Львенок и время

Самым радостным для плюшевого Львенка, был тот день, когда его, только что купленного в сияющем новогодними гирляндами магазине, обернутого в праздничную упаковку, принесли домой и положили под елку. Было это на Новый год или под Рождество, он не помнил. Просто у него в глазах двоилось от счастья и текли слезы, когда Девочка, завидев его, выхватила из-под елки, подпрыгнула от радости, прижала к груди и закружилась по комнате, заливая весь дом своим чистым и звонким смехом. А вскоре она заснула, утомленная переживаниями праздника, положив Львенка рядом с собой на подушке. И пахло от него теперь не магазином, а елкой, мандаринами, конфетами (шкурки и фантики валялись повсюду) и лимонадом — запахом безмятежного детского счастья...

Праздники прошли очень быстро. Кто-то осторожно убавил яркость красок мира. Нужно было вставать очень рано и идти в школу (в первый класс) в этот всепоглощающий мрак ночи. Но солнечный Львенок оставался для Девочки островком радости. Она прижимала его к себе, когда смеялась, шептала ему на ушко свои секреты. Иногда его плюшевое ухо намокало от ее слез. Тогда добрый и верный Львенок плакал незаметно для нее и сам. А потом ночью, когда Девочка спала, он раскрашивал ее сны радостными цветами. Во сне Девочка летала в голубом небе, как Фея с крыльями бабочки, плавала в синей прозрачной воде, как Русалка с хвостиком рыбки гуппи и шла со своим верным и добрым Львенком по желтой кирпичной дороге в город Изумрудный... Утром Девочка просыпалась от безудержного желания смеяться, когда душа звенит колокольчиками! А Львенок сидел на диване и улыбался. И старые бабушкины ходики над кроваткой Девочки отсчитывали пухлой, как сдоба, бабушкиной рукой звонкие и дорогие монетки счастья...

Прошел год. И вот уже показался вдали украшенный огнями экспресс новых зимних праздников. У Девочки было правило: накануне Нового года и Рождества она доставала из своего шкафа все прошлогодние куклы и подарки и усаживала их на диване под старыми бабушкиными ходиками. Глядя на них, она освежала в душе воспоминания минувших лет... Ей ведь теперь их было уже целых семь! И появлялось предчувствие чего-то нового, что обязательно принесет пока что еще неведомое время. А плюшевый Львенок сидел посреди кукол, как жених, и улыбался...

Новой игрушкой, которую Девочке подарили в этот раз на праздники, оказался Паяц в черно-белом костюмчике. У него была керамическая голова с кривым носом и керамические ручки с кривыми пальчиками. Сам он был ватный. А из его головы сквозь раздвоенную надвое черно-белую шутовскую шапочку торчала веревочка с пуговкой на конце. Если потянуть за эту веревочку и потом отпустить, в нем заведется механизм, как в часах, и он начнет двигаться и хохотать. Девочка сделала, как научила мама, потянула за веревочку... Паяц зашипел, а затем так забавно задергал ручками и ножками и так смешно захохотал, что от неожиданности и произведенного на нее эффекта Девочка сама засмеялась. Она никогда так раньше не смеялась... Это даже был не смех, а гогот. Это было что-то новое, чего она в себе и не подозревала.

Она сама испугалась этого своего корявого смеха, неожиданно вырвавшегося из потаенных недр души. Девочка осторожно положила игрушку обратно под елку и отошла к окну.

— Паяц тебе не понравился? — спрашивает мама

Было видно, что Девочка не знает, что ответить. Наконец, находится:

— Я же уже взрослая. В школу хожу... — и тяжело вздыхает.

Осмотрев все свои прошлогодние куклы, она неожиданно добавляет:

— Мам, отдай все эти куклы другим детям! Ты же собираешь игрушки для подарков на Рождество? Вот и отдай!

— Все?! — изумляется мама.

