бойцов. Осталась последняя четырехсантиметровая доска, и вдруг сэнсей предложил Андрею:

— Попробуй ее с разворота, в прыжке, — и секунду подумав, добавил, — в подвесе

Андрей в ответ сделал ритуальный рэй-поклон учителю и принялся прилаживать к доске ниточку подвеса. Прилаживал, а сам прикидывал каково это будет — разбить доску в подвесе, когда ее и в жестком упоре-то не каждый ломает… Ну и что, что он уже больше года лихо крутит на тренировках вертушки, доведя их выполнение до автоматизма. Спарринг-партнеры говорили, что от его удара пяткой с разворота можно только убежать… если успеешь. Движения ноги в момент удара не видно, и если повезет увернуться, то только слышен шум воздуха, не успевшего сомкнуться за пролетевшей конечностью. Радость от удачного ухода длится обычно менее секунды, так как Андрей тут же ввинчивается штопором в нижнюю полусферу и, расстилаясь туловищем по полу, достает противника на втором безостановочном развороте «китайской подсечкой». В теории эта подсечка выполняется по голеностопу, но Андрей успевал, заметив прыжок соперника, поднять удар на уровень пояса… Никто не мог уйти из этой мясорубки. Сенсей частенько внимательно наблюдал за учебными боями Андрея и брал его себе в пару на тренировках… Сейчас он предложил Андрею разбить доску самым сложным ударом в самой сложной фиксации — «в подвесе». Да и доска-то «ручная», а не для ломания ногой. Получится ли?

Доска еле заметно покачивается на нитке, которую держит на вытянутой руке напарник. Она висит выше головы сантиметров на пятнадцать… Такую только в прыжке… Выравниваем дыхание… Синхронизируемся с покачиванием доски… Закручивающий взмах левой руки… Добавка вращающего момента поворотом головы… Плечи… Правая рука… Все занимает доли секунды. Прыжок вверх с заносом бедра ударной ноги… Выхлест голени… Бедро… Пятка попадает точно в намеченную середину доски на ее встречном качании… Она, как взорвавшись, раскалывается на четыре осколка, которые веером взлетают на несколько метров вверх и падают за кустами, ограничивающими полянку… Получилось! Андрюха уже стоял на ногах, следя за разлетающимися осколками. Чуть помедлив, подошел сэнсей:

— За все время, сколько я занимаюсь каратэ, ни разу не видел такого удара! Поздравляю! Я такого не видел даже у черных поясов… Но ты не расслабляйся. Со следующей тренировки начинаем работать против нескольких противников…

«Вот и работаю» — весело подумал про себя Андрей, накладывая совковой лопатой очередную тачку строительного мусора — «за нескольких товарищей». Послушание у него такое монастырское — вывезти за ворота в овраг немалую кучу мусора, которую три дня целая бригада вытаскивала из колокольни. И чего это всплыло воспоминание о своих занятиях восточным единоборством? Ведь уже и исповедовался не раз в этом, а тут так ярко вспомнилось, так захотелось, пока никто не видит, махнуть пару раз ногой — вспомнить былую удаль… «Нет, монастырь — не место для таких упражнений» — окоротил себя Андрей. Хоть и не монах он, и даже не послушник, ... просто «трудник». Так в монастырях называют тех, кто приезжает пожить на несколько дней, или месяцев и потрудиться во Славу Божию… Ох, и разный народ приезжает в монастыри. У каждого свой путь. Объединяет одно — твердая вера в то, что только тут они могут получить реальную помощь. Вот и Андрей попал в монастырь не столько из-за своей религиозности, сколько от отчаяния. Тринадцать лет подряд, сразу после окончания института его мучила бессонница… То ли нервное напряжение сказалось от защиты диплома, то-ли все пропущенные им на тренировках удары сложились в одну болячку, но сон как выключился… Обошел в городе всех врачей. Все начинали с одного и того же «прогулка перед сном — успокаивающая ванна — валерьяночка и пустырник»… Заканчивали все тоже одинаково — «к психиатру». Ни у одного из них даже мысли не возникало при взгляде на широкоплечего парня, что тот уже годы глотает коктейль из реланиума с феназепамом, ради нескольких часов подобия сна… Как-то случайно встретился с однокашником, который и предложил попробовать съездить вместе с ним в монастырь к известному старцу. Андрей тогда отказался ехать, но название монастыря и имя старца запомнил… Через пару месяцев, когда от него отказался очередной врач, Андрей разыскал по карте этот подмосковный монастырь и поехал, вызнавая дорогу у всех встречных …

В привратной спросил у дежурного послушника, где можно найти отца Власия. Тот махнул рукой в сторону двухэтажного обшарпанного корпуса:

— Там найдешь, сейчас у него, кажется и народу не много… Повезло тебе, а то по несколько дней к нему очередь..

— Спасибо, а что у него спрашивать?

— Ну, ты, брат, даешь... — улыбнулся послушник, — если приехал сюда, значит есть, что спросить. Там вспомнишь…

Зайдя в полутемный коридор, Андрей увидел возле стены скамейку, на которой сидел человек. Напротив была дверь с повешенной на гвоздике около притолоки картонной табличкой «схиархимандрит Власий».

— Вы к отцу Власию? Последний?

Человек молча кивнул головой. Медленно открылась дверь и из нее выглянул седой старец в монашеской одежде. Внимательно поглядел на сидящих и неожиданно улыбнулся:

— Вот и хорошо, Андрюша, что приехал. Я тебя еще два месяца назад ждал. Сегодня мне некогда, поговорим завтра, а пока иди к отцу Лаврентию эконому и скажи, что я благословил тебя пожить на три месяца. Он тебе келью покажет и послушание назначит.

— Как три месяца? Я думал сегодня уже вернуться.

Взгляд отца Власия стал безучастным и он начал отворачиваться.

— А в какое время завтра прийти? — неожиданно для себя спросил Андрей.

— Да, вот в это же время и приходи, — побеседуем, исповедуешься… Тебе давно нужно было... — ласково ответил монах и мягко прикрыл дверь.

Найдя отца эконома и получив в распоряжение койку в пустой пока келье на двадцать человек, Андрей прилег немного отдохнуть и подумать «что значит — исповедоваться?» и «кто мог сообщить отцу Власию его имя и несостоявшееся приглашение однокашника?» Задумался глубоко, а очнулся от колокольного звона. Открыл глаза — за окном сумерки, келья полна одевающихся мужиков. На соседней койке парень, натягивая носки, заметил, что Андрей поднял голову:

— Ты откуда такой появился?

— К отцу Власию приехал, бессонницу лечить…

— Бессонницу? — замер парень и тут же захохотал, повалившись на кровать. За ним засмеялись и все остальные, — Да, в эту ночь, брат, бессонница была у всех, кроме тебя… Мы пришли с послушаний — ты уже храпел, аж стекла звенели… Всю ночь пытались тебя растолкать… Повезло тебе, что воды у нас не оказалось, не то облили бы…

Андрей не верил. Он спал? Всю ночь?!! Без таблеток!!! Первый раз за тринадцать лет!!! Да он готов только ради одной такой ночи жить и три и четыре месяца и целый год в этом монастыре!!!…

— Ну, год-то для тебя поначалу многовато будет, — улыбнулся отец Власий, — поживи пока три месяца. Тебе отдохнуть нужно было давно, а там видно будет.

Вот и жил Андрей в монастыре уже третий месяц. Как-то сами собой уладились оставленные в миру проблемы. Да и не проблемами они теперь казались, так… небольшие неудобства… Вот сейчас у него проблема — вывезти этот мусор побыстрее, чтобы можно было начать благоустройство монастырской площади. Отец Лаврентий обещал прислать помощников, а пока приходится возить и грузить мусор в одиночку… Спортивная подготовка очень кстати пришлась… С выдохом поднял за ручки груженую тачку и повез ее за ворота в овраг…

— Эй, конь упряжный, поди-ка сюда, — вдруг услышал он, завернув за монастырскую стену и не обратив внимания на окрик, продолжил толкать тяжелую тачку.

— Ты, пес монастырский, тебе сказано, подь сюда, — повторил приказ немного не трезвый парень с бритой головой, разрисованными синей татуировкой бицепсами и одетый в тренировочные штаны и майку-борцовку … Он стоял чуть в стороне от тропинки в тени березки, а за спиной лыбились еще два подвыпивших крепыша.

— Чего нужно? Я занят, — ответил Андрей, не остановившись.

— А вот мы тебе сейчас расскажем, чего нужно… Стой, тебе говорят, — «бритый» вышел на тропинку и без размаха резко ударил Андрея в солнечное сплетение.

Окажись на месте Андрея другой человек — удар заставил бы его сложиться пополам. Он же только выпустил ручки тачки и отступил на полшага. Тачка накренилась, и строительный мусор вывалился под ноги «бритого», запачкав побелкой щегольские тренировочные штаны.

— Ну, ты паскуда, сейчас будешь мне штаны чистить, — сказал «бритый», догнав Андрея и ударив его со злостью в челюсть.

«Если тебя ударят по одной щеке — подставь и другую…» — как заклинание начал твердить про себя Андрей — «… и оставь нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим..» — по возможности уворачиваясь от града ударов, или мягко их блокируя. Блокируя так, что нападавший даже не подозревал, что его удары попадают в очень техничные блоки… «Бритый» явно красовался перед приятелями, погогатывающими неподалеку. Наконец «бритый» устал и остановился

— Короче, пес, вон там у нас в заложниках один из ваших, — «бритый» кивнул приятелям, и те, приподняв из зарослей молодого избитого послушника, опять бросили его на землю. — Ты сейчас иди к начальству, и пока не принесешь от них два литра водки, мы будем твоего кореша пинать каждую минуту. Чего стоишь? Время пошло — один из двоих сильно ударил ногой лежащего….

Андрей потом и сам не мог в подробности вспомнить как все было: «закручивающий взмах левой руки… добавка вращающего момента поворотом головы… плечи… правая рука… Все занимает доли секунды. Прыжок вверх с заносом бедра ударной ноги… Выхлест голени… бедро… пятка попадает точно в намеченную середину бритого лба, не останавливаясь, молнией перемещается к двоим — удар пяткой сверху по ключице одному..., удар кулаком в грудь второму…. Тот оседает…, из кармана вываливается рука с ножом…» Все трое нападавших лежат тихо и даже не стонут… Подошел, потрогал пульс — живые. Поднял на руки паренька-послушника и пошел назад в монастырь. Привратник увидел издалека, позвал помощь, подбежал сам, помог нести избитого… Андрей понуро побрел в келью, собирать вещи на отъезд… «Не удержался от мордобоя, мог бы и помягче обойтись… Ладно, хоть не убил никого… Позорище-то какое… Успеть бы уехать пока ребята с работы не вернулись… Смиренный монастырский насельник… тьфу..» — казнил себя Андрей, заталкивая в рюкзак вещи…

— Куда это ты? — услышал Андрей и поднял глаза. В дверях стоял отец Лаврентий.

— Во-первых, без благословения из монастыря не уезжают, во-вторых, я тебе сейчас паспорт не отдам, в-третьих, тебе велено явиться после утренней молитвы к наместнику.

Наместник сам подошел в храме после окончания утренних молитв. Вокруг тотчас же прекратилось движение. Товарищи Андрея замерли в отдалении, боясь помешать звуком или жестом.

— «Несть более той любви, ежели кто положит душу свою за други своя. И ежели я всю плоть свою отдам на сожжение, но любви не имею — то нет мне в том никакой пользы» — сказали Спаситель и его апостол всем нам. — Громко произнес наместник, подходя к Андрею, — у тебя есть ведь в монастыре послушание? — Андрей кивнул, — ну, вот иди после трапезы и работай…