Минеи

— Ну, как так можно? — дрогнул голос жены, — ведь отец Александр несколько раз все обсуждал с иконописцем.

— Что тут поделаешь? — пытаюсь успокоить ее, — наверное, не понравились не сами иконы, а то, что они написаны не по золоту. Ведь в храме кругом позолота, а тут — скромная охра и темпера.

— Ужас, какой. Почти два года собирали деньги. Экономили, натерпелись. Иконописец — дьякон Лаврентий тоже получил по полной...

— Ему тоже досталось?

— Подробностей он не стал рассказывать, но поделился, что дома ему тяжело пришлось… Он поэтому и торопился закончить работу… Как ему теперь сказать, что иконы не приняли? Он так старался…

— Куда же мы теперь их денем? — озабоченно повернулся я к стопке из двенадцати больших икон…

Двенадцать штук. Минеи. Большие полноуставные образа Всех Святых, на каждый день месяца, включая новопрославленных. Лаврентий тогда явственно вздрогнул, когда я изложил ему нашу задумку. Он уже написал до этого несколько отдельных икон по нашим заказам. Нам понравилась его «рука» и отношение к работе. Да и цену он просил всегда заметно меньшую, чем требовали в иконописной мастерской… Отношения у нас установились дружеские, поэтому именно к нему я и обратился с заказом Миней, когда, как бы между прочим, отец Александр поинтересовался можно ли написать «Всех Святых»… «Всех Святых» из храма отца Александра украли, и на их месте были размещены ксерокопии из «Житий» Дмитрия Ростовского. Историю эту я не знаю, но каждый раз поражался, как можно было решиться на такое воровство…. Я сразу понял невысказанную просьбу и, посоветовавшись с домашними, в тот же вечер перезвонил и сообщил, что мы беремся за попечение в написании Миней. Эти несколько тысяч долларов были бы совсем не лишними в нашем бюджете, хотя и не жизнеопределяющими. Важнее было решение о готовности принять на себя неминуемую «отдачу» от столь масштабного проекта. Перед глазами был еще очень свежий пример такой реакции.

Года не прошло, как мы заказали резной киот для храмовой иконы. Рекомендации были надежными, но сам резчик при встрече проявил себя совершенно нецерковным человеком. Честно предупредили его, что быть причастным к такому делу — равносильно подвергаться серьезной опасности. Он не понял и не поверил… «Разве работать для церкви — не значит получить от нее и защиту?» — недоумевал он… Мы в ответ только грустно улыбнулись… Не внял он предупреждению. Для начала он распорол себе резцом руку от запястья до локтя. Затем — его выставили из арендуемой мастерской. В конце-концов, его вместе с матерью выгнала из дома и жена. Кошмар, конечно, но НЕЛЬЗЯ изготавливать киот для главной храмовой иконы под популярную музычку и с сигаретой в зубах. Именно такую картину я и увидел, когда однажды решил проинспектировать ход выполнения работы… Нужно было отозвать заказ немедленно. Это было бы благом для всех. А так, резчик полностью разорился… При последней встрече он попросил у меня недостающие двадцать копеек на пачку «Беломора»… Да и сам киот-то храм не принял. Пару месяцев спотыкались мы через него дома, пока я не погрузил и не привез его явочным порядком в храм. «Хоть печку им топите. Мы не обидимся, а у нас и печки нет дома» — сказал я и развернулся под молчаливыми взглядами…

Это о киоте всего лишь речь шла, а тут — такое дело!!! Выдержим ли? Перекрестились — Господи, благослови! И о. Лаврентий не отказался. Он лучше нас понимал, в какую «драку» ему предложено вступить. Согласился!!! Как же мы радовались, что удалось в срок собрать необходимую сумму! С каким облегчением о.Лаврентий отдавал мне иконы и как весело мы их грузили в машину… И вот приговор — «Иконы не годятся»…

Не годятся все два года терпения и искушения…

Не годится кропотливый поиск описаний ликов (от 120 до 150 на каждой доске) каждого святого. Даже тех, икон которым еще и не написано. В этих случаях приходилось искать фотографии людей, погубленных ГПУ и НКВД только за православное вероисповедание…

Не годится тщательный подбор цветового решения…

Ничего не годится, хотя несколько раз все это согласовывалось с отцом Александром.

Бог ему судья… Позвонил о. Лаврентию. Он ждал звонка с сообщением, когда будет освящение икон — хотел присутствовать, и если благословят — то и служить на молебне… Он ведь дьякон. С трудом подбирая слова, сухо изложил ему ситуацию и попросил подсказать куда можно передать Минеи. Единственное пожелание от нас было, чтобы эти иконы не сложили в какую-нибудь кладовку… Приходилось мне видеть такие кладовки… Без лишних слов он пообещал подумать… Через час перезвонил и сказал, что наш православный лицей будет просто очень благодарен за комплект таких икон. У них ежедневно служатся молебны, а иконы — только бумажные… Гора с плеч! Это именно то, чего мы и хотели! Чтобы молитвы около икон творились ежедневно… Дети будут молиться!!! Это гораздо больше того, чего мы хотели. За это можно и потерпеть… Но все равно остался горький осадок…

Долго я ходил с застывшей обидой и недоумением от произошедшего, пока по каким-то делам меня не занесло в пределы прямой видимости Новоспасского монастыря… Время свободное было. Решил поставить свечку и подать записочку… Припарковался. Уже при выходе из машины ко мне метнулась чернявая молодая монашенка с просьбой о подаянии… Оглядел я ее и отрицательно покачал головой, глядя на модельную туфельку, выглянувшую из-под черной юбки… Монахини модельную обувь не носят — ряженная… Точно так же прошел безучастно мимо одноглазого бомжа крикнувшего «Подай — спасешься!»… Откуда ему знать спасусь или нет, а сам он вполне мог бы пойти в монастырь и потрудиться там… И накормили бы и кров бы дали… Это я точно знаю… Издалека вижу, как створка тяжелой четырехстворчатой двери храма с усилием приоткрывается и выходит человек… Створка за ним медленно, тяжело и убедительно закрывается. Подхожу ко крыльцу и прежде чем наступить на него — крещусь: «Создавый мя, Господи, помилуй мя» — произношу про себя первую составляющую молитвы «на вход во храм»… Поднимаю руку для следующего креста и тут дверь храма — сразу все четыре створки как от резкого порыва сквозняка, или от сильного толчка изнутри с грохотом распахивается… Я так и замер с занесенной рукой. За дверями никого нет… Пустые ступени…Дверь, не дверь — целые ворота остается распахнутой. На грохот оборачиваются два монаха, проходившие мимо меня.

— Брат, это вы двери распахнули и не закрыли? — строго спросил один.

— Я? Нет… Я только что подошел…— отвечаю, запинаясь. Монахи внимательно на меня посмотрели. Переглянулись.

— М-н-да… — сказал другой монах

— Да-а-а! — ответил первый

— ДА!!! — хором сказали они еще раз, кивнув головами. Пошли дальше, поочередно оглянувшись на меня остолбеневшего…