— Все! — неожиданно отчаянно для самой себя заявляет Девочка, и на ее глаза наворачиваются крупные жемчужины слез.

— И Львенка? — испытующе смотрит на дочь мама. — Ты же его так любила в прошлом году...

Девочка поднимает взгляд на Львенка, который блаженно сидит в окружении кукол и улыбается...

Она какое-то время молчит, а затем срывается с места, снимает со стены старые бабушкины ходики, всовывает их Львенку в лапы и заявляет:

— А их отнеси на помойку! Они такие старые, так страшно громко тикают, мешают мне спать, врут, и из них на меня ночью все время что-то сыплется!

— Так может, Львенка тоже отдать детям? — испытующе спрашивает мама. — Какая-нибудь девочка будет очень тебе благодарна...

— Нет! — почти неслышным шепотом говорит дочь. — И его отнеси на помойку. Из него тоже что-то сыплется...

... А вечером Девочка слышала, что на кухне мама с кем-то по телефону говорила о ней. И вздыхала...

А ночью она смотрела на мерцающие и переливающиеся огни гирлянды на елке, и это мерцание от поволоки слез в глазах становилось туманным, как в детских фильмах, когда хотят показать волшебство. Она сама не понимала, что с ней происходит, а происходило нечто очень важное: так взрослеет, растет душа, упираясь в маленькое тельце, пока что не способное вместить поднявшейся, как на дрожжах, души. И на душе бывают раны, когда она ранится о тело. Вдруг на лице Девочки противным жирным червяком изогнулась нижняя губа, в страшно некрасивой гримасе исказилось лицо, а на открытом рту, как на кружочке в незамысловатой детской игрушке для пускания мыльных пузырей, натянулась играющая всеми цветами радуги пустота... И подобно мыльному пузырю пустота лопнула — и под содрогание всего тельца из самых глубин души тут же вырвалось едва сдерживаемое рыдание! Девочке впервые не хотелось, чтобы мама услышала и пришла ее пожалеть! Ей впервые захотелось остаться одной, потому что она поняла, что она не одна. И она не только не боялась этого, но стремилась в эту внемлющую ночь. Девочка понимала, что выглядит безобразно, но ничего с собой поделать не могла...

Так тому и быть! Ужасна и безобразна личинка. Мертв, как гробница фараона, кокон. Но из него появляется изумительно прекрасная бабочка. И порхает! Сядет она солнечным весенним утром тебе на ладонь и раскроет перед тобой свои крылья, как бесхитростную детскую книжку. Всего-то в ней две странички, а ты ничего прочитать не можешь, знай хоть семь языков, имей хоть три высших образования! А ведь знал же ты когда-то этот язык. Язык детей, животных, насекомых, деревьев и звезд. Знал еще до того, как научился читать, писать, лгать...

Лети, бабочка! Лети и ты, божья коровка! Лети на небо! Принеси нам хлеба...

Таким я и увидел Львенка у бака помойки, когда рано утром проезжал мимо. Я очень торопился, но не мог не остановиться — так значимо сидел он с бабушкиными часами, опершись о помойку, светлый и безмятежный! Мама, вероятно, не решилась выкинуть Львенка с ходиками непосредственно в бак с мусором.

Вот, собственно, и вся судьба Львенка. От праздничной упаковки до этой вот помойки... Короткая, как горение спички и бенгальского огня...

Первым делом я сфотографировал Львенка на мобильник, а затем хотел было тут же посадить к себе в машину, но мне позвонили. Я поторопился по делам, пообещав самому себе, что на обратном пути непременно его заберу... Но, возвращаясь, я уже не застал Львенка на месте. Кто-то нашелся лучше меня...

Я сначала расстроился, а потом подумал: неважно, куда ушел Львенок с часами. Самое главное, чтобы у Девочки все было хорошо! Чтобы всегда где-то невидимо рядом с ней порхала бабочка ее счастья